Семиречье. Трилогия (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 56

— Когда же ты у меня повзрослеешь, горе ты мое, — вздохнул мастер и обнял ее, шепча на ухо успокаивающий заговор.

Белава разом сникла и разрыдалась на плече учителя. Последние слова Радмира засели в ее голове так крепко, что она никак не могла избавиться от их звучания. «Мне на тебя плевать, мне все равно, ты мне безразлична, мне на тебя плевать, плевать, плевать, безразлична…» К ним подошел Баэлиан.

— Ты так и не хочешь услышать свое сердце, Анариэль, — сказал он, девушка вспыхнула, осознав, что вся ссора происходила на глазах такого количества народа. И Ярополк тоже видел.

— Нас все видели, — в ужасе прошептала она.

— Нет, только мы с Вералоном, — ответил альв.

— Я закрыл вас, когда ты начала кричать, — сказал учитель. — На альвов это, правда, не действует. Они чувствуют иначе, чем люди.

— Как стыдно, — девушка закрыла лицо руками.

Потом выдохнула, провела пальчиками по глазам, убирая следы слез, и, взмахнув рукой, снесла защитный купол учителя.

На ночлег решили вернуться в рощу и поспешили сделать это до темноты. Белава хотела расчистить землю от черного тумана, чтобы выставить защитный круг, но учитель запретил ей снова трогать эту дрянь. Все уверения, что теперь это для нее безопасно, ни к чему не привели. Мастер ничего не хотел слушать.

— В тебе уже достаточно этой гадости, — сказал он. — Будем снова сторожить по очереди.

После ужина дружинники разошлись спать. У костра остался Дарей, который взялся сторожить первым, Белава, которую так и не удалось прогнать спать, Ярополк, который не шел спать без Белавы и Радмир, молчаливый и хмурый. На жалобные взгляды раскаявшейся девушки он не обращал внимания совсем. Так и сидел, думая о чем-то своем. «Конечно, ему ведь на меня плевать», — с горечью подумала Белава и демонстративно положила голову Ярополку на плечо. Учитель покачал головой. Наконец Радмир нарушил молчание.

— Друже, — обратился он к чародею, — почему она все время пьет чужие чары, можно же наверное делать это иначе.

Девушка хотела уже возмущенно спросить, а ему какое дело, но задумалась, а действительно, почему?

— Потому что она недоучка, — ответил чародей. — Она как дитя малое, хватается за новую игрушку и тащит в рот, чтобы попробовать на вкус. Да, это действенно, но пропускать через себя не лучший выход.

— А почему ты не объяснишь ей как это можно сделать иначе?

— Я сам еще не знаю. Я с этим даром сталкивался только в сказании об отшельнике Святомире, — с досадой ответил чародей. — Мне надо разобраться во всем, а времени на это нет.

— О Святомире? — переспросил Ярополк.

— О первом чародее, — пояснил Радмир, тоже слышавший это сказание. — Великие Духи наделили его Даром брать силы. Думаешь, у нее именно этот Дар?

— Уже почти уверен. — сказал Дарей.

— А то, как Белава берет чужие силы и дары, может быть опасно? — снова спросил тысячник.

— Ты же видел, что с ней творилось, когда она изучала тот туман, который видели Дарей и альвы. — ответил воин, и девушка подумала, что подошел к ней тогда только один Радмир, не испугавшись ее новой личины. Ей стало стыдно за свои обвинения с новой силой.

Она подняла голову с плеча Ярополка и снова бросила виноватый взгляд на воина-странника. Тот опять не обратил на ее призыв никакого внимания. Вдруг раздалось змеиное шипение. Люди у костра вскочили и начали озираться, схватившись за оружие. По лагерю прокатилось что-то напоминающее музыку, пение птиц, шелест листвы и чего-то еще, так расслабляюще действующее на человека. Смогли различить это только чародеи и альвы, улыбнувшиеся во сне. В круг огня вошла женщина в черном полупрозрачном платье, расшитом золотыми узорами, больше похожими на чешую змеи. Белава по женски отметила красоту ткани и необычный, но интересный покрой. Женщина была босая. Ее ступни и щиколотки открывались при каждом шаге, платье скользило по телу, как змея. Налитые груди женщины подрагивали при каждом ее движении, приковывая к себе взгляд. Она будто плыла, так плавна была ее походка. Женщина откинула черный шелк волос на спину и посмотрела на них своими бездонными черными глазами.

