Истины бытия и познания - Хазиев Валерий Семенович - Страница 29

Человек существо духовное. И духовность не сводима лишь к аддитивной сумме знаний и навыков, пусть даже энциклопедических размеров. Человек всегда больше, чем просто мастер, специалист, даже пусть талантливый и творческий. В человеке есть много чего рационального, доступного науке и деятельностному подходу, но в нем есть еще больше чувственного, бессознательного, а возможно, и трансцендентного, которые как раз и не под силу анализируемому подходу. Но без этих аспектов своего бытия человек и не человек вовсе, потому их может игнорировать только общество, нуждающееся в «винтиках», в говорящих разумных орудиях, а не в человеке.

Новая философия нашего общества должна стать философией человека, какой бы она не оказалась. Но уже на этом этапе ясно просматривается в ее гуманистическом кортеже и новая педагогическая парадигма, новая методология — реабилитационная, одна из главных, центральных задач которой — вернуть в образование целостного, многостороннего, многоуровневого и открытого миру человека. Для этого в организационном плане необходимо оставить деятельностному подходу во владение только то, что ему принадлежит — приращение профессиональных знаний и навыков, а обучение и образование из политехнического, как замышляли Ленин и Крупская, превратить в гуманистическое, из общетехнического и общенаучного — в общечеловеческое.

Современная средняя школа — общеобразовательная. Ее идеал — дать детям всевозможные знания по всем ныне существующим отраслям знаний. Знания — это дело хорошее, но до тех пор, пока они не превращаются в Молоха, пожирающего все остальное в душе человека. Мы не против знаний, а только против их абсолютизации как единственной ценности, которую заслуживают наши дети. Идеал современной школы потому и идеал, что недостижим. Но идеал потому и идеал, что к нему стремятся.

Постоянный рост знаний человечества делает школьную программу из года в год все более насыщенной и напряженной и в количественном, и в качественном аспектах. У детей не стало детства — это уже все понимают. Но остановиться не можем, каждый новый учебный год в перечне школьных дисциплин появляются новые предметы, а объем старых растет. Дети в школах работают в режиме двухсменного рабочего дня. Детство не просто отрезок времени, а особый период жизни. Если его форсировать, мы получим людей телесно и душевно скороспелых, недозрелых, больных, с отклонением от нормы, быстро стареющих и рано умирающих. Абсолютизация идеалов деятельностного подхода ведет в тупик: безграничный рост знаний невозможно втиснуть в ограниченные школьные годы.

Средняя школа создает общую базу для любой будущей профессии. Выпускник школы может выбрать любую из тысяч существующих профессий. Эту свободу ему обеспечивает общеобразовательная система. Выбрав одну, остальные школьные знания вчерашний ученик выбрасывает как ненужный хлам, всю жизнь удивляясь потом тому, зачем с таким надрывом он набивал себе голову тем, что на 90 % ему никогда в жизни не пригодилось. Стоит ли удовольствие свободы выбора профессии той траты сил и времени, которые ребенок приносит современной школе? Я думаю, нет.

Вчерашнее марксистско-ленинское мировоззрение, воинствующий технократизм, сциентизм держат нас прикованными к нынешнему положению вещей в силу их привычности, создавая иллюзию, что нет других ценностей, более высоких, чем сумма общеобразовательных знаний. Мы так привыкли рассматривать себя как мешок со знаниями, что не можем представить иной облик полноценного человека. Но не сводится же человек лишь к сумме, пусть даже необъятно больших знаний. Человек намного богаче и многообразнее.

Реформу отечественной школы в самом широком смысле необходимо начать с серьезного изучения того, что мы имеем во всех аспектах — философских, политических, психологических, медицинских, экономических. Необходимо осмыслить то, чем является на самом деле наша действительность, и не пользоваться тем, что мы о ней воображаем.

