Пари с морским дьяволом - Михалкова Елена Ивановна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/75
• Следующая

Бабкин сделал шаг к нему, почти уверенный, что Илюшин отступит назад. Макар остался стоять на месте, но Сергея сильно ударило в плечо. Еще шаг – еще удар. Что-то отбрасывало его назад, не давало двигаться.

– …Сережа!

Он дернулся и открыл глаза. Над ним склонилась белая как мел Маша.

– Машка! Что случилось?

– Господи, я чуть с ума не сошла… – выдохнула она. – Ничего не случилось!

Успокоившись, Маша рассказала, что ждала в своем укрытии, как они и договорились. Ей было хорошо видно, как он плавает вдоль берега, как выходит из воды… Но потом, когда Сергей лег, она потеряла его из виду. Двадцать минут спустя ее начала грызть тревога.

– Мы ведь договорились, что ты будешь то плавать, то загорать!

– Машка, прости идиота! Я уснул.

Вначале она так и предположила. Выждала полчаса, затем еще десять минут. И вдруг ее обожгла мысль, что она пропустила появление третьего человека на берегу. Он подкрался незамеченным к спящему Бабкину и…

– …и побежала сюда. А тут ты лежишь мордой в песке! Я думала, он тебя убил!

– Марья Ивановна, спокойствие! – строго призвал Бабкин. – Никто никого не убил.

– …толкаю тебя – а ты не просыпаешься! Я думала, будет храп стоять на все побережье, а ты лежишь тихо…

– Сон снился. – Бабкин с силой провел ладонью по лбу.

– Плохой?

Он покачал головой.

– Ладно, Маш, давай возвращаться. Где-то мы с тобой ошиблись. Или наш пакостник решил взять сегодня отгул.

– Что тебе приснилось?

Сергей поднялся и помог ей встать.

– Илюшин, – нехотя признался он, отряхивая живот от песка. – Во сне был такой же самодовольный сноб, как… – Он хотел сказать «как всегда», но осекся и закончил: – …как и в жизни. Убеждал меня, что я делаю что-то не то.

– Что именно делаешь?

– Нет, не делаю, а думаю, – поправился он. – Думаю не о том, вот как.

Про розы Бабкин умолчал. Он и сам сейчас, постепенно приходя в себя на свежем ветру, понимал, что это за символ, и счел лишним пугать жену.

– Бог с ним, со сном. Почему нападавший не появился – вот в чем вопрос!

Ветер донес до них крик.

– Что это?! – Маша схватила его за руку.

– Это на бригантине!

Они пошли по берегу, убыстряя шаг, не сводя глаз с корабля. Показалось им, или крик повторился?

– Там что-то происходит, – уверенно сказал Сергей.

На палубе забегали. Издалека он видел только мельтешение фигур, но не мог различить, кто это.

– Какого черта…

От корабля отделилась шлюпка и направилась к ним. Оба молча смотрели, как Яков Семеныч обходит скалы, выруливает к ним и причаливает к берегу.

– Что случилось? – еще издалека крикнул Бабкин.

Боцман молчал. Не дожидаясь, пока он вытащит лодку на песок, Маша и Сергей бросились к нему по воде.

– Яков Семеныч!

Старик подал Маше руку, помогая перебраться через борт. Бабкин залез сам. Первый же взгляд на лицо боцмана подтвердил худшие его опасения.

– Кто? – резко спросил он. – Яков Семеныч, кто?!

Старик поднял на него голубые глаза, которые в эту секунду показались Бабкину выцветшими.

– Несчастный случай у нас, ребятки, – тихо сказал он.

– Да с кем, черт возьми?!

– С Антохой.

– Он жив? – вмешалась Маша. – Господи, Яков Семеныч, не молчите! Что с ним? Что за несчастный случай?!..

…На бригантине стояла тишина. Казалось, даже ванты перестали скрипеть. Увидев Машу, Кира Лепшина всхлипнула и кинулась к ней.

– Машенька, какой ужас! Вы уже знаете про Антошу?

Та молча кивнула.

«Топенант гика был растравлен, – сказал им боцман, пока они плыли до яхты. – Ударило его гиком по голове. Сразу насмерть». Маша уже достаточно разбиралась в устройстве парусов, чтобы понимать в общих чертах смысл его слов. Снасть, которая должна была придерживать горизонтальную балку, по которой растягивается нижний край паруса, оказалась плохо закреплена. Балка полетела вниз и убила матроса, стоявшего на палубе.

– Господи, спаси и сохрани! – Кира перекрестилась. В голубых глазах стояли слезы, губы дрожали. И тряслась рука, которой она прикоснулась к Машиному локтю.

Маша пристально взглянула на жену режиссера. Та была не просто поражена случившимся – она была до смерти напугана.

– Как это могло случиться? – тихо спросил Бабкин у врача.

Они стояли в каюте Козулина. Остальных пассажиров боцман увел в кают-компанию, где с ними должен был поговорить капитан.

– Несоблюдение техники безопасности, – так же тихо ответил Козулин. – Обязан был проверить топенант перед началом работ. Не проверил. Ну и вот…

Он похлопал себя по карману, достал упаковку таблеток и проглотил сразу две, не запивая. На горле его судорожно ходил острый кадык.

– Свидетели есть?

Доктор помолчал, закрыв глаза ладонью. Затем встрепенулся:

– Что вы сказали?

– Иван Васильевич, кто-нибудь видел, как это произошло? – терпеливо повторил Бабкин.

Козулин помотал головой.

– Один он был. Пассажиры по каютам, команда на местах.

– А кто нашел тело?

– Старпом стоял на вахте, услышал свист и звук удара. Прибежал, пытался помочь… – Козулин махнул рукой. – Какая тут помощь! Череп пробит…

– Я могу посмотреть на него?

Козулин не стал спрашивать зачем. Молча откинул простыню, и Бабкин присел перед телом.

– Иван Васильевич, этот удар точно нанесен гиком?

– Вне всякого сомнения, – не задумываясь, отозвался врач. – Следы на самом гике, характер травм… Здесь все однозначно.

– А где неоднозначно?

– Что?

Бабкин выпрямился и поправил простыню на несчастном матросе.

– Ну, вы сказали «здесь», – флегматично проговорил он. – Имея в виду «в этом случае», так?

Козулин склонил голову и глядел на него диковато, вцепившись пальцами в собственную бороду.

– Но ведь были и другие случаи, – закончил Сергей свою мысль. – Получается, там не все понятно?

Козулин несколько раз дернул носом, будто собираясь чихнуть, и вдруг спросил:

– Слышь, паря… А ты кто такой вообще?

– Вообще – бывший оперативник, – по-прежнему флегматично заметил Бабкин. – Работу оставил, опыт никуда не делся. У вас тут, Иван Васильевич, творится что-то непонятное. А вы молчите, как горох об стенку.

– Да что непонятное-то? – зло спросил Козулин. – Убило мальчишку! По дурости его собственной убило!

– А жену капитана тоже по ее дурости убило?

Козулин дернулся, отступил на шаг и наткнулся на стол.

– Сергей, можно вас на минутку? – спросили сзади.

Бабкин обернулся. В дверях стоял Темир Гиреев.

– Ты, Ваня, извини нас, пожалуйста… – сказал он, не глядя на Козулина. – Капитан просил всех пассажиров собраться.

– За что извиняешься, Темир?

Радист поднял глаза, и они с врачом несколько секунд смотрели друг на друга. Сергей пытался понять, что означает этот молчаливый обмен взглядами. Но если доктор был явно взволнован, то по непроницаемому скуластому лицу Темира ничего нельзя было прочесть. Гиреев отвернулся, вышел из каюты, и Бабкин последовал за ним.

– …Сергей, вы кое-чего не знаете, – негромко говорил радист, пока они шли по коридору. – И пытаетесь получить ответы у того, кто не может вам ничего объяснить.

– И почему же Козулин не может?

Темир приостановился.

– Потому что он убежден, что Галина Антоновна погибла по его вине.

– А это в самом деле так? – помолчав, спросил Бабкин.

Гиреев развел руками:

– Кто мог такую женщину остановить? У нее полторы тысячи людей в подчинении, она свое дело с нуля подняла, характер ого-го какой был! Когда женщина многими мужчинами управляет, она берега совсем перестает видеть. Капитан ее просил: не пей, Галя, хватит. Спиртное отобрал и спрятал. Но Галина Антоновна схитрила: пошла к Козулину, нашла у него… – радист запнулся на секунду, – много чего нашла.

– Он выпивал тогда?

– И крепко, – со вздохом подтвердил Темир. – Потом даже вспомнить не мог, сколько бутылок она у него забрала. На палубу ночью сильно пьяная поднялась, а бог, Сергей, он не всегда пьяных бережет.

• Предыдущая
• 32/75
• Следующая