Ключ от всех дверей - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 75

• Предыдущая
• 75/101
• Следующая

Ты мнила себя мудрой и хитрой, Лале? Право, не смеши людей. Весь ум остался в стенах дворца, и за пределами столицы двести лет испарились, оставив высокомерную и рассеянную девицу. Порой мудрость заключается в том, чтобы послушать советов спутника, у которого опыта побольше. А что сделала я? Поддалась мимолетному капризу, закрыв глаза на разумное предостережение. И вот — расплата.

А как насчет другой сказки — о неуязвимой и могущественной Лале? О, бесспорное вранье, еще более отвратительное потому, что лгала я самой себе. Сила Хранителя ключа предельно эгоистична. Ею нельзя поделиться, одолжить ее или направить на благо других людей. Любая рана затянется, всякая дверь откроется… но лишь для одного. И что могу сделать я, девятая в раскладе, когда против меня могущество целого Дома?

Ничего.

Будь я одна, то не испугалась бы ни капельки. Подумаешь — поймали. Отвернутся — и поминай как звали. Не остановят ни оковы, ни засовы, ни решетки — разомкну, отопру, водой просочусь сквозь пальцы.

Но нас двое. И вся моя неуязвимость и неуловимость сходит на нет. Мило не может остаться здесь…

А это значит, что я не имею права и дальше творить глупости. В моих руках — чужая жизнь. Надо всего лишь вспомнить, ощутить вновь тяжесть двух столетий на своих плечах… Четыре короля — четыре эпохи интриг, уверток, лицемерия и плясок на лезвии ножа. Это не могло пройти даром.

Меня ведут в обитель Ласковой Осени… А все дворцы изнутри одинаковы. Я справлюсь.

— Сударь, долго ли еще идти? Признаться, эта прогулка становится довольно утомительной… — Мои ресницы вздрогнули и опустились. Я и так не вышла ростом, а босая, с вьющимися от влаги волосами, закутанная в тонкую шерсть, кажусь еще меньше. Как не пожалеть эту хрупкую и слабую девочку?

Ответом мне было молчание. И хотя сталь больше не ласкала горло, я чувствовала себя пленницей. Ну что ж, разыграем представление…

Это легко. Запнуться о камень. Шатнуться вперед, закусывая губу. Позволить крохотной слезинке прочертить по щеке дорожку.

Действия привычны и отточены до совершенства. Сама Тирле, проницательная и хитроумная, порой не могла различить, когда я играю, а когда нет.

— Наберитесь терпения, госпожа, — бесстрастно произнес тот из воинов, что был за старшего.

— Что со мной будет? — спросила я тихо, пряча глаза. — Почему это происходит?

На сей раз он откликнулся почти сразу, помедлив лишь мгновение:

— Это мне неизвестно, госпожа. Я только выполняю приказы.

Ложь я почувствовала сразу. И еще, очень глубоко, — опасение. Этот человек определенно знал, кого он вел на встречу с Амиро, и был прекрасно осведомлен, что я могу сделать. Вряд ли воин имел представление о ключе — ведь ни единого взгляда не удостоилась убегающая за воротник цепочка. А еще мне ни разу не заглянули в глаза прямо и открыто…

Ах, вот оно что… Кажется, меня здесь знали только как Безумного Шута. Карту из чужого расклада, непредсказуемую и обладающую довольно неприятной разновидностью могущества. А Мило определили как волшебника, но вряд ли кто-то подозревал о его воровских навыках. Значит, в этой игре у наших стаканчиков — двойное дно. Уже неплохо.

Если так, то причиной для «приглашения» мог оказаться вовсе не визит в библиотеку. Амиро вполне в состоянии ощутить присутствие в городе еще одной карты и проявить любопытство. Конечно, ворваться в гостиницу и выдернуть даму из постели ни свет ни заря — не лучший способ произвести впечатление, но не исключено, что царь просто играет. Приручает, запутывает — можно назвать это как угодно.

И если я права, то в следующий раз он погладит меня уже по шерстке, а не против.

К счастью, идти пришлось чуть больше малого оборота. Потом меня посадили в закрытую карету, вновь приставив лезвие к горлу, и мы покатили. Окна были закрыты наглухо. То ли для того, чтобы я не могла запомнить дорогу, то ли чтобы никто не увидел, какую гостью везут во дворец.

На сей раз путь занял около часа.

В карете было довольно тепло. Постепенно ноги отогрелись, ступни сначала мелко-мелко закололо, а потом чувствительность вернулась окончательно, и стало почти жарко. Со мной остались лишь двое воинов, остальные, видимо, отправились к месту службы другим путем. Развлекать пленницу беседой никто не собирался, да мне это и не требовалось. Все, что можно, я из своих сопровождающих уже вытянула, и потому посвятила оставшееся время тому, чтобы успокоиться. Каково же было мое удивление, когда обнаружилось, что сделать это невероятно сложно!

«Держать маску» еще получалось, но недолго. Стоило расслабиться, как эмоции брали свое. И это у меня, шута ее величества! У меня, у которой игру было не отличить от настоящих чувств! Сотню лет я держала себя в узде, срываясь лишь тогда, когда говорили об одиночестве или о Лило. И вот за какие-то два месяца владение собой превратилось в миф, а я — в истеричную девицу… И когда это началось? Как я не заметила перемен? Как упустил их Мило?

— Госпожа? С вами все в порядке? — Голос воина прозвучал встревоженно.

— О… да, в порядке, — улыбнулась я, сгоняя с лица болезненную гримасу. — Не извольте беспокоиться. Просто замерзла. И чувствую себя… неловко.

— Мы скоро прибудем во дворец, госпожа, — ровно произнес второй мой страж, глядя в сторону. Чужое лицо, узкое, тонкое, словно точеное, с высокими скулами и непроницаемо-черными глазами, излучало напряжение. — Там вам предложат достойные вас одеяния. Наберитесь терпения.

«Достойные меня одеяния»… Если речь идет не о тюремной робе и кандалах, то, значит, я оказалась права и Амиро попытается меня задобрить — хотя бы красивым нарядом и вежливым обхождением. О, сколько раз я видела, как пользовалась этим приемом прекрасная моя королева Тирле! Запугать, ошеломить, ошарашить силой, а потом — приласкать, успокоить. Грубое обращение подчиненных выставить их собственной инициативой, извиниться и предложить действовать заодно… И в то же время — не давать забыть, что в любой момент все может вернуться к первоначальному варианту. Стража, темницы…

Видимо, Амиро учился по тем же книгам. Либо все правители в чем-то совершенно одинаковы.

— Госпожа, прошу.

Я очнулась от размышлений. Один из стражников, тот, что был за главного, уже стоял на улице, протягивая мне руку. Клинки исчезли в складках одеяния так же незаметно, как появились. Сердце заколотилось в груди от тревожного предчувствия — тук, тук, как барабан.

— Уже на месте?

— Да, госпожа.

С удовольствием воспользовавшись предложенной рукой, я вышла из кареты. Кажется, меня подвезли к черному ходу — вокруг были только кусты, слишком густые и неухоженные для парадного парка, да прятались за изжелта-зеленой вязью листвы беленые хозяйственные пристройки.

— Нам сюда. Прошу. — Стражник немного подтолкнул меня к ступеням.

А там, у самых дверей, стояла та, которой он собирался сдать меня, образно говоря, с рук на руки.

Это была довольно высокая женщина, хотя значительно уступающая ростом ее величеству Тирле. Выкрашенные в темно-пурпурный цвет волосы чьи-то умелые пальцы уложили в высокую прическу, украшенную березовыми листьями и семенами клена. Нарядилась незнакомка изысканно: золотисто-бежевая накидка, длиной до колена, темно-зеленые штаны и того же цвета узкие вторые рукава блузы, почти незаметные за широкими складками верхнего одеяния. Туфли с загнутыми носами были желтоватыми, с мелким лиственным орнаментом. Красные брови и губы на этом выбеленном до полной неестественности лице словно нарисовал тончайшей кистью талантливый художник. Темные, как у всех горцев, глаза смотрели из-под начерненных ресниц внимательно и изучающе.

— Колдунья Киле, — уважительно поклонился женщине стражник. — Гостья прибыла.

Колдунья? Ох, нелегко мне придется! Такую даму никому в противники не пожелаешь… Я с трудом сумела сохранить внешнее спокойствие, надеясь, что навыки шута и актрисы меня не подведут.

— Вижу, мастер Такарим, — благожелательно улыбнулась она. — Хорошая работа. Следуйте за мной, госпожа. — И Киле развернулась и скользнула в открытые двери, как морская змея в темный грот.

• Предыдущая
• 75/101
• Следующая