Рациональная философия (да и наука) трактует «красоту» как понятие, с помощью которого мы, люди, постигаем некие содержания материального и духовного мира. «Красота здания и стен классов», «красота интерьера», «красота души учеников и учителей», «красота поведения», «красота мыслей», «красота слов», «красота чувств» — везде речь о красоте, которая, во-первых, есть объективный признак чего-то, во-вторых, познана человеком в форме каких-то определений и описаний. И когда говорят о «красивой школе», в рамках такого подхода понимают ее как максимальное количество красивых деталей — вещей, событий, явлений (тех же стен и стендов, спортивных соревнований и концертных номеров, хорошей успеваемости и воспитательных мероприятий, моральной атмосферы в школе и контактов с родителями, гигиены и санитарного состояния, одежды и питания и т. д.). И конкуренция за звание «красивая школа» превращается в бесконечную фантазию и поиск таких деталей, совершенствование степени их красивости (дизайна и эстетичности).

Мы, люди, земные и конечные существа. И от всего этого (конечных вещей и событий) нам никуда не деться. Они — эмпирическая составляющая нашей жизни. Все они, бесспорно, должны быть. Обучение и воспитание детей, несомненно, должны быть эстетичными, нести в себе элементы красоты во всех фрагментах и аспектах жизни. Требование полноты в этом плане не только необходимо, но и, действительно, одно из показателей того, насколько красива конкретная школа. Такова практическая сторона дела.

Однако есть и другая — теоретическая сторона, без учета которой проект «Красивая школа» будет слишком утилитарным, приземленным, что, в конечном счете, приведет к тому, что «красота» станет синонимом житейской «полезности». Без теоретического (философского) осмысления остается без ответа главный вопрос: а зачем эта красота вообще нужна? Тем более, что во многих случаях как раз в житейском плане она абсолютно бесполезна. Например, зачем красота нужна в школьной столовой? Разве главное не в том, чтобы было чистое помещение и вкусная еда? Зачем еще тратить силы и средства на какую-то красоту? И вообще, что это такое — красота? Какое место она занимает в бытии вообще и в жизни людей в частности?

Это уже совокупность теоретических (философских) аспектов проекта «Красивая школа».

В Древней Греции на общественные праздничные игры города посылали своих наблюдателей «теоросов»^{82}, которые были не участниками и не организаторами, а именно созерцателями, бесстрастными и объективными. Именно такое требование предъявляется для постижения истинной сущности бытия.

Если сказать то же на религиозном языке, созерцание позволяет человеку открыться сакральному (божественному, вечному), а не профанному (тварному, конечному) событию.

Первые философы понимали под созерцанием постижение истин космоса. Созерцание космоса Парменид, а потом и Платон разделили на две относительно самостоятельные части.

В области преходящего, изменчивого, текущего господствует, в основном, эмпирическое созерцание — мнение (doxa). Хотя здесь все ближе и чувственнее, истина бытия человеку в этой сфере не дана. Некоторые философы считали даже эту часть бытия иллюзорной.

Тайна (истина, сущность) бытия находится в другой сфере. Логосу зарезервирована та часть, которая очищена от непостоянного и неопределенного. Здесь властвует интеллектуальное созерцание, теоретическое познание.

Философа интересует то, что в логосе — вечное, неизменное, сущностное основание бытия. В теоретическом созерцании (философствовании) человек не может не искать космоса в себе и себя в космосе. Познающий человек обнаруживает в себе пропорции, присущие сущности бытия вплоть до гармоничного музыкального ряда (пифагореизм), понимает, что человек микрокосм, формирующийся через мимезис (подражание). И теория (интеллектуальное созерцание) входит в повседневную практику как отражение сущности бытия, как абсолютная истина мироздания, как покой полноты жизни, который позволяет быть справедливым в частных чувствах, мыслях, словах и делах, т. е. быть носителем красоты через строения души по законам космоса. Философская теория соединяет части конечного (тварного) мира в единый космос духовности.