Черная вдова - Островская Марина - Страница 41

• Предыдущая
• 41/114
• Следующая

Обстановка поражала воображение. Дорогая антикварная мебель прекрасно сочеталась с огромной хрустальной люстрой и картинами в тяжелых золоченых рамах. Старостин тут же подошел к одной из них — это был пейзаж среднерусской равнины — и принялся разглядывать.

— Интересуетесь живописью? — с едва заметной иронией спросила хозяйка — пышная полногрудая женщина лет сорока пяти в ярко-красном японском кимоно с вышивкой — два журавля у подножия горы Фудзи. На ее крупном, с уже заметными морщинами лице блуждала снисходительная улыбка.

— Да как вам сказать… — неопределенно протянул Старостин. — Это — оригинал?

— У меня копий нет, — с гордостью заявила Рождественская.

— Хм… Коровин, — вполголоса произнес Старостин, разглядев подпись художника в углу картины.

— Это — подарок автора моему деду.

— Интересно. — Старостин перешел к другой картине. — А это Маковский?

— Маковский. Кстати, на картине — наш загородный дом.

— Неплохо предки ваши жили, — как бы между прочим заметил он.

— Все это они заработали своим талантом и трудом. Мой дед был архитектором, а бабушка пела в театре. Ее горячим поклонником был великий князь Николай. Вам говорит о чем-нибудь это имя?

— Главнокомандующий Российской армии в годы Первой мировой войны.

Брови певицы удивленно взметнулись. Как видно, она не ожидала от обычного милицейского работника такого знания истории.

— Валера, свари-ка нам кофе! — красивым поставленным голосом прокричала Рождественская, после чего указала ухоженной рукой на глубокое кожаное кресло.

— Присаживайтесь. Кстати, как вас по имени-отчеству?

— Владимир Викторович.

— А по званию?

— Майор, — опускаясь на мягкую кожаную подушку кресла, сказал Старостин.

— Итак, товарищ майор, что вас интересует? — спросила певица, садясь напротив и скрещивая руки на груди.

— Я бы хотел расспросить вас о Наталии Мазуровой.

— С чем это связано? — В голосе у Рождественской появились озабоченные нотки. — Что-то произошло?

— Да как вам сказать?.. И да, и нет. Сейчас я занимаюсь расследованием одного дела, к которому Мазурова вполне может иметь отношение. Насколько близко вы с ней знакомы?

Певица едва заметно повела плечами.

— Настолько, что я позволяю ей жить в моей квартире, когда уезжаю в отпуск или на гастроли.

— А чем вызвана такая необходимость? — спросил Старостин, выразительно кивнув в сторону двери.

— Вы имеете в виду Валеру? — улыбнулась Инесса. — Он мой племянник.

Спортсмен, учится в институте, но ему постоянно приходится отлучаться для участия в соревнованиях. Валера, между прочим, мастер спорта международного класса. А в квартире, кроме племянника, у меня еще и кошка живет. Очень редкой и древней породы. Я бы ее вам показала, но она сейчас спит в моей постели, не хочу тревожить.

Старостин усмехнулся: с таким чутким отношением к домашним животным ему приходилось сталкиваться впервые.

— И что за порода? — без особого интереса спросил Старостин, предоставляя хозяйке возможность разговориться.

— Чистокровная египетская, таких держали при дворах фараонов.

— Наверно, Нефертити зовут? — брякнул наугад Старостин.

— У вас потрясающая интуиция. Впрочем, как у каждого из моих гостей, кому я рассказываю о своей любимице. — В ее голосе прозвучала плохо скрытая ирония. — А на самом деле ее зовут Изида. Она у меня девица своенравная, настоящая богиня, но уж кого любит, так это Наташу.

— Сходство характеров? — попробовал пошутить майор.

— Возможно, — вполне серьезно ответила Инесса. — Наташа — натура особенная…

— Именно об этом я и хотел поговорить — о ее натуре.

— Вы не смотрите на то, что она работает простым гримером. Эта девочка хороших кровей. Мой дед очень уважал морских офицеров, хотя и был далек от флота.

— Вы хотите сказать, что отец Натальи служил на флоте?

— Именно это я и хочу сказать. Об этом мало кто знает. Наташа не любит рассказывать о своем детстве.

— Почему?

— Она сирота. Ее родители погибли в автокатастрофе, когда Наташе было лет семь-восемь.

— Кто же ее воспитывал?

— Тетка.

— Если не ошибаюсь, она имела какое-то отношение к театру?

Инесса бросила на него проницательный взгляд.

— А вам, я смотрю, уже кое-что известно?

— Чуть-чуть, — майор показал узкий зазор между пальцами, словно просил не наливать ему много водки.

— Да, ее тетя работала в драматическом театре.

— Кем?

— Точно не знаю. Администратор или что-то вроде этого.

— Она, наверное, уже на пенсии?

— Понятия не имею. Откровенно говоря, Наташа очень скупо говорит о своем детстве и юности. Насколько я понимаю, детство у нее в отличие от остальных маленьких граждан Советского Союза было не слишком счастливым.

Кажется, она из Риги.

— Остаться сиротой — тяжелое испытание для любого. Такие вещи, как мне известно, сказываются на характере…

— Наталья — человек абсолютно самостоятельный и независимый. Она привыкла всего добиваться сама. Ее история достаточно банальная, но тем не менее говорит о многом. Москва, как мы знаем, слезам не верит. Приехала девочка без гроша в кармане в абсолютно незнакомый город, где у нее ни родных, ни близких, опереться не на кого, за помощью обратиться — тоже. На жилплощадь можно было рассчитывать, только устроившись работать по лимиту. Она сначала моталась по общагам, вкалывала на стройке. Вообразите себе, в любую погоду — мороз, дождь или жару — эта хрупкая девушка вынуждена была таскать ведрами раствор, ну и все такое прочее. Но, следует признать, это только закалило ее характер.

— Как же она оказалась в вашем театре?

— Вы же знаете, как поступают люди, работающие по лимиту, — получают квартиру и сразу же увольняются. А куда могла пойти девочка, которая с детства впитала в себя дух театра? Сначала устроилась уборщицей, сцену убирала… Потом пошла учиться в техникум на парикмахера-визажиста, или как там это называется.

Днем — на занятиях, вечером — театр. После окончания стала гримером. Хорошим гримером, надо заметить. Конечно, на ее месте хотели оказаться многие, но вот тут-то и пригодился ее закаленный испытаниями характер.

• Предыдущая
• 41/114
• Следующая