— Так, так, так, — пропела она. — Радмир, любовь моя, ты вернулся ко мне.

— Ты успела соскучиться, моя сладкая? — усмехнулся мужчина.

— Можешь не верить, но мне тебя не хватало, — она направилась к воину, и Белава почувствовала, как кровь ударяет ей в голову. — Поцелуешь меня?

— Конечно, нет, — насмешливо ответил Радмир. — Ты же знаешь, Желана.

— Хм… — Желана перевела взгляд на девушку. — А это кто у нас? Девица? Твоя, сладкий мой?

— А если и моя? — все так же с насмешкой ответил Радмир, и Белава бросила взгляд на Ярополка.

Тот ничего не слышал, взгляд его был устремлен на Желану. Зрачки расширились, делая его глаза почти такими же черными, как и у демоницы-полукровки, дыхание участилось. Он не отрывал глаз от сладкоголосой искусительницы.

— Ярополк, — позвала его Белава. — Ярушко…

— Не трудись, он мой, — засмеялась Желана и пошла к тысячнику.

— Не смей его трогать, дрянь, — угрожающе сказала Белава.

— А ты нахалка, — снова засмеялась демоница. — Куда тебе двое? Впрочем, Радмира я все равно себе заберу, он мне нравится.

— Подъем! — заорала Белава.

— Кому ты кричишь? — удивилась Желана, — они не проснуться. Однако, сколько милых песиков для моей псарни, — обрадовалась она. — А ты, — она повернулась к Ярополку, — что хочешь ты?

— Тебя, — выдохнул он. — Никогда не видал такой красы.

— А она? — женщина указала на Белаву.

— Мизинца твоего не стоит, — ответил тысячник, и Белава вспыхнула.

— Он под чарами, — крикнул Радмир. — Не слушай, что говорит, это она внушает.

— Фу, не порти мне удовольствие, любовь моя, до тебя дело еще дойдет.

Ярополк же не слушал никого, он схватил женщину в жадные объятья и рванул прочь ее платье. Ткань затрещала и разлетелась.

— Моя, — прорычал он и впился в ее грудь. Белаве показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

— Мастер! Мастер, что вы стоите? — закричала она.

— Что? — Дарей повернул к ней затуманенный взгляд. — Прости, девочка моя, я пытаюсь снять с себя ее чары, тебе придется разобраться самой.

Чародейка беспомощно посмотрела на Радмира. Лицо того исказилось гадливостью. Он направился к безумствующему от желания и страсти тысячнику. Желана глянула на него и хищно осклабилась.

— Милый, — оторвала она от себя Ярополка. — Он хочет отнять меня у тебя, разве ты допустишь это?

Красивое и благородное лицо берестовского тысячника обезобразилось гримасой ярости. Он схватил меч и кинулся на Радмира.

— Чтоб тебе, — выругался тот и встал в стойку.

Мечи скрестились. Ярополк нападал яростно и бестолково. Искусный воин сейчас совершенно не думал, что он делает, движимый лишь слепой яростью. Радмир же действовал с холодной головой. Он легко уходил из-под ударов тысячника, не причиняя тому вреда. Желана вовсю веселилась, глядя на них, а Белава все больше закипала от злости. Она тихо зарычала, чувствуя, как Желана уменьшается в росте. Никогда она еще так не была рада Зверю.

— Обернись, тварь, — пророкотал Зверь.

— Что? — изумилась демоница и уставилась на недавнюю девицу и тут же разразилась новым взрывом хохота. — Ты будешь лучшей на моей псарне. — потом рявкнула. — Сядь и заткнись, пока я занята.

Что-то всколыхнулись внутри у Белавы. Всколыхнулось и опало. Она оскалилась.

— У тебя нет надо мной власти, полукровка.

Желана побелела и перестала смеяться.

— Меня никто не смеет так называть, псина, — рявкнула она и сказала что-то на гортанном непонятном языке, но ничего не изменилось, рыжий Зверь все так же стоял и насмешливо скалился.

И тогда Желана сделала то, что много раз наблюдал Радмир, пока стоял прикованный цепями. На ее руке появился огненный шар, и демоница запустила его в Зверя. Радмир ахнул и бросился к ним. Ярополк тут же рассек его рукав, зацепив руку. Белава поймала ее шарик, повертела в большой лапе, чем ввела Желану в недоумение.