Сборник статей - Нойманн Эрих - Страница 16

133. Lives of the Painters, Vol. Ill, p. 327.

134. Selections, p. 392.

135. MS. B.M., fol. 156v; Selections, p. 276.

136. R. 682, MS. W.L., fol. 198r See Herzfeld, p. 141; MacCurdy, Vol. I, p. 99

Эрих Нойманн

ИСКУССТВО И ВРЕМЯ

Искусство и время - обширная тема; уверен, что вы не ожидаете ее полного освещения в одной лишь лекции. В Данном случае, мы не будем говорить о феномене времени в ощущениях человека или конкретных произведениях искус­ства; то есть, мы не будем рассматривать связь эго с живым потоком времени, с вечностью или моментом, с круговоро­том времени или покоем во времени. Поначалу речь пойдет о связи искусства с конкретной эпохой; во второй части лекции мы коснемся специфической связи современного искусства со временем, в котором живем мы сами.

Однако, я буду говорить не как художник и не как критик; я даже не буду рассматривать художественные явления, с которыми мне пришлось иметь дело в качестве психолога, -более или менее художественные произведения, рожда­ющиеся в ходе аналитической терапии. Данное исследо­вание посвящено психологии культуры; целью его является понимание искусства, как психологического феномена, име­ющего особое значение, как для коллектива, так и для индивидуума.

Мы начнем с творческой функции бессознательного, кото­рое создает свои формы спонтанно, примерно так же, как это делает природа, которая - от атома и кристалла до органической жизни и планетных систем -спонтанно создает формы, способные производить впечатление на человека своей красотой. Этот субстрат и фон психофизического мира постоянно порождают разнообразные формы, и потому мы называем этот мир творящим. А неведомому в природе, порождающему формы внешнего мира, соответствует дру­гое неведомое - коллективное бессознательное, которое является источником всего психического творения: религии, обрядов, организации общества, сознания и, наконец, искус­ства

Архетипы коллективного бессознательного являются изначально бесформенными психическими структурами, приобретающими видимые очертания в искусстве. Архетипы видоизменяются средой, через которую они проходят, то есть их форма меняется в зависимости от времени, места и психологического комплекса индивидуума, в котором они проявляются. Например, архетип матери, как динамичный объект в психическом субстрате, всегда сохраняет свои отличительные черты, но проявляет их в различном стиле (проявляет различные аспекты или приобретает иную эмоциональную окраску), в зависимости от того, где (в Египте, Мексике или Испании) и когда (в античные времена, в средневековье или современности) он проявляется. Пара­доксальное многообразие его вечного присутствия, позволя­ющее выражать его в бесконечном разнообразии форм, кристаллизированно в осознании его бренным человеком; его архетипическая вечность образует уникальное единство с конкретной исторической ситуацией.

В данной лекции мы не будем обсуждать развитие специфических архетипов в какой-то одной цивилизации и не будем отслеживать разные формы одного и того же архетипа в разных цивилизациях. Любому, кто хочет убедиться в реальности этого всеобъемлющего феномена, достаточно обратиться в архив Эранос,1 исходную точку для движения в этом направлении.

Мы также не будем говорить об эстетическом аспекте, истории стилей, которая изучает формы, принятые архетипами в различные периоды истории человечества, несмотря на то, что было бы очень интересно показать как, скажем, статичная концепция вечности и времени сформиро­вала архетипический мир Египта, в то время, как в Централь­ной Америке тот же самый архетипический мир почти зате­рялся в джунглях орнамента из-за того, что на данной территории доминировал всепожирающий аспект Грозной Матери. Наша беседа начнется и закончится вопросом о том, что значит искусство для человечества и какое место оно занимает в человеческом развитии.

В начале развития человеческого сознания превалирует изначальная психическая ситуация: бессознательные, коллективные и надличностные факторы занимают более начительное и заметное место, чем факторы сознательные и индивидуальные. На этой стадии искусство является коллективным феноменом, который нельзя изолировать от контекста коллективного бытия, поскольку оно интегрировано в жизнь группы. Каждый индивидуум является художником, танцором, певцом, поэтом и скульптором; все, что он делает, и то, как он это делает, (даже если речь идет о принадле­жащих ему предметах) остается выражением конкретной ситуации данной группы.

Хотя с самого начала коллективное получает первичный толчок от "Великих Личностей", даже они сами, в соот­ветствии с диалектикой их отношений с группой, не считают себя единственными авторами своих работ, относя часть авторства на счет вдохновивших их предшественников, духов предков, тотема, или любого другого аспекта кол­лективного духа, оказавшего на них индивидуальное воз­действие

Но творческий процесс не просто сверхъестественен, он также и воспринимается, как таковой, поскольку все бытие было изначально сформировано ощущением надличностного. Праздники и обряды являются узловыми точками покло­нения сверхъестественному, которое формирует все, что вступает в контакт с его сакральной сферой: предмет культа и маску, фигуру и образ, сосуд и орнамент, песню и танец, миф и поэзию. Изначальную интегрированность всего выше­перечисленного в жизнь и сверхъестественный контекст до­казывает тот факт, что в Океании, Африке, Индии или на севере Европы прослеживается один и тот же "стиль", сход­ство орнаментов на дверных косяках и ритуальных сосудах, сходство татуировок и раскраски масок, сходство фетишей и украшений на древке копья.

Это единство является признаком растворения индиви­дуума в контексте группы, находящемся за пределами его понимания; однако, когда мы говорим, что группа бессозна­тельно следует указаниям коллективной души, мы не имеем ввиду, что она следует потребностям или инстинктам. Да, сознание индивидуума почти что слепо подчиняется скры­тым силам; когда он получает творческий импульс от души, он не предается раздумьям, а выполняет команду. Но опре­деляющие чувства и мироощущение человека и скрытые психические потоки проявляются через цвета и формы, звуки и слова, которые кристаллизуются в символические духов­ные фигуры, выражающие связь человека как с архетипическим миром, так и с тем миром, в котором он живет

Поэтому человек с самого начала является творцом сим­волов; он конструирует своей характерный духовно-психи­ческий мир из символов, которыми он говорит и мыслит об окружающем его мире, но также и из форм и образов, кото­рые вызывают в нем его сверхъестественные ощущения.

Изначально человеческие эмоции, вызванные присутс­твием сверхъестественного, ведут к выражению, ибо бессо­знательное несет с собой свое собственное выражение, что входит в его созидательную функцию. Но эмоциональные порывы, которые движут группой и находящимся в группе индивидуумом, не должны рассматриваться, как динамика без содержания. Ибо каждый символ, как и каждый архетип, обладает специфическим содержанием, и когда мы говорим, что весь человек захвачен коллективным бессознательным, мы имеем ввиду, что захвачено и его сознание. Соответст­венно, мы с самого начала устанавливаем, что творящая функция души сопровождается реакцией сознания, которое, поначалу нерешительно, а потом все более активно пытает­ся понять, истолковать и ассимилировать вещь, подчинив­шую его себе. Таким образом, уже на самой первой стадии происходит относительное оформление стиля выражения, в результате чего возникают определенные традиции.

В наше время развитого или чрезмерно развитого соз­нания, ощущения и эмоции считаются признаком артисти­ческой натуры; людям с неразвитым сознанием такое и в голову бы не пришло. Примитивные и ранние цивилизации считали, что творящая сила сверхъестественного поддержи­вает или даже порождает сознание: она устанавливает различия и порядок в движимом хаотическими силами неопреде­ленном мире и дает человеку возможность сориентироваться.