Микенский цикл - Валентинов Андрей - Страница 64

Эриф покачал головой:

– Нет. Представь, что все-таки победила Ктимена. Как быть с гневом Дия? Ведь я говорю от его имени, ванакт! Я могу ошибиться, он – нет. Но Царю богов незачем вмешиваться самому. У него есть слуги. Ты ведь получил ответ из Дельф? И Ктимена тоже получила – совсем не такой, на какой рассчитывала. А ведь она не пожалела золота!

– Так это ты? – поразился я. – Я думал, пифия...

Он хихикнул и потер руки – совсем как в прежние дни.

– Конечно, конечно... Кто может повлиять на слуг великой Геи? Но ведь Дий – Отец богов, и его голос тоже что-то значит. Скажем так, ко мне прислушались...

– «Сестрину кровь не пролей, » – напомнил я.

– «Чти и богов и богинь, » – подхватил Эриф. – Ты понял правильно, ванакт. Как видишь, Мать Рея, Землевержец Поседайон и даже, кажется, киклопы охотно тебе помогли. Но разве они могли что-то сделать без воли Дия?

– Да ну? А я-то думал, ты маялся хворью, о хитроумный Эриф!

– Маялся, – вздохнул он, – Но для того, чтобы слухи о пророчестве распространились по городу, не обязательно выходить из дому. А к кому, думаешь, побежал богоравный Пеней после вашей встречи? Кто шепнул воинам у ворот, чтобы они вовремя разбежались?..

Толстяк был доволен и, явно ждал, что его услуги оценят. Трудно сказать, говорил ли он правду. Я хмыкнул:

– Темна воля богов, жрец. Кое-кто может подсказать другое: в город мое войско ввел Поседайон, ему и быть Царем богов...

– Поздно, – покачал головой Эриф. – Дий уже царит на небе. Пошатнешь его престол – разрушишь свой. И, кроме того, ванакт, Дий – этот тот, кто предшествует Единому. Поверят в него – поверят и в Бога Истинного...

Мне вновь захотелось опробовать прочность его челюсти. Кажется, он понял и улыбнулся:

– Из-за чего ты поссорился с Ним, ванакт? Хотел принести жертву Рее? Говорят, Он был очень гневен!

Жрец знал даже это.

– Я тоже посвящен, ванакт, ты знаешь. Но меня, недостойного, Он прощает, хотя я каждый день стою у чужого алтаря. Единому виднее, что служит Его славе...

Может, хитроумный толстяк был и прав, но верить в такое не хотелось. Эриф покрутил толстыми пальчиками, хихикнул и вновь стал серьезен.

– У меня к тебе просьба, ванакт. Гирто умирает. Она хочет видеть тебя.

– Гирто? – поразился я. – А что с ней?

Признаться, я успел забыть о старой ведьме. А она обо мне, выходит, нет.

– Гирто очень гневалась – ты знаешь, за что. Из-за нее все и началось, именно она подтолкнула твою сестру к мятежу. Правда, старуха ни разу не обвинила тебя в самозванстве, хотя Ктимене этого очень хотелось... Но Гирто была опасна. Не знаю, смог бы ты так легко вернуться...

– И что с нею случилось? – я начал постепенно понимать.

– Воля богов, ванакт! Они прогневались, что старуха, из-за ненависти к тебе и к той, что заняла ее место, оспорила их волю. Три дня назад Гирто зачем-то пошла на рынок – не иначе, в очередной раз призвать на твою голову божий гнев. Увы, она оказалась неосторожна – ее толкнули, а тут какая-то телега... Очень неудачно вышло!..

Он довольно улыбнулся и даже причмокнул. Я поморщился:

– Я не просил о такой услуге, жрец!

– Просил? – удивился он. – Да ты и не должен ничего просить, Клеотер Микенский! Разве не я послал тебе половинку ожерелья в Ассур? Разве не мы с Гирто задумали твое возвращение еще несколько лет назад? Старая ведьма посмела предать, а боги предательства не прощают. Хотя я ее понимаю: столько лет считаться провидицей, внушать страх, любовь, почтение... А тут какая-то девчонка из Козьих Выпасов!.. Кстати, ванакт, ты сделал правильный выбор, назначив новую верховную жрицу Реи.

– Она не будет вмешиваться в дела царства?

– Я же говорил: ты мудр, Клеотер! Опасно, когда жрецы вмешиваются в правление...

– Стоит взглянуть на тебя, – охотно поддакнул я.

– Вот-вот, – он довольно улыбнулся. – Да поможет Дий богоравной Тее!.. И все-таки не ссорься с царицей, ванакт! Она поистине достойна венца, и ты был трижды прав, когда спас ее от безумной Ктимены... Извини, я начинаю давать советы, а цари, – послышался ехидный смешок, – цари, как известно, не любят советов, хотя и нуждаются в них. От этого все беды... Ты уже уходишь?

