Выбери любимый жанр

Пылающие скалы - Парнов Еремей Иудович - Страница 75


Изменить размер шрифта:

75

— Можно. Профессор Майдар опять приехал. Всё равно к нам завернёт. Он сейчас на буровой.

— Волнуется старик.

— Все мы волнуемся. Как же иначе?

Майдар, с которым Кирилл познакомился ещё в Улан-Баторе, подъехал уже в сумерках. Его утеплённый газик с приспособлениями для движения по пескам на колёсах остановился у самого крыльца, вспугнув хилого шакала, привлечённого духом варёной баранины.

— Ужинаете, молодые люди? — Он пригладил седую щеточку усов. — Достойное занятие!

— Садитесь с нами, товарищ Майдар, — пригласил Кирилл, вставая.

— Я уже перекусил немножечко на буровой, но лишний раз не помешает. Умный монгол всегда наедается впрок. Нет-нет! — заметил он движение Лобсана в сторону початой бутылки. — Почки не позволяют.

— Оказывается, и в Монголии есть болезни? — попытался пошутить Кирилл. — На таком мясе и молоке?

— Везде люди болеют, везде, — грустно закивал старый геолог. — Я вчера с товарищем Северьяновым разговаривал. Так он сказал, что Игнатий Сергеевич серьёзно болен. Вот уж беда так беда.

— Опять? — вздрогнул Кирилл. — Как же это? — он беспомощно заморгал. — Когда я улетал из Москвы, он уже поправлялся. К нему в больницу с работой ездили!

— Значит, ухудшение наступило. Бывает, — сказал Майдар.

— Состояние очень тяжёлое? — спросил Кирилл в надежде на утешительный ответ.

— Северьянов говорит, очень. Он вам привет передавал, ваш Дмитрий Васильевич.

— Спасибо, — кивнул Кирилл.

— Корват поправится, — уверенно заявил Лобсан. — Я знаю. Он ведь такой… Настоящий батор!

— Два инфаркта — не шутка, — прицокнул Кирилл. — Притом он всё так близко принимает к сердцу…

— Да, такой человек, не переделаешь, — с восточным фатализмом вздохнул Майдар. — Думаю, наш газ для него лучше всякого лекарства окажется. Сразу на поправку пойдёт… Вы нового ничего не надумали?

— Мы тут посоветовались ещё раз с Кириллом Ионовичем, — с важным видом высказался Лобсан, — и пришли к выводу, что действовать надлежит согласно первоначальному плану. Это подтверждается анализом степени восстановления сероцветов. Я принял решение продолжить бурение на седьмой и четвёртой, а также возобновить проходку на одиннадцатой. Вплоть до палеозоя.

— Ты принял решение? — чуточку дрогнув уголком губ, переспросил Майдар. — И приказ о возобновлении проходки уже отдал?

— Я хотел сказать, — без тени смущения поправился Дугэрсурэн, — что принял решение внести такое предложение.

— Хорошо, — кротко согласился профессор. — Обсудим.

Пока не выключили свет, они втроём посидели над картой, прикидывая, в каких ловушках мог спрятаться сжатый под высоким давлением газ.

Остановился движок, и стало слышно, как воет на буровой бешено вращающаяся турбина, днём и ночью вгрызаясь алмазными коронками в гранитный чехол.

— Я уверен, что за гранитом пойдут алевролиты, — сказал Лобсан, прислушиваясь.

— Там видно будет, — тяжело поднялся, массируя поясницу, Майдар. — Надо ехать, хоть и не хочется.

— Может, останетесь? — предложил Лобсан.

— Нельзя. Мне послезавтра высокому начальству докладывать.

Проводив Майдара, Лобсан сразу же полез на нары, а Кирилл зажёг керосиновую лампу и раскрыл тетрадь.

Возникло причудливое видение, образ, точнее, прямо никак не связанный с тем, о чём он так неотступно думал, но завораживающе волнующий, неуловимый.

Последняя океанида

Она плывёт над самым дном,
влекомая теченьем,
облита призрачным свеченьем.
Скользит расплывчатым пятном
молочный свет её груди —
бездонная двойная чаша.
Коралловые чащи
встают из мрака впереди.
Бессильная пластичность рук.
О, затонувшая амфора!
Фестоны мадрепоров
её охватывают в круг,
созвездия ежей морских,
гирлянды голубых лангустов,
но холодно и пусто
в её глазах от их тоски.
И от её тоски они
в кристалле вод заледенели.
(Давным-давно сокрыли мели
распуганных океанид).
Ей погрузиться не дано,
и всплыть наверх она не в силах.
Из жил отверстых сима
стекает медленно на дно.
Но кровь в воде, как рыжий дым.
Течёт и тихо тает,
и только лишь акул скликает
крамольным запахом святым.
Вздымая вихри на песке,
круги сужают ближе,
но тёмный ужас с кровью брызжет
из синей дырки на виске.
Они шарахаются прочь
от ранки револьверной.
Неиссякаемые вены
им на глаза излили ночь.
Так и плывёт она в огнях,
в мерцающем молочном дыме,
и волосы седые,
как водоросли на камнях.

XXXVII

Прерывисто и низко гудел тифон в серой морозной мгле. Нарядно убранный флажками расцвечивания, под грохочущий в динамиках трансляции торжественный марш входил “Борей” в бухту Золотой Рог.

Экспедиция возвращалась с триумфом. Помимо полностью выполненной программы исследований, на её счету оказалось несколько интересных находок, расширивших представления о Мировом океане. Морфологи выделили неизвестную разновидность погонофор, геологи нашли шаровые лавы. Однако подлинной сенсацией явилось открытие в рифтовой зоне “чёрного гейзера”. В нагретых почти до трёхсот градусов грязевых фонтанах, бьющих из донных кратеров, удалось обнаружить неведомые бактерии. Поистине натиск живой волны не знал преград. Жизнь сумела приспособиться даже к околокритической воде, перегретой выше температуры воспламенения целлюлозы. Теперь казалось вполне вероятным, что она сможет существовать повсюду, где есть вода и минеральные соли. Например, на Венере, в каких-нибудь укромных углах.

Окрылённые успехом исследователи с особым нетерпением рвались домой. Светлана Рунова решила улететь первым же рейсом. Её никто не встречал на причале, и некому было волноваться о ней в московском аэропорту. Когда, закончив обследование атолла, корабль вошёл в международные воды, она послала Кириллу радиограмму, объяснив своё вынужденное молчание, но не получила ответа. За все шестнадцать суток пути от Фиджи до Владивостока ей не передали ни строчки.

И хорошо, думала спокойно вполне, что так легко всё само собой разрешилось, исчерпало себя, пришло к логическому концу. Немного тошно было от собственной прозорливости и жалко несбывшегося, но знала, что это пройдёт. Многое рано или поздно проходит. Светлана успокоилась, окрепла под тропическим небом, накопила запас прочности, необходимый в житейской борьбе. Всё ей казалось теперь нипочём. И к странному ощущению, что тебя не ждёт на берегу ни одна живая душа, она успела привыкнуть ещё до того, как доставили на борт заказанный по радиотелефону билет.

Вместе с билетом Светлана получила оставленные в управлении порта деньги и конверт из плотной бумаги без обратного адреса. С удивлением взглянув на проштемпелёванную монгольскую марку, осторожно надорвала уголок.

В пакете лежало несколько фотоснимков с её Astrionell Atlantis. И более ничего. Решив, что это милый розыгрыш кого-нибудь из знакомых, занесённых волей судьбы в Монголию, она собрала карточки и уже собиралась засунуть их обратно, как случайно заметила надпись на оборотной стороне: “Чоноин-шорголга” (“Волчья колыбель”). Верхний мел. Они умерли за сто миллионов лет до нас”. Почерк узнала, не успев осознать смысла прочитанного. Торопливо вывалив содержимое сумки на стол, нашла карандашную записку, переданную ей больничной нянечкой. Не терпелось сличить, хоть и знала, что ошибки не будет.

75
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело