Черная вдова - Островская Марина - Страница 40

• Предыдущая
• 40/114
• Следующая

— Откуда такая уверенность? Только что заявляли, что отношения у вас чисто рабочие. А вдруг вне работы Мазурова…

— Ерунда! — отмахнулась Валентина. — Я же вам и другое сказала: у нас в театре ничего от коллектива не скроешь. Видели ее много раз в ресторанах с солидными мужчинами, и всегда — с разными. Я думаю, она их просто «стрижет».

Знаете, как всякая молодая девчонка на малооплачиваемой работе. Вы думаете, какие у нас оклады? Скажу — не поверите. Со всеми премиями и надбавками в месяц даже тысячи не получается. Разве на такие деньги проживешь? Хорошо, у меня муж в автосервисе работает. А ей-то, незамужней, каково? Ладно, обычной бы себя считала, а то она же у нас красивая… — не без ехидства протянула Рагозина. — Выглядеть хочется, одеваться, понимаете ли…

— Да, на такую зарплату по ресторанам не разгуляешься, — согласился Старостин. — А что ж она в таком случае на такой работенке делает? Могла бы найти что-нибудь поденежнее.

— А, — отмахнулась Валентина, — блажь все это. Любит она, конечно, театр. Да у нас тут все его любят. Это как болото — один раз попал, уже не выкарабкаешься. А Наташка еще и об актерской карьере мечтает. Вообще-то задатки у нее есть, — сквозь зубы признала Валентина, — только вряд ли из нее что-нибудь дельное получится. Я ей сколько раз советовала: брось дурное, Наташка, выбери себе богатого мужика, выходи за него и живи как за каменной стеной. Так нет же! Она все со своими детскими мечтами носится. Скучно ей с бизнесменами. Вот так и окажется когда-нибудь у разбитого корыта. Годы-то идут, красота — она дело уходящее. Вот я тоже в молодости красавицей была.

— Вы и сейчас, Валюша, ничего, — польстил ей Старостин.

Валентина густо покраснела.

— Будет вам, — махнула она рукой. — Какая из меня красавица?

— Нет-нет, я серьезно. Кстати, Мазурова ничего не рассказывала о своей семье, родителях?

— Если бы мы были близкими подругами, может, и рассказала бы, а так она все больше помалкивает. Знаю только, что вроде сама из Риги, сирота, воспитывала ее, кажется, тетка, которая тоже работала в театре. Так что, можно сказать, она у нас из богемной среды.

(Наталья на всякий случай говорила всем, что родом из Риги.) — А поподробнее?

— Подробностей не знаю. Может, она чего кому и рассказывала, только не мне.

Старостин уцепился за последние слова.

— А кому в театре она могла рассказывать о себе?

— Наташка у нас гордая, водится все больше с примадоннами. Не знаю, в близких подругах или нет, но в гости к ним захаживает. И чего только они ее терпят?

— Кто конкретно?

— Лена Добржанская, балерина, и Инесса Рождественская — певица. Вот, в общем, и все.

— Сергей Тимофеевич, добрый день. Вам звонит журналистка Мазурова Наталья. Вы меня помните?

— Как же я могу вас забыть, Наташенька! — Голос депутата показался ей слегка возбужденным. — Очень рад вас слышать.

— Вы, наверное, заняты? Я вас не отрываю от важных государственных дел?

— Когда звонит такая прелестная дама, государственные дела могут подождать.

— В общем-то, я тоже по делу. Хотела сказать, что моя работа над материалом близится к завершению, но мне нужно уточнить некоторые детали. Не могли бы вы уделить мне еще совсем немного времени?

— Почему же немного? Я могу вам уделить его столько, сколько потребуется. Тем более что это в моих же интересах.

— Тогда как бы нам встретиться? Может быть, я подъеду?

— Погодите, Наташа. У меня есть идея. Вы, наверное, знаете, что в Москву приезжает Патрисия Каас? Вам нравится эта певица?

— Очень, — не колеблясь, сказала Наталья, хотя на самом деле терпеть ее не могла.

— А вы не хотели бы сходить на ее концерт?

— Вообще-то… — Наталья замялась. — Насколько я знаю, билеты в Кремлевский дворец съездов стоят недешево, и для моего скромного бюджета…

— Наташа, вы меня обижаете. Что я, немец какой-нибудь? Неужели вы думаете, что, если я приглашаю даму на концерт, ей придется самой платить за билет? К тому же я как депутат Госдумы имею кое-какие льготы, понимаете ли. И вообще, — в голосе его послышались горделивые нотки, — у меня все схвачено. Так как насчет Патрисии Каас?

— Раз такое дело, отказываться глупо.

— Глупо — не то слово, Наташа. Значит — идем. Это сегодня вечером. Где встречаемся?

В отделе кадров театра Владимир Старостин узнал домашний адрес певицы Инессы Рождественской и номер ее телефона. Несколько раз подряд на его звонки отвечал некий молодой человек: Рождественская находится на отдыхе в Израиле.

Наконец Старостину повезло — трубку подняла сама хозяйка. Узнав, что с ней хочет пообщаться следователь Московского уголовного розыска, она не знала, что и думать.

— А в чем, собственно, дело? Во время моего отсутствия квартиру, кажется, не грабили.

— Дело в том, что меня интересует одна ваша подруга.

— Подруга? Кто именно?

— Наталья Мазурова.

Некоторое время Рождественская молчала, потом нерешительно сказала:

— Ну, подруга…. Это слишком громко сказано. Скорее приятельница. А почему ею интересуется МУР?

— Я бы не хотел об этом распространяться по телефону.

— Не знаю даже… А это важно?

— Инесса Михайловна, вообще-то у следователей по горло серьезной работы и заниматься ерундой времени нет.

— Вы вызываете меня в свой кабинет?

— Отнюдь. Можете сами предложить место встречи.

— Что ж, тогда заходите ко мне. Я полагаю, мой адрес вам известен?

— Не вопрос.

— Только давайте не откладывать этот разговор. Я на днях улетаю в Милан, у меня спектакль в Ла Скала.

— Прямо сейчас и буду.

Показав вахтерше на первом этаже высотки служебное удостоверение, майор Старостин поднялся на лифте и позвонил. Спустя несколько секунд на пороге возникла мощная фигура молодого человека, который, грозно сдвинув брови, спросил:

— Вам кого?

— Я к Инессе Михайловне.

Из глубины квартиры донесся звонкий голое певицы:

— Валера, это ко мне.

Молодой человек смерил гостя настороженным взглядом и слегка отступил в сторону.

— Проходите, — пробасил он.

— Спасибо. — Старостин по натертому до блеска паркетному полу прошел в просторный холл:

• Предыдущая
• 40/114
• Следующая