Искусство Исповеди - Волков Николай Владимирович "Voltor" - Страница 23

Олег очень долго молчал в трубку, пока, наконец, нехотя произнес:

– Он мой последний родственник, которого я знаю.

Тут уже настала моя пора молчать и обдумывать.

– Как я к нему попаду? Сомневаюсь, что туда пускают просто так.

– Главврач клиники мой знакомый. Сделаем тебе бумаги, что ты практикант с психиатрического отделения, и пройдешь.

– А почему ты так уверен, что это наш «клиент»?

– Тот же самый главврач заметил кое-какие несоответствия. А когда выяснил, что он мой родственник, то сразу позвонил мне.

– Что за несоответствия?

– Хоть ему и поставлен такой диагноз, но он не ведет себя согласно ему. Психиатры отчасти народ наблюдательный, пока глаз не замылится, вот и сказал один из них, что у человека сильная душевная травма.

– Ладно. Помогу. Давай имена и адрес.

Я записал все данные, которые он мне предоставил, и отправился спать.

На следующий день я прибыл в «желтые стенки» или, проще говоря, в психиатрическую клинику. Мне было не по себе оттого, что я вообще так близко подошел к этим стенам, и вдвойне оттого, что я собираюсь войти и провести там какое-то время.

Главврач оказался высоким худощавым человеком, перешагнувшим за порог среднего возраста. Он поприветствовал меня и предложил показать мне все, но я любезно отклонил предложение, сообщив, что от Олега.

– По хорошему счету, вам с Олегом тоже было бы неплохо погостить у нас, – сказал он, – но я понимаю, что вы слишком заняты.

– В каком смысле погостить?

– В профессиональном.

– Вашем или нашем?

Он посмотрел на меня, поправил очки, и сказал:

– И в вашем, молодой человек, и в нашем. У меня здесь целое крыло пациентов, которым бы пригодилась именно ваша помощь, а не медикаментозное лечение. Но и вам было бы неплохо побыть у нас пациентами. Кошмары не мучают от того, с чем сталкиваетесь?

Кошмары у меня появились сравнительно недавно, после той памятной истории. Иногда мне по ночам снилось, что я не справился с собой и поддался актерскому мастерству той девушки, повторяя судьбу своего друга. Правда, кошмары были все-таки довольно редки.

– Нет, доктор, спасибо. У меня все под контролем. Кстати, а что у вас так тихо? Я считал, что в таком заведении…

– Обычное заблуждение, молодой человек. Буйные у нас в отдельном крыле, и к ним мы вас не допустим.

Мы вошли в двери крыла, и тут я почувствовал. Словами это было не описать. Самое близкое сравнение, которое я мог бы выдать – это картины художников-импрессионистов. Было похоже, что в этом заведении держали людей, из которых при должной и своевременной подготовке получились бы идеальные Исповедники. Казалось, что все стены пропитаны чувствами и эмоциями тех, кто успел побывать здесь с момента открытия клиники.

Я мысленно выругался и повернулся к главврачу.

– У меня есть предложение.

– Слушаю вас, молодой человек.

– Каждый раз, когда я буду приходить сюда, я буду беседовать с одним из ваших пациентов и постараюсь помочь некоторым из них. Более того, я смогу отличить действительно ваших клиентов от тех, кто просто косит от армии или тех, у кого есть вполне решаемые внутренние проблемы.

– И что же вы хотите от меня?

– Две вещи. Первая – беседовать со всеми я буду не в этом крыле, а в месте, которое сам выберу. Здесь…

– Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Олегу тоже было… дискомфортно.

– Тогда вторая вещь. Если я найду кого-нибудь, кто не просто сможет оправиться от всего, а и быть потом более чем полезным, вы его выпустите?

– Если вы сможете мне это доказать.

– Это меня вполне устроит.

Он постоял, помолчал, размышляя, а потом спросил:

– Извините, а кого вы хотите найти среди моих пациентов?

Я посмотрел ему в глаза и сказал:

– Таких, как мы с Олегом. Если, конечно, их не полностью искалечило общество и ваше лечение.

До палаты пациента мы шли молча.

