Нежный защитник - Беверли Джо - Страница 19

И она смирилась, доверившись на какое-то время более сильным рукам. Даже отходя ко сну, она с неожиданным удовольствием повторяла его слова: «Ты все сделала правильно».

Да, она все сделала правильно. В конце концов она снова вернула себе свой замок. Может быть, даже отец гордился бы тем, как она со всем этим справилась.

Имоджин очнулась, страдая от жажды и слабости, с ужасной головной болью и с удивлением обнаружила, что за окном всего лишь раннее утро. Солнце только начало освещать ее комнату. Шорох за спиной заставил ее резко сесть в постели, и к ней тотчас подошла служанка.

— Марта? — прошептала Имоджин, узнав в ней одну из своих подданных. Эта женщина была самой искусной ткачихой в округе. А вдруг все ужасы и несчастья последних дней — не более чем просто бред или ночной кошмар? Но она вновь убедилась, что ее комната разорена, что окна выбиты, а стены стоят голые, без единого клочка шелковых обоев.

Это означало, что все было реальностью — и мертвая Дженин, и трупы во дворе, и Фицроджер, вонзающий меч в горло тому человеку…

— Тише, тише, леди Имоджин, не плачьте, — приговаривала Марта, сухощавая женщина средних лет, ласково гладя хозяйку по голове. — Теперь все в порядке, милая. А вы, наверное, проголодались. Вы проспали целые сутки. Хозяин велел держать для вас наготове суп, вот мы и грели его на огне.

Она отошла к очагу и отлила из котелка в деревянную плошку горячей похлебки.

— Все как есть у нас перебили, — посетовала служанка, покачав головой. — От фарфора — одни осколки. И от стекла тоже. А ваши чудесные серебряные кубки расплющили… — Она замолчала. — Ну и пусть, ведь теперь вам не надо ломать над этим свою прелестную головку, моя милая. И к тому же у нас осталась деревянная посуда. — Она подала Имоджин деревянную плошку и деревянную ложку. — Вот, покушайте, миледи. Увидите, вам сразу полегчает. Хозяин обо всем позаботится.

«Хозяин, хозяин, хозяин»… Это слово молотом било Имоджин по больной голове. Она подняла на служанку сердитый взгляд.

— Фицроджер не хозяин в Кэррисфорде!

— Ну так что с того? — невозмутимо ответила Марта. — Пусть он ненастоящий хозяин, зато знает, что почем, и живо наведет здесь порядок, как только оправится от хвори!

— От хвори? — У Имоджин тревожно забилось сердце. В довершение всех бед не хватало только новой вспышки моровой язвы!

— Стошнило его так, будто он съел тухлое мясо, — доверительно сообщила Марта. — Кое-кто из наших прятался в самом дальнем конце кладовых, когда лорд Фицроджер со своими людьми выскочил из стены. Ох и страху же мы натерпелись, право слово, да только скоро стало ясно, что это не Уорбриковы мерзавцы. Однако он был весь белый и трясся, как в лихорадке, так что его людям пришлось тащить его на себе. Мы тогда не знали, кто он такой, и не посмели объявиться. Ну да нынче он выглядит совсем здоровым.

Имоджин принялась за суп, попутно переваривая новые сведения. Тухлое мясо? Или просто темный, тесный коридор? Она знала, что ее будет тошнить, если придется пройти через комнату, полную крыс. Она очень ему сочувствовала. И в то же время восхищалась его отвагой и мужеством, когда он, преодолев жуткий страх, бросился на помощь своим людям.

Однако она знала, что Фицроджер бывает жесток, и подумала, что не должна расслабляться. Фицроджер не из тех людей, кто станет потакать ее капризам.

Она старательно съела весь суп, надеясь, что обильная пища быстро восстановит ее силы. Впереди ее ждало много дел. Для начала следовало узнать, сколько провизии осталось в замке и успели ли люди Уорбрика разорить деревни, снабжавшие Кэррисфорд продовольствием.

И самое главное — нашел ли Фицроджер сокровищницу ее отца? Судя по его словам о награде, он ничего не нашел, но она не такая дура, чтобы принять его слова за чистую монету. Она постаралась утешиться тем, что узнала от Марты. Если пребывание в подземелье стало причиной его болезни, вряд ли у него возникнет желание снова сунуться в эту нору. И вряд ли он доверит поиски сокровищ кому-то из своих людей.

