Сокровища поднебесной - Дженнингс Гэри - Страница 28
- Предыдущая
- 28/114
- Следующая
Но, похоже, то же самое произошло и с моим товарищем, потому что он ответил воплем:
— Я схватил его, хозяин Марко!
После этого я услышал бормотание и тяжелое дыхание дерущихся так ясно, словно они боролись прямо у меня под ногами, хотя мне пришлось обежать весь павильон, прежде чем я обнаружил двух людей, сцепившихся и катавшихся по земле у самых Лунных врат. Один из них был Али-Баба, другого я не мог узнать. Он казался просто бесформенной кучей одежд и платков. Но я схватил этого человека, оторвал от Али и держал до тех пор, пока он не поднялся на ноги. Мой друг, задыхаясь, показал на него и произнес:
— Хозяин… это не мужчина… это женщина под вуалью.
И тут я понял, что сжимаю отнюдь не большое и мускулистое тело, однако хватки своей не ослабил. Женщина у меня в руках яростно извивалась. Али подошел и откинул вуаль.
— Ну? — сердито проворчал я. — И кто эта гадина?
Сам я мог видеть лишь ее спину и темные волосы, но мне бросилось в глаза лицо Али, с округлившимися глазами, расширившейся ноздрей, изумленное и почти что до смешного испуганное.
— О всемогущий Аллах! — воскликнул он. — Хозяин… мертвец ожил! Это твоя бывшая служанка… Биянту!
Услышав свое имя, женщина прекратила вырываться и обмякла, смирившись. Поэтому я ослабил жесткую хватку и повернул ее лицом к себе, чтобы как следует рассмотреть в сумерках. Разумеется, перед нами был не оживший покойник, однако выглядела Биянту плохо: она похудела и осунулась — такой я ее не помнил. В темных волосах появилась седина, а глаза превратились в дерзкие щелки. Али все еще смотрел на нее с настороженностью и ужасом, да и мой голос тоже звучал не совсем твердо, когда я произнес:
— Расскажи нам обо всем, Биянту. Я рад видеть тебя среди живых, но каким чудом ты спаслась? А может, и Биликту жива тоже? Но кто же тогда погиб во время той страшной катастрофы? И что ты делаешь здесь, в Павильоне Эха?
— Пожалуйста, Марко. — Голос Али задрожал еще больше. — Сначала спросим ее о главном. Где Мар-Джана?
Биянту огрызнулась:
— Я не стану говорить с ничтожным рабом!
— Он больше не раб, — ответил я. — Али свободный человек, у которого пропала жена. Она тоже свободная женщина, так что ее похитителя казнят как преступника.
— Я не собираюсь верить тому, что вы говорите. И не стану разговаривать с рабом.
— Тогда скажи мне. Тебе лучше облегчить свою участь, Биянту. Я не обещаю, что прощу тебе похищение, но если ты расскажешь нам все — и если Мар-Джана будет возвращена целой и невредимой, — ты избежишь казни.
— Мне плевать на ваше прощение и снисхождение! — диким голосом вскрикнула она. — Мертвого нельзя казнить. Я ведь уже умерла в той катастрофе!
Глаза и ноздря Али снова расширились, и он сделал шаг назад. Я тоже слегка отступил — такой чудовищной искренностью дышали ее слова. Но затем я снова хорошенько встряхнул Биянту и зловеще произнес:
— Говори!
Все еще упрямясь, она заявила:
— Я не стану говорить в присутствии раба.
Разговор пошел по кругу, и, опасаясь, что это могло продолжаться всю ночь, я повернулся к Али и предложил:
— Тебе лучше уйти. Нам сейчас нельзя даром терять время.
Уж не знаю, согласился Али со мной или он просто был не в состоянии находиться поблизости от воскресшего мертвеца, но, так или иначе, мой товарищ кивнул, и я продолжил:
— Подожди в моих покоях. Проследи, чтобы мне снова предоставили те же самые покои, и убедись, что они пригодны для жилья. Я приду, как только узнаю что-нибудь полезное. Можешь на меня положиться, Али.
Когда он спустился с холма и уже не мог услышать, я снова обратился к Биянту.
— Говори. Женщина по имени Мар-Джана цела? Она жива?
— Я не знаю, мне нет до нее дела. Нам, мертвым, все равно. Нам нет дела ни до кого — ни до живых, ни до умерших.
— У меня нет времени слушать твои философствования. Просто скажи мне, что произошло.
Биянту пожала плечами и покорно произнесла:
— В тот день… — Мне не надо было спрашивать, какой день она имеет в виду. — В тот день я впервые возненавидела вас, продолжала ненавидеть все это время и ненавижу сейчас. Но в тот день я тоже умерла. Мертвые тела холодны, даже те, которые излучают испепеляющую ненависть. Во всяком случае, у меня нет желания рассказывать вам о своей ненависти и как я ее доказала. Теперь это все уже не имеет значения.
Биянту замолчала, и я решил подстегнуть ее:
— Я знаю, что ты шпионила за мной для wali Ахмеда. Начни с этого.
— В тот день… вы отправили меня испросить аудиенции у великого хана. Когда я вернулась, я нашла вас и мою… вас и Биликту в постели. Я пришла в бешенство и позволила вам это заметить. Вы оставили нас с Биликту поддерживать огонь в жаровне под каким-то горшком. Не объяснив нам, что это опасно, а мы сами и не подозревали этого. Пребывая в ярости и желая причинить вам вред, я оставила Биликту присматривать за жаровней, а сама пошла к министру Ахмеду, который давно уже платил мне за то, чтобы я рассказывала ему обо всех ваших делах.
Хотя я и знал об этом, но, должно быть, невольно издал возглас досады, потому что девушка выкрикнула:
— Нечего фыркать! Незачем притворяться, что это ниже ваших высоких принципов. Вы и сами пользовались услугами шпиона. Вон того раба. — Она махнула рукой в ту сторону, куда ушел Али. — А в качестве платы выступили в роли сводника! Вы заплатили ему рабыней Мар-Джаной.
— Ничего подобного. Продолжай.
Она замолчала, чтобы собраться с мыслями.
— Я пошла к министру Ахмеду, потому что мне было что рассказать ему. В то утро я подслушала, как вы со своим рабом говорили о министре Пао — юэ, который выдавал себя за хань. А еще в то утро вы пообещали рабу, что он женится на Мар-Джане. Я сообщила об этом министру Ахмеду. Я рассказала ему, что в этот самый момент вы наверняка доносите Хубилай-хану на Пао. И министр Ахмед тут же написал записку и отправил слугу предупредить предателя.
— Ага, — пробормотал я. — И Пао удалось скрыться.
— После этого министр Ахмед послал другого слугу, чтобы он перехватил вас, когда вы выйдете от великого хана. Он приказал мне ждать и я ждала. Когда вы пришли, я пряталась в его личных покоях.
— И не одна, — перебил я. — Кто-то еще был там в тот день. Скажи, кто она?
— Она? — повторила Биянту, как будто смутившись. Затем девушка бросила на меня расчетливый взгляд своих узких глаз. — Не пойму, про кого вы говорите?
— Ну как же, крупная такая женщина. Я знаю, что она была там, потому что она чуть не вошла в ту комнату, в которой мы с арабом разговаривали.
— О… да… крупная женщина. Чрезвычайно крупная. Но мы с ней не разговаривали. Полагаю, просто какая-нибудь новая причуда министра Ахмеда. Возможно, вам известно, что араба отличают несколько необычные фантазии. Если у того человека и было женское имя, я не спросила его, а потому не знаю. Мы просто сидели рядом в комнате, пока вы не ушли снова. А по-вашему, та крупная женщина имеет отношение к делу?
— Может, и нет. Разумеется, не могут же все в Ханбалыке быть замешаны в этом сложном заговоре. Продолжай, Биянту.
— Как только вы удалились, министр Ахмед снова позвал меня и велел подойти к окну. Он показал мне — вы как раз прогуливались по склону холма — вот это место, Павильон Эха. И велел мне незаметно побежать следом и прошептать слова, которые вы услышали. Мне было приятно тайком угрожать вам, хотя я и не знала, в чем заключалась угроза, потому что я ненавидела вас. Я вас и теперь ненавижу!
Она задохнулась от этих яростных слов и замолчала. Мне стало невольно жаль девушку, и я сказал:
— А в тот день, несколько мгновений спустя, у тебя появилось еще больше причин ненавидеть меня.
Она кивнула с несчастным видом, сглотнула и попыталась справиться со своим голосом:
— Я возвращалась обратно в ваши покои, когда они вдруг разлетелись на куски, прямо на моих глазах, с ужасным грохотом, пламенем и дымом. Биликту умерла тогда… то же самое произошло и со мной, умерло все, кроме тела. Она так долго была моей сестрой, моей близняшкой, и мы так долго любили друг друга. Я, возможно, и испытывала бы только гнев, потеряй просто сестру. Но ведь именно вы сделали нас больше чем сестрами. Вы сделали нас возлюбленными. А затем уничтожили ту, которую я любила. Это вы виноваты в ее смерти, вы!
- Предыдущая
- 28/114
- Следующая