Место я ухитрился найти прямо на территории клиники. Это был тихий и спокойный закуток, где рядом располагалась курилка для персонала и был хоть какой-то, но вид из окна.

Для разминки я попросил привести самого тяжелого пациента, который больше всего беспокоит. Пациент оказался субтильным человеком, который посмотрел на меня исподлобья и сказал:

– Вы кто? Врач?

– Нет, – мягко ответил я, – я не врач. Присядьте. Вы знаете, почему вы здесь?

– Да! Они следят за мной! А мне никто не верит!

Я понял, что главврач решил ознакомить меня со случаем параноидальной шизофрении и, так сказать, подготовить к тому, с чем я могу столкнуться.

– Расскажите мне обо всем. Когда это началось, когда за вами начали следить и чего они хотят…

Он выдал мне красивейшую историю, основанную на теории правительственного заговора. Утверждая, что ему в руки попали очень важные документы, которые подтверждают существование заговора, он забрызгал слюной всю округу, но меня волновало больше не это. Я чувствовал, что он верит во все, что говорит, но мне было этого мало.

– Вы знаете, кто я? – спросил я его.

– Нет. А кто?

Я мысленно вздохнул, вспомнив, что когда-то мне говорил Олег о том, что он заставил человека поверить в зеленых человечков, и ответил.

– Я как раз по этому поводу и пришел.

– Вы из них?

– Нет, я посредник. У меня есть к вам предложение. Вас перестанут преследовать в обмен на историю вашей жизни. Вы должны рассказать ее мне полностью, и ничего не утаивая. Рассказать все, что было важно для вас. Все до мельчайших подробностей, которые сможете вспомнить.

Он замер.

– А документы?

– Они не настолько важны, как вы думаете. Все равно вы ничего не сможете доказать с их помощью. Поймите, против системы идти бессмысленно. Как ни крутите, но с системой не справиться. Она либо подомнет вас, либо вы должны любой ценой вырваться на самый ее верх. Расскажите мне историю вашей жизни, и я смогу устроить так, что, по крайней мере, вас не уничтожат, и не будут преследовать за сокрытие документов. Если я буду знать о вас все, то смогу убедить их в том, что вы не заслуживаете уничтожения. А если вы дадите мне расписку в том, что не будете болтать о содержимом документов, то постепенно за вами ослабят контроль и, думаю, что лет через пять-десять вообще оставят в покое. Подумайте о своей семье. Вы нужны им, а вынуждены быть здесь.

– Я… Я потерял их всех…

– Расскажите. Поведайте мне о том, как все это произошло.

– Зачем? Вы же и так все знаете.

– Знаю, но с другой стороны. А этого мало. Я должен знать все.

Понимаю, что это сложное решение для вас, и поэтому даю время до завтра. Вообще-то, между нами говоря, я должен принять решение в ближайшую неделю. Потом я ничем не смогу помочь вам.

Я поднялся, подошел к двери и впустил санитара.

– Отведите его назад. Он не будет причинять неприятности. Повернувшись к пациенту, я добавил:

– Продолжим завтра. Искренне надеюсь на вашу разумность.

Он кивнул и спокойно, подняв голову, вышел на глазах у изумленного главврача.

– Как?

– Спокойно. Он живет в мире своих фантазий, и они важны для него. Ему надо сменить приоритеты, а за одну беседу этого не сделать. Пока же требуется подкармливать его фантазии, но оборачивать постепенно против него, чтобы он усвоил, что он из-за них теряет и сам начал от них отказываться. Это долгий процесс, но начало уже положено, и я проинструктирую, если потребуется, как с ним обращаться дальше. В конце концов, параноидальная шизофрения – это психоз, который берет свое начало в сознании, а не в подсознании пациента, а поэтому его можно вылечить.

– Но это имеет под собой и биохимическую основу…

– Как и все в человеческом организме. Вот только организм может справляться и контролировать свою биохимию. Я не говорю, что его удастся вылечить полностью, хотя такое возможно, но взять болезнь под контроль он сможет, как и уменьшить ее влияние. Генетической предрасположенности у него нет, так что, скорее всего, причина кроется где-то в его прошлом. Как только он сможет скорректировать свое сознание – все симптомы должны пойти на спад.