Армия Судьбы - Астахова Людмила Викторовна - Страница 73
- Предыдущая
- 73/103
- Следующая
Сийгин месил тесто на лепешки. Споро так месил, словно всю свою жизнь только этим и занимался. Жилистые руки по локоть в муке, сильные пальцы лучника, облепленные тестом, и необыкновенное умиротворение на смуглом, красивом до слез лице. Его дочери, если таковые приключатся, вырастут необычайными красавицами. Впрочем, как и сыновья.
– Чего ты так смотришь на меня? – полюбопытствовал орк, смахивая тыльной стороной ладони пот со лба.
– Кто тебя выучил хлеб печь?
– Мать и бабка.
Сказал как отрезал, чтобы даже попыток не делала расспрашивать о родне. Ну, не хочешь говорить, и Файлак с тобой. Не серди волка, не мешай ворону, не лезь в душу к орку. Так, кажется, говорят на севере.
– Обижаешься?
– Нет. С чего? Я спросила – ты ответил.
– Значит, ты умнее большинства женщин.
– Значит, ты уже не злишься на Альса?
Сийгин вскинул на нее по-кошачьи непроницаемые нефритовые глазищи и усмехнулся одними губами.
– А чего мне злиться, раз он с тобой счастлив. Раз ты его любишь, а он тебя, стало быть, все правильно.
Все у орков просто. Если есть, значит, так надо. Удобно устроились, с комфортом. И никаких тебе вопросов и сомнений.
– Но ты ведь был против. Шипел на меня, как будто я тебе на хвост специально наступила.
– Ланга – это все, что у меня есть, Джасс, – откровенно пояснил Сийгин. – Элливейда не стало – думал, помру с тоски. И все остальные точно так же себя чувствовали, если не хуже. Не хочу, чтоб Альсу было худо.
Джасс набралась храбрости и спросила:
– Тогда зачем тебе ланга? Если все так… сложно.
Орк уперся руками в стол и даже вперед наклонился, чтоб быть глазами вровень с ней.
– Ты будешь смеяться, хатами. Я почти уверен, что будешь смеяться, но все равно скажу. Я – эш, то есть «недостойный», и нет на моем лице кастового рисунка. И не будет. Но… Джасс, я все равно орк, и кровь у меня орочья, и душа. И ничто в целом мире не превратит меня в эльфа или человека: ни волшебство, ни смерть, ни даже боги. И мне как орку нужна семья. Любая. Иначе я не смогу быть собой. Мне нужно, чтоб посередь ночи в кромешной тьме я протянул руку и почувствовал чье-то плечо. Чтоб каждое утро мой хлеб кто-то ел. Ланга – это моя семья, и другой у меня не предвидится. Ты меня понимаешь?
Смеяться вовсе не хотелось. У Джасс сдавило горло. И она смогла только кивнуть. Никогда раньше орк не сказал при ней больше слов, чем сейчас.
– За других ничего не скажу. Но мы не выбирали, быть нам лангой или нет.
– Думаешь, Мэду Малагану тоже нужна семья?
– Мэду? Нет, Мэду нужно что-то другое. Хочешь сырого теста?
– А можно? Малюсенький кусочек.
– Тебя тоже в детстве лупили за то, что таскала тесто? – улыбнулся орк.
– В Ятсоуне послушницам ходить в кухню было строго запрещено, – сказала Джасс, отправляя в рот сомнительное лакомство. – Может, начинку какую сходить купить?
– Уже все есть, – заверил ее Сийгин, разминая первый блин.
Но на базар Джасс все же пошла. За рыбой и сластями, до которых как никто был охоч Джиэс. Надо же как-то подлизаться к насмешнику-эльфу, чтобы расположить его к серьезному разговору. Жизнь приучила Джасс держать нос по ветру и разбираться во внутренних раскладах, где бы она ни оказалась. Без этой науки она бы пропала если не в Храггасе, то непременно у Сестер Хатами. И сколько бы ни культивировали степные воительницы свое решительное превосходство над другими служителями Пестрой Матери и над обычным жречеством, но тот, кто поварится в этой каше сколь-либо существенное время, не найдет отличий от иного бабьего «осиного» гнезда. Интриги, временные альянсы, удары в спину и жестокое соперничество у хатамиток возводились в степень и помножались на суровую жизнь и каждодневный риск. Хочешь не хочешь, а приходится втягиваться и держаться наравне с остальными. Иначе съедят. Говоря образно, и не только.
А может быть, дело в эльфе? В самом Альсе, который сумел выстроить особенные отношения со своими лангерами? Но с другой стороны, как он умудрился провернуть такое дело, когда, по собственному признанию его вернейшего друга – оньгъе, «Альса куда ни целуй, везде задница»? Она еще смеялась до слез. Как такового вышеупомянутого органа у эльфа было совсем чуть, уж больно тощ был полулегендарный лангер-сидхи.
Кстати о задницах… Тор, до сих пор безмятежно валявшийся на ковре, мгновенно оторвал свое седалище от подушек, едва только завидел, что Джасс решила пройтись за пределы домовладения. И пошел рядом, прихватив с собой, как бы невзначай, свое оружие.
От Торвардина отвязаться можно только одним способом – могучим ударом в челюсть. И лучше всего лопатой, чтоб уж точно и наверняка. Тангар не помнит, вернее, не хочет помнить, что Джасс не простая девушка, подобранная на большом тракте, а воительница, которую учил сам Хэйбор из Голала. Тангару бесполезно что-то втолковывать, если он решил, что женщина нуждается в его защите. Альс ухом не повел, не стал ни о чем спрашивать и даже глаз не оторвал от своего чтива. «Поучения полководцу» – труд солидный и требующий немалого сосредоточения. Джасс засыпала на половине первой страницы, но эльфа хлебом не корми и водой не пои – дай только погрузиться в дебри военной стратегии. Приводя в пример эльфью невозмутимость, Джасс рассчитывала на любой ответ Торвардина, но только не на угрюмое:
– У меня паршивое предчувствие, уж лучше я с тобой схожу. Чуем чую – быть беде.
– Тор, ты здоров?
Тангары и предчувствия – вещи несовместимые. У них любая магия считается нечистым и недопустимым занятием. Да и собственной магии у них нет совсем.
– Здоров, – пробурчал нехотя лангер. – Ежели ничего не случится, то и хрен бы с ним. Ну нет так нет. Значит, помогу покупки донести.
«Все! – поняла Джасс. – Теперь от общества сына