Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман - Страница 75

Того же 24 февраля Ленин от имени Организационного бюро ЦК партии написал обращение к партии, в котором объяснял, почему было необходимо принять немецкий ультиматум. Оно было опубликовано в «Правде» от 28 февраля. В этом обращении Ленин и ЦК во всеуслышание заявляют не только друзьям, но и врагам, что военный триумф немцев при всех условиях неизбежен. Ленин и ЦК как бы подсказывают немцам, какова кратчайшая дорога к их победе. Это было чудовищно и неслыханно, ибо история не знает примера, чтобы обороняющаяся в смертельной схватке с врагом страна так опрометчиво сообщала врагу о своем бессилии, как это делал Ленин и ЦК. Вот соответствующие места из этого обращения ЦК:

«Безусловная необходимость подписания мира вызывается прежде всего тем, что у нас нет армии, что мы обороняться не можем… Россия сейчас беззащитна и будет разгромлена даже ничтожными силами германцев, которым достаточно перерезать главные железнодорожные линии, чтобы голодом взять Петроград и Москву» (Ленин, Соч., т. XXII, стр. 294–295).

Трудно объяснить такую откровенность, которая была бы признана предательством в устах обычных смертных.

После такого публичного официального заявления Ленина и ЦК немцы знают, что России можно предъявлять любые условия, вплоть до требования выставления русских войск против русских союзников на западном фронте, как это в свое время делал Наполеон с русскими союзниками против русских (поддержка Австрией и Пруссией Наполеона против России в войне 1812 г.). Однако немцы этого не делают. На новой встрече, которая продолжалась в том же Брест-Литовске с 1 по 3 марта, немцы просто повторяют свой ультиматум, а советская делегация во главе с Сокольниковым, не читая, согласно инструкции подписывает текст сепаратного мира. Он подлежал теперь ратификации в двухнедельный срок как партийным съездом, так и съездом Советов.

Не задача этой работы обелять Троцкого. Он стоит в одном ряду с Лениным и Сталиным, уступая первому, как мастеру революции, и второму, как мастеру власти. Однако в описываемое время позиция Троцкого, а не Сталина, решала судьбу ленинского режима и самого Ленина. Безымянная партийная машина — организатор революции — выступала тогда в двух лицах: Ленина и Троцкого. Поэтому капитуляция Троцкого перед Лениным в ЦК, в виде воздержания во время голосования, имела эпохальное значение. Если бы Сталин в то время воздержался или даже голосовал против Ленина, то это имело бы только протокольно-арифметическое значение в том смысле, что Ленин получил бы на один голос меньше или больше. Тем более несправедливы советские историки, когда они рисуют спасителя ленинского режима врагом ленинизма. Если бы не этот шаг Троцкого в пользу Ленина, Ленин не лежал бы в мавзолее на Красной площади в Москве, а о существовании Сталина никто бы не знал, кроме охранки и родственников самого Джугашвили.

VII экстренный съезд партии, созванный для ратификации мира, происходил 6–8 марта 1918 г. Это был первый съезд партии после захвата власти. К этому времени партия насчитывала в своих рядах около 300 тысяч членов, но на съезде было представлено только 170 тысяч членов в лице 47 делегатов с решающим голосом и 59 делегатов с совещательным голосом (все члены ЦК во главе с Лениным имели только совещательные голоса). Повестка дня съезда включала три главных вопроса:

Вопрос о войне и мире.

Пересмотр программы и наименования партии.

Выборы ЦК.

В президиум съезда было выбрано шесть человек, в том числе Ленин, Бухарин и Свердлов.

По первому вопросу докладчиком выступил Ленин, контрдокладчиком — Бухарин. Доклад Ленина свелся к развернутому изложению его аргументов в пользу мира на заседаниях ЦК. Ленин сослался на два исторических примера, когда не бывает иного выхода, как открытая капитуляция, но капитуляция с тем расчетом, чтобы выиграть время и создать предпосылки для конечной победы. Первый пример касался Тильзитского мира (1807), когда Наполеон обязал разбитых пруссаков давать ему войска для завоевания других народов. Говоря об этом, Ленин заметил: «До этого дело дойдет и у нас, если мы будем только надеяться на международную полевую революцию. Смотрите, чтобы история не довела вас и до этой формы военного рабства» («Седьмой экстренный съезд РКП(б). Стенографический отчет». Москва, 1962, стр. 21).

Второй пример Ленин взял из истории большевизма, когда по решению ЦК большевистские депутаты III Государственной думы (1907) вынуждены были принять присягу на верность царю, так как депутаты, отказывающиеся принять такую присягу, считались выбывшими из Думы, Ленин говорил, что «подписывая (тогда) монархические бумажки, мы переживали то же самое в маленьком масштабе по сравнению с теперешним» (там же, стр. 17). Ленин заключил свой доклад словами:

«Мир есть передышка для войны… Я еще раз скажу, что готов подписать и буду считать обязанностью подписать в двадцать раз, в сто раз более унизительный мир… Ловите передышку, чтобы поддержать контакт с дальним тылом, там создавать новые армии» (там же, стр. 22, 24).

Впервые в этом докладе о мире Ленин сформулировал свой знаменитый тезис о невозможности, в принципе, мирного сосуществования Советской России с капиталистическим миром и о задачах большевиков организовать международную революцию. Этот тезис гласит:

«Международный империализм со всей мощью его капитала… ни в коем случае, ни при каких условиях не мог ужиться рядом с Советской республикой… Тут конфликт является неизбежным. Здесь величайшая трудность русской революции, ее величайшая историческая проблема: необходимость решить задачи международные, необходимость вызвать международную революцию, проделать этот переход от нашей революции, как узко национальной, к мировой» (там же, стр. 11).

Для осуществления этой исторической миссии большевизма Ленин и хотел сохранить советскую власть, пользуясь продолжающейся войной между «двумя группами империализма» — между Антантой и Четверным союзом. Не в том Ленин расходился с оппозицией, что надо организовать мировую революцию, а в том, как и когда ее организовать. Ленин был за сохранение советской власти, как базы мировой революции, «левые коммунисты» были за организацию мировой революции даже ценой риска потери советской власти.

Контраргументы Бухарина против заключения мира были не менее убедительны, чем аргументы Ленина за мир. Прежде всего, Бухарин проанализировал причины разложения армии, которая действительно не желает воевать. Даже тот знаменитый гегемон революции — пролетариат — тоже не хочет воевать. Почему? Бухарин отвечает:

«У нас на всех собраниях, на всех митингах, на съездах всюду и везде выставлялся в качестве ударного только один тезис, что сейчас никакая война невозможна… Я утверждаю, что в значительной степени та деморализация, которая сейчас наблюдается среди пролетариата, возникновением своим в значительной степени обязана нам самим». И дальше: «Ведь когда мы были в оппозиции, когда Керенский всячески взывал к защите отечества, мы всячески разлагали волю к защите этого отечества» (там же, стр. 36, 38).

То была горькая правда, которую Ленин хотя и признал, но отнес ее на счет всей партии, в том числе и Бухарина. Ленин сказал:

«Когда теперь Бухарин громит нас за то, что мы деморализовали массы, он абсолютно прав, только он себя громит, а не нас» (там же, стр. 110).

Бухарин считал, что заключая мир на немецких условиях, Ленин только помогает германской коалиции продолжать войну, ибо «империалисты австро-германской коалиции могут вести эту войну только при одном условии, только при условии беспощадной расправы с Россией — просто-напросто по чисто экономическим соображениям… ибо для того, чтобы вести войну против Англии, ей необходимо сырье, ей необходим хлеб» (там же, стр. 28). Бухарин указывал далее, что этим же русским хлебом кайзер хочет накормить не только армию, но и немецких рабочих, которых как раз тяжкая экономическая катастрофа в Германии толкает к своей собственной революции. Что же касается тезиса Ленина о «передышке», то Бухарин считает всю аргументацию Ленина, связанную с этим тезисом, совершенно несостоятельной. Бухарин говорил: