От ведьмы слышу! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 75
- Предыдущая
- 75/77
- Следующая
И ко мне подошел Палач. Он одним движением разорвал на мне мою единственную одежду – длинную черную сорочку – и повел меня, нагую, с судебного помоста к белевшей неподалеку грубо сколоченной лестнице, которую венчал столб. А вокруг лежали вязанки хвороста и такие сухие дрова, что вспыхнут от одной искры и будет такой костер...
И тут я поняла, что это мой костер.
Что это и есть Путь Суда.
Единственный Путь для ведьмы.
Мне сразу стало очень страшно, когда я поняла все до конца. Да еще вспомнила, как в детстве читала про Жанну д'Арк, как она горела и что бывает с человеческой плотью, когда ее окружает костер...
Но я ведь не просто человек.
Отныне и навеки.
Даже лишенная сейчас своих небольших магических навыков, я все равно – ведьма.
А что такое ведьма?
Это отсутствие страха.
Перед лицом страха.
Я взошла к столбу.
Босые ноги неприятно кололи неструганые бревна и сухие ветки валежника.
– Тебя приковать цепью? – поинтересовался Палач. – А то некоторые падают в обморок.
– Не надо. Я не упаду, – заверила его я и обняла столб рукой.
Во взгляде Палача что-то мелькнуло.
– Хочешь, я подброшу побольше сырых поленьев? Они начнут сильно дымить, ты задохнешься и уже не почувствуешь, как...
– Не надо. Я хочу чувствовать все.
– Твое право, ведьма, – с сожалением сказал Палач. – Удачи тебе.
Он побежал к помосту с Судиями и принял от них горящий дымный факел. «Как в олимпийской эстафете», – совсем не к месту подумала я. Палач поднес факел к хворосту, и тот весело вспыхнул, будто только и ждал этого момента. Вспыхнул в каких-то пяти сантиметрах от моих ног.
Я стиснула зубы.
Мамочка, я знаю, что мы правы.
Ведьмы на площади завыли, страшась глядеть на высоко пылающий костер и темнеющую в нем фигурку.
– Путь Суда! – вопили они. – Путь Суда! Сильное пламя гудело, словно органная фуга. Мамочка, я знаю, мы победим. Мамочка!!!»
Мой костер в тумане светит,
Искры гаснут на лету...
– Она жива, – сказал один Судия, пристально вглядываясь в пламя.
– Она поет, – удивился второй Судия. – Какие странные существа – женщины. Они поют даже на костре...
– Костер ей не вредит... – начал третий Судия. – А это означает...
– Еще не время. По закону костер должен прогореть полностью.
Мать Трансценденция забилась в истерике. Остальные Великие Ведьмы, подхватив ее под руки, хотели уйти с помоста...
Но тут им путь преградил Баронет.
– Куда? – прошипел он змеей. – До окончания сего мероприятия вы не имеете права уходить. На место, грымзы!
И они подчинились. Своему бывшему подчиненному.
Ведьмы на площади выли. Только теперь их вопли сменили эмоциональную окраску. Ведьмы выли от восторга и благоговейного страха.
Потому что костер прогорал. Пламя Суда отплясало свой танец. Поленья подернулись легким белесым пеплом.
И посреди остатков костра стояла Даша Белинская.
Целая и невредимая.
Она чихнула и громко, на всю площадь, крикнула:
– Убедились?! Моя мать неповинна!
– Воистину так!!! – взвыли сестры по Ремеслу. Палач подскочил к бывшему костру и протянул Даше руки:
– Прыгай! Через минуту всё это обрушится. Не сгорела – так поцарапаешься.
Даша не заставила себя просить дважды. Но к помосту Судий она гордо шла без посторонней помощи. Встречающиеся ей ведьмы кланялись в ноги, касались пальцами розовой, необгоревшей кожи и пышных, чуть пахнущих дымом волос...
– Она Великая! Самая Великая Ведьма! – словно волна рос по толпе шепот.
И эта волна ударила по старухам Трибунала:
– Мы больше не верим вам! Мать Трансценденция – на костер! Это она убийца! Викка Белинская невиновна!
Даша холодно смотрела на Великих Ведьм. Что-то особенное появилось в ее взгляде. Что-то, заставлявшее съеживаться и краснеть.
– Вы удовлетворены результатами Суда? – незнакомым, взрослым голосом спросила она старух. – Отныне вы оставите нас в покое?
– Да, да...
– Я беру с вас слово. Под залог ваших жизней. Я знаю, как это делается.
Великие Ведьмы вжались в кресла, но Дарья больше не смотрела на них.
– Деда, – она прижалась к Баронету и всхлипнула. – Мне так страшно было! Давай домой вернемся, а?..
Из папки «Очень личное» Дарьи Белинской:
«Вот я и сделала все, как хотела. И маму теперь никто не обвиняет. И ведьмы не орут под окнами всякую гадость. Наоборот. Вчера явились какие-то две чародейки лет по двенадцать каждая и предложили свои услуги по уборке квартиры, стирке белья и варке приворотных зелий. Я их выпроводила. Во-первых, на это Машка есть, а во-вторых...
Маме все равно не стало лучше».
После недолгого торжества по поводу Дашкиной победы в квартире Белинских снова воцарилась та тяжелая тишина, которая бывает, когда в доме находится умирающий человек. Возможно, поэтому никто из близких Вики не желал принимать гостей. Сочувствующие лица – еще один повод для тоски...
Но однажды гостей все-таки пришлось впустить.
Это была делегация ведьм, состоящая традиционно из тринадцати человек, но всех в квартиру не пустили. Тогда три самые старшие ведьмы (их Маша провела в гостиную) попросили аудиенции у госпожи Дарьи Белинской.
Госпожа Дарья в тот момент как раз смазывала детским кремом пролежни на боках у мамы, поэтому на аудиенцию явилась с видом крайне недовольным и раздраженным.
– Что вам угодно? – холодно осведомилась она у ведьм, вытирая салфеткой жирные от крема пальцы.
Ведьмы поклонились ей и протянули большой пухлый конверт.
Даша открыла конверт. Прочла его содержимое, слегка изменившись в лице. Потом посмотрела на ведьм.
– Вы действительно этого хотите? Действительно это мне предлагаете?
– Да, Великая Госпожа Ведьм.
– Хм. У меня есть время подумать над вашим предложением?
– Да, Великая Госпожа Ведьм.
– Хорошо. Только... Я ставлю два условия!
– Сколько угодно, Великая Госпожа Ведьм.
– Первое условие: никакого Трибунала! Вообще! Он больше не должен существовать как факт. Ведьмы переглянулись и кивнули.
– А ваше второе условие?
– Со мной будет мой дед. Калистрат Иосифович Бальзамов. Без него я отказываюсь выполнять вашу...
– Мы согласны!
– Это все? – спросила Даша, убирая конверт в секретер.
– Да...
– В таком случае, благословенны будьте. А у меня еще есть масса неотложных дел.
Когда гостьи ретировались, на Дашку посыпались вопросы, но она отмалчивалась с чуть печальной улыбкой. И только с дедом обменялась понимающим взглядом.
Говорят, беда не приходит одна. Но когда целая компания бед, вдоволь натешившись над вами, вашими близкими и вашим кошельком, наконец сваливает куда подальше, есть все основания надеяться на то, что освободившийся плацдарм займет радость.
И она тоже не придет в одиночку.
Первая радость случилась теп а, когда Вика открыла глаза.
А вторая – когда заговорила.
– Я и не думала, что у нас на потолке столько паутины, – это были ее первые слова после комы.
Но они привели все семейство Белинских в безумный восторг!
Они все окружили Вику и принялись умильно улыбаться.
– Почему-то ужасно хочется пива, – робко сказала Вика и глянула на Авдея.
– Солнышко! – чуть не разрыдался тот. – Тебе какого: светлого, темного?
– Холодного. И чтобы много-много пузырьков...
Выпив бутылку «Гиннеса», Вика попыталась сесть поудобнее, но тело ее еще не совсем слушалось. Тогда Авдей усадил ее к себе на колени и прижал к груди как ребенка.
– Какое счастье, что ты очнулась, – прошептал он.
- Предыдущая
- 75/77
- Следующая
