Кромвель - Павлова Татьяна Александровна - Страница 83
- Предыдущая
- 83/88
- Следующая
— Мы ждем здесь ваше высочество уже очень долго, когда же вам угодно будет дать ответ?
Завтра, ответили им, 8 мая, в одиннадцать часов утра их ждут в Расписной палате.
8 мая, сразу после открытия заседаний палаты, Прайд представил парламенту петицию с протестом против предложения протектору королевского титула и просьбой не настаивать на его принятии. Вместе с ним к парламентской решетке явились 27 офицеров, подписавших петицию. По предложению Флитвуда обсуждение ее было отложено, и парламентский комитет проследовал в Расписную палату.
Протектор вышел к ним, суровый, спокойный, подтянутый. Решение было принято окончательно. Он сказал:
— Мистер спикер, я признаю, что дело это доставило парламенту столько беспокойств, заняло так много времени. Я очень сожалею об этом. Это и мне стоило многих и многих раздумий… Я имел несчастье — и в переговорах с вашим комитетом, и в собственных своих раздумьях — не получить уверенности, что то, на чем вы так настаивали — принятие мной королевского титула, — действительно необходимо. Новая конституция содержит превосходные положения — во всем, кроме этой одной вещи, королевского титула. Я не был бы честным человеком, если бы не сказал вам, что не могу принять его, взять на себя такое бремя. Я более, чем кто-либо другой, сознаю, какие заботы и трудности падут на человека, облеченного столь высоким доверием. Короче говоря, я должен дать вам такой ответ: я не могу взять на себя этот образ правления с титулом короля. Таков мой ответ на это великое и тяжкое дело…
19 мая обсуждение «Смиренной петиции и совета» в парламенте возобновилось. Палате не удалось возродить титул короля, но ведь протектор не отказался от других пунктов. А именно эти другие пункты, расширяющие права парламента, имели важнейшее значение. И здесь палата победила: 25 мая на новое предложение «Смиренной петиции», из которой был удален только первый пункт — принятие королевского титула, — Кромвель ответил согласием. Вскоре после этого генерал Ламберт был удален со всех ответственных постов в государстве и уехал в свое поместье, где занялся садоводством.
26 июня в Вестминстер-холле — том самом огромном зале, где восемь с половиной лет назад судили и приговорили к казни «путем отсечения головы от тела» короля Карла I, происходила торжественная церемония инвеституры — введения в должность протектора по новой конституции. Собственно говоря, это была коронация — и только короны не хватало для того, чтобы назвать торжественную процедуру этим подобающим ей словом. На помосте под богатым балдахином возвышался шотландский коронационный трон, специально привезенный из Вестминстерского аббатства. Помост был украшен розовым генуэзским бархатом с золотыми кистями. На столе перед троном лежали Библия в тисненом переплете, государственный меч, золотой скипетр. По бокам стояли кресла для спикера, членов парламента, судей, олдерменов, иностранных послов.
В два часа пополудни Оливер Кромвель, сопровождаемый пышной процессией, вошел в переполненный зал. Спикер после подобающих случаю приветствий набросил ему на плечи пурпурную бархатную мантию, опушенную горностаем, опоясал мечом и вложил в руки скипетр. Трубы затрубили, за окнами грохнули пушки, народ закричал: «Боже, храни лорда-протектора!»
Когда Кромвель окончательно решил отказаться от монархического венца и с колебаниями было покончено, он стал весел как мальчишка. Недомогания и болезни отступили. Ему даже казалось, что он оставил своих противников в дураках. Он держал в руках власть, которой мог позавидовать любой король. Все, кроме детской игрушки — золотого венца на голове, — было к его услугам. Парламент был распущен на каникулы до января. Оливер смеялся, шутил с Элизабет и дочерьми, которых иностранные послы титуловали «принцессами».
Но скоро радость угасла. Надо было вести корабль дальше — куда? Конечно же, к миру и процветанию. Но где лежит этот счастливый остров? А капитан, который стоит у штурвала, уже немолод; недуги снова подступают к нему. Его царственная надпись — Оливер П. (протектор) выдает заметное дрожание руки; его немощи тревожат близких. Он приступает к созданию палаты лордов, и здесь его подстерегают немалые трудности. Члены новой палаты, которую пока стыдливо именуют «другой палатой», должны быть солидными, богатыми людьми, обладать влиянием в стране и в то же время быть лояльными к протектору и уметь ладить с нижней палатой. Найти таких людей нелегко, прав Терло: ошибиться в этом деле — все равно, что ошибиться в выборе жены; после раскаешься, да поздно. Все лето и осень Оливер занят составлением списков. Он включает в число новых лордов двоих сыновей — Ричарда и Генри, троих зятьев, двух деверей; включает, с другой стороны, семь наследственных пэров — носителей древних фамилий; и конечно, верных друзей и соратников в боях — полковников и генералов. Всего шестьдесят три человека.
Но когда список утвержден и приглашения разосланы, выясняется, что отнюдь не все жаждут занять место в этой пожизненной, а не наследственной, странно разномастной палате. Пэры отказываются сидеть на одной скамье с бывшим сапожником Хьюсоном и бывшим извозчиком Прайдом. На вызов откликается всего сорок два человека, на первое заседание являются тридцать семь.
Главные осложнения, однако, начинаются с открытием новой сессии парламента — 20 января. Состав палаты общин несколько изменился. Часть мест пустовала — выбыли те, кто сидел теперь в палате лордов, но зато на заседания явились исключенные на прошлой сессии. Им никто не препятствовал, и палата пополнилась неистовыми и искушенными в политической борьбе республиканцами: на своих местах сидели Гезльриг, Скотт, Робинзон. Они приготовились к оппозиции.
Кромвель прибыл на открытие сессии в раззолоченной карете. Лошадей покрыли драгоценными бархатными попонами: январь был холодным. Протектор чувствовал себя неважно, и речь его к парламенту не отличалась длительностью. Он призывал внимавших депутатов к миру.
Темные предчувствия, которые по ночам сжимали тоской его сердце, оправдались. Едва начались дебаты, тут же пошли разногласия, да какие! Гезльриг и Скотт яростно повели республиканскую оппозицию в наступление. В Долгом парламенте они положили столько сил на отмену палаты лордов — и вот теперь лорды опять появились в Вестминстере. «Давайте, по крайней мере, не называть их лордами — пусть это будет просто „другая палата“. Если мы будем звать их лордами, — шумели республиканцы, — они потребуют всей полноты власти, которой пользовалась верхняя палата при короле!» Выдвигались и более хитрые аргументы: новые лорды не представляют земельных собственников. Они бедны, они владеют одной двенадцатой всех земель нации, тогда как прежде владели двумя третями.
Пять дней спустя Оливер опять выступил перед ними. Конфликта нельзя было допустить. В его тоне появились мрачные и угрожающие ноты. Он напомнил безрассудным депутатам о внешней опасности. Роялисты планируют вторжение с помощью испанцев, заговоры внутри страны множатся. Каждая из сект норовит захватить власть в свои руки. Только единство, сплоченность и бдительность могут спасти Англию. Ссорясь друг с другом, сказал он, члены парламента играют на руку шотландскому королю — коли можно так назвать Карла Стюарта. «Если вы снова пойдете путем крови и войны, — предупреждал Кромвель, — жилы нации окончательно истощатся, она погибнет».
Но остановить их было уже невозможно. Споры и нападки продолжались, усиливались, брожение росло. Почувствовав поддержку парламентских республиканцев, подняли голову сектанты — «люди Пятой монархии». Они составили петицию, которая требовала восстановления у власти Долгого парламента — единственной палаты с неограниченными полномочиями. Только армию они требовали изъять из-под его контроля и назначить главнокомандующим лорда Фэрфакса.
Опасность была серьезной. Кромвель, узнав от Терло о петиции, приказал арестовать нескольких смутьянов в городе и поставил кое-где новые караулы.
- Предыдущая
- 83/88
- Следующая