Как только Имоджин доберется до своего золота, она щедро расплатится с ним. И не важно, какую цену он заломит за свои услуги. Она очень, очень богата. Ее дед женился на богатой наследнице, и ни он, ни ее отец не брезговали заниматься торговлей ради прибыли. Может быть, Кэррисфорд нельзя было назвать самым большим владением в графстве, но зато оно было самым богатым.

А пока ей пришлось смириться с тем, что за все будет отвечать Фицроджер. В конце концов, он сам вызвался навести порядок в ее замке!

Пора было подумать о ее браке…

Только теперь Имоджин сообразила, что она уже не «беременна». Под ночной сорочкой ничего не было видно.

— Куда она делась? — испуганно спросила Имоджин, прижав ладони к плоскому животу.

Служанке достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять, о чем речь.

— Это вы про ту штуку, что висела у вас на животе, миледи? Мы сняли ее, чтобы она не мешала. Больше она вам не понадобится, да и не дело это — обманывать добрых людей. И что бы на это сказал ваш батюшка!

Ее лишили последней защиты от ненавистного брака!

— А лорд Фицроджер знает об этом? — Может быть, еще не все потеряно? Она снова нацепит торбу и прикажет своей служанке молчать под страхом смерти!

— Он заходил пару раз вас проведать. Но ничего не сказал. — Женщина добродушно усмехнулась. — Неужто вам хватило совести заставить его думать, будто вы ждете ребенка? Ай-ай-ай, какая негодница! Я бы в жизни так не сделала!

Имоджин застонала, сраженная этой новой проблемой. Как будто и без того их мало! И как теперь прикажете помешать взять ее в жены силой, если он захочет это сделать?

Марта всполошилась при виде ее горя.

— Бедненький жеребеночек! — заворковала она. — Тише, тише. Ни о чем не печальтесь. Вот увидите, теперь все пойдет как по маслу! Уж кто-кто, а лорд Клив сумеет о вас позаботиться!

Имоджин открыла было рот, чтобы отчитать глупую служанку, но передумала. Простодушные попытки ее утешить только подливали масла в огонь, но разве Марта в чем-то виновата? Она обращалась с ней так, как обращались с ней все в этом замке: с почтением и в то же время как с ребенком. Ведь она была Имоджин из Кэррисфорда, Цветком Запада, величайшим Сокровищем ее батюшки.

И, подобно большинству сокровищ, она превратилась в дивную, бесценную, но бесполезную вещь.

Вот и Сивард не сделал ничего из ряда вон выходящего, когда дал ей в челюсть и выволок из замка, воспользовавшись ее бессознательным состоянием. После этого она оправдала его ожидания и отправилась к Фицроджеру. А тот приволок ее обратно в замок, обращаясь с ней как с ненужным багажом. Ничего удивительного, что он заправляет теперь в ее замке, даже не давая себе труда узнать ее мнение об этом.

Но, поразмыслив, она призналась себе, что на самом деле все обстоит иначе. Ведь это она попросила его командовать в замке, пока сама не сможет его защитить. А под конец она даже попросила Фицроджера избавить ее от вида крови и пожарищ.

Однако пришло время положить этому конец. Она отодвинула пустую плошку. Пора уже напомнить окружающим, что она леди Кэррисфорд. Но первым делом следовало убедиться, что она может ходить.

— Марта, — попросила она, — давай проверим, не пора ли снять эти повязки.

— Ох, миледи! Да стоит ли вам так спешить? Хозяин сказал…

— Лорд Фицроджер! — отчеканила Имоджин. — Если уж тебе так нравится поминать его через каждые два слова!

Служанка ошарашенно распахнула глаза, но покорно ответила:

— Лорд Фицроджер говорит, что ваши ноги ужасно пострадали и монах-врачеватель не велел их тревожить.

— Ничего подобного монах не говорил! — заявила Имоджин. — И я желаю знать, в каком они состоянии. — Она нагнулась и начала разматывать бинты, ругаясь и охая от боли. Марте волей-неволей пришлось ей помогать.

Расправившись с теми повязками, которые не прилипли к ранам, обе застыли, не в силах вымолвить ни слова.