Лягушка-нецаревна - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 3

– Даша, привет! Ты сейчас где?

– В Удмуртии, севернее Глазова.

– А… – Кузина была явно не в ладах с географией, потому что заявила: – Ну, это недалеко. Ты не могла бы ко мне заехать?

Ее голос звучал с каким-то странным надрывом, и Даша осторожно спросила:

– А что, это обязательно? У тебя какие-то проблемы?

Марина сдавленно ответила:

– Ну, заезжать не обязательно, конечно, хотя проблемы у меня есть.

– Ладно, тогда приеду. Если повезет, то завтра.

Они распрощались. Даша завела двигатель и плавно поехала по грунтовке, то и дело проваливаясь из одной рытвины в другую. Объезжать их было бесполезно, они следовали одна за другой. Хорошо, что машина мощная, не то ей пришлось бы худо. Застрять в этой глуши значило бы ждать помощи целый день, если не больше.

Через пару часов выехала на федеральную трассу, но скорость не увеличилась. Машины шли такой плотной массой и так медленно, что Даша сразу поняла – впереди авария. Так оно и оказалось. Через полчаса на обочине показалась покореженная Нива, неподалеку от нее стоял слегка помятый джип. Похоже, что водитель джипа на обгоне не справился с управлением, вылетел на встречку и протаранил Ниву.

Даша вздохнула. Наверняка этот водила купил себе импортную тачку вместе с правами. В России все можно. Вот только расплачиваются за это безобразие невинные люди.

Она не спеша доехала до Перми, для безопасности ночуя на территории знакомых кемпингов и закупая продукты в небольших магазинчиках у дороги. В Перми свернула на знакомую улицу и остановилась у стандартной девятиэтажки, где кузина снимала двухкомнатную квартиру напополам с подружкой.

Позвонила по сотовому, услышала в ответ радостный вопль Маринки «поднимайся скорей» и зашла в металлические двери подъезда.

Марина показалась ей похудевшей и побледневший. Даша помнила ее пухленькой натуральной блондинкой с большими светло-голубыми глазами, а встретила ее тень той пухляшки. Много занимается или здесь что-то другое?

После первого радостного порыва Марина заметно поскучнела, враз превратившись из живой и веселой девочки в скучную задерганную особу. Такой Даша ее не знала и исподтишка разглядывала кузину, гадая, что же случилось.

Угостив Дашу кексом собственного приготовления и каким-то диковинным ароматным чаем, Марина повела ее в свою комнату и усадила на диване, сама села напротив в кресле, свернув по привычке ноги калачиком. Даша положила под спину мягкую, вышитую крестиком подушку-думку и расслабилась, рассматривая комнату.

Со времен ее последнего визита ничего не изменилось, только на стенах появились картины, вышитые крестиком, да на диване прибавилось вышитых подушек-думок. В этом отношении Марина была несовременной девушкой, уж очень любила мастерить что-то своими руками.

Даша перевела вопросительный взгляд на Марину, ожидая доверительного разговора, но та медлила. Она сидела слишком прямо, на краешке кресла, обреченно сложив руки на коленях. Она казалась маленькой испуганной девочкой, заблудившейся в темном лесу. Ее страх был так ощутим, что Даша лишь молча качала головой, не понимая, что могло так запугать ее непугливую в принципе кузину.

– Понимаешь, – Марина никак не могла собраться с мыслями, то и дело бессознательно разглаживая юбку на коленях. – Понимаешь, я беременна!

Даша удивленно округлила глаза. Беременна? Это при ее пуританском-то воспитании? Ну и ну!

Марина поняла ее без слов.

– Вот именно! Отец меня убьет! Особенно теперь, когда ему светит должность мэра, он мне такого ни за что не простит!

На это возразить было нечего. Павел Анатольевич, отец Марины, позиционировал свою семью как образец всех добродетелей. На взгляд Даши, уж слишком навязчиво. Хотя Демид, старший брат Марины, был и в самом деле образцом для подражания. Боевой офицер, служивший на границе, примерный отец, семьянин, и прочее, и прочее, он был гордостью и надеждой Павла Анатольевича. От Марины, как от девочки, ничего особенного не требовалось. Просто жить достойно, только и всего. Но, похоже, не получилось.

– А отец ребенка?

Марина обреченно взмахнула рукой.

– Он сказал, что он всегда предохранялся и это исключительно моя глупость. Он не желает всю жизнь спать с одной и той же бабой, это скука смертная. Так что из этой передряги я должна выбираться сама Если нужно, он мне денег подкинет. Ну, ты сама понимаешь, на что.

Даша кивнула. На что, было понятно без уточнений.

– Но ты не хочешь?

Марина с укором посмотрела на двоюродную сестру.

– А ты бы захотела на моем месте?

Даша терпеливо уточнила:

– Но я ведь не на твоем месте. Честно говоря, мне себя на твоем месте и представить-то сложно.

Это не было позерством или вызовом, просто их семьи и впрямь были настолько различны, что с трудом верилось, что Павел Анатольевич и Татьяна Анатольевна, мать Даши, были родными братом и сестрой. Татьяна, или как ее все называли, Яна, была свободной художницей, впрочем, весьма успешной и обеспеченной. В свое время она весьма удачно выскочила замуж за одного из руководителей большого завода, впоследствии превратившегося в мультимиллионера. И, хотя родители давно разошлись, Даша от этого не страдала. Они оба, чувствуя свою вину перед ней, заглаживали ее деньгами и небедными подарками, делая Дашину жизнь приятной и необременительной.

Даша закончила Кембридж, но по специальности работать не стала, а принялась ездить по России и с увлечением предавалась своей страсти к фотографии. Фотографом она была талантливым и несколько раз получала призы различных международных конкурсов. Денег, правда, ее хобби приносило не так уж и много, но она в них и не нуждалась.

Даже если б она и забеременела невесть от кого, это никого бы не взволновало. Конечно, это не понравилось бы матери, потому что Яна себя в роли бабушки решительно не представляла. Она считала себя слишком молодой для столь почтенного статуса. Но в остальном Даше никто и ничто не помешало бы родить ребенка без мужа, если б она того пожелала, конечно.

В семье Марины все было с точностью наоборот. Павел Анатольевич и его жена, Екатерина Ивановна, уже были дедушкой и бабушкой, и еще один внук ими только бы приветствовался. Но внук законный, от порядочного отца из приличной семьи. И мать-одиночка в их семье была категорически невозможна.

Марина удрученно шмыгала носом.

– Убивать своего ребенка я ни за что не буду. Это безнравственно, неправильно. Но и рожать без мужа не могу. Что же мне делать?

Даша взглянула в окно, выходившее на длинный серый дом времен экономной экономики, но даже в этой серости чувствовалось наступление весны. Огромный старый клен, без труда доросший до седьмого этажа, покрылся маленькими набухшими почками, и небо, пробивавшееся через голые еще ветки, было ослепительно голубым.

Даше ужасно не хотелось влезать в эту историю. Ей хотелось сесть в свой фургончик и покатиться по нескончаемым российским дорогам, пусть и довольно опасным во всех отношениях, но зато таким бесконечным, таким притягательным! Наверное, прав дядя, говоря, что характер у нее, несмотря на сверхпрестижное образование, цыганский.

Но уйти нельзя, даже если и очень хочется. Родная кровь, как известно, не водица. Даша снова повернулась к кузине, тоже молча глядящей в окно. Марина не замечала явные признаки весны, для нее все вокруг было окрашено в серые тона стены напротив.

– Кто отец ребенка? Где ты с ним познакомилась? – Даша спросила это просто так, ни на что не надеясь. Если уж он так решительно настроен против собственного ребенка, вряд ли чем-то можно помочь. Это раньше мужчины женились, чтобы прикрыть позор и сохранить честь, а сейчас предпочитают сделать вид, что они здесь ни при чем.

Марина считала так же, но все-таки начала вяло рассказывать, нервно потирая руки, будто пыталась вызвать огонь трением.

– Я была на практике в одном НИИ…

– На практике? А на каком же ты курсе?

– На предпоследнем! Еще годик, и я взрослая и самостоятельная!