– Не стоит так долго тревожить больного, – рассудил я, опасаясь, что все-таки врежу ему на прощанье. – Увидимся вечером во дворце, о богоравный!

– Сколь желанная эта встреча, о ванакт! – пухлая физиономия расплылась в улыбке. – Ты не забудешь о Гирто? Она в моем доме – тебя проводят. Не мог же я оставить умирать на улице такую красотку?

Я поспешил уйти – еще одно слово, и я бы все-таки ему врезал.

Вначале я не узнал ее. Морщинистое лицо превратилось в маску, глаза погасли, тонкие губы побелели. Странно, мне вдруг стало казаться, что из-под этого, уже почти неживого лика, проступает другой – тоже знакомый. Лицо женщины, виденной во сне – той, что стояла у моего изголовья и плакала. «Бедный мальчик!» Кого жалела Гирто в тот день, много лет назад?

– Радуйся! – проговорил я, как никогда ощущая нелепость этого приветствия.

– Ты... – равнодушно проговорила она. – Поздно, Клеотер Микенский. Ты опоздал – я не могу уже проклясть тебя, как ты того заслуживаешь. Моей силы больше нет...

– За что тебе проклинать меня, Гирто? За то, что я не принес тебе голову невинного человека?

Белые губы искривились гримасой – то ли смеха, то ли ненависти.

– И за это тоже. Моя сила ушла к другой – по твоей вине, ванакт. По вине того, кого я возвела на трон! Эта обида уйдет вместе со мною. Но ты совершил то, что переживет и меня, и тебя. Ты принес к нам Чужого Бога! Благодаря тебе Он ступил на нашу землю – и это тебе не простится...

Не тянуло спорить с умирающей, но я не хотел, чтобы она ушла озлобленной.

– Единый никому не принесет зла, Гирто. Он откроет глаза людям и освободит их!

Ее глаза сверкнули злобой:

– Он не Единый! Он лишь сильнее и беспощаднее прочих. Но без своих слуг Ему никогда не прийти на нашу землю. Ты пустил Чужого Бога, ты, Клеотер! Жаль, мое проклятие уже не имеет силы...

Она молчала, а я не знал, что ответить. Спорить нелепо спорить, оправдываться – тем более. Да я и не считал себя виновным.

– Я расскажу тебе одну историю, – вновь заговорила Гирто. – Это все, что мне осталось, ванакт. История имеет начало и конец, но не имеет середины. Конец – это умирающая старуха на ложе и ванакт Клеотер в золотой диадеме. А начало было таким...

Она на миг умолкла, затем продолжила, причем голос ее, до этого еле слышный, окреп и налился силой:

– Я тоже была молода и красива, Клеотер! Меня любил твой дед, ванакт Гипполох Микенский. И видят боги, сладка была его любовь...

Я кивнул – это уже не было тайной.

– Знаешь! – поняла она. – Но ты не слыхал, что у меня был сын. Лай, сын Гипполоха – мой единственный ребенок...

Вначале я не поверил, но затем понял – все сходится. Вот оно даже как...

– Я помогала ему. Он стал комавентом дворцовый стражи. Он женился на дочери базилея – я помогла ему и в этом. Но боги завистливы – мой сын погиб в битве с фиванцами, а затем умерла его жена, оставив мне внука – маленького Клеотера...

Странно, я ничего не чувствовал – ни радости, ни печали. Умирающая ведьма, по странной воле богов – мать моего отца, которого я никогда не знал...

– Клеотер жил далеко отсюда – я боялась пускать внука в Микены. Здесь не любили незаконнорожденных царевичей. Я надеялась, что когда-нибудь... Но вышло иначе...

Она вздохнула, худая дрожащая рука медленно потерла лоб.

– Ванакт Главк был в ссоре с верховным жрецом Дия – богоравным Кефеем. Он наделся на поддержку Эвсора, жреца Поседайона, но тот умер, а на его место пришел Арейфоой. Ванакт узнал о кровавых жертвах богам и хотел казнить Кефея...

Об этом я тоже знал. Мелькнула мысль, что Эриф послал меня именно за этим – узнать правду о гибели Главка и его семьи.

– Кефей сговорился с Арейфооем, и Главк был обречен. Его любило войско, но он просмотрел то, что происходит под дворцовой крышей. Его жена – царица Никтея – любила мужа, но кое-кто сумел убедить ванакта, что она предпочла его брата – царевича Ифимедея. Ванакт поверил – и не он один. Говорили даже, что Клеотер – не сын Главка, но это ложь. Ложь, которая убила всех – и ванакта, и его семью, а через много лет – и его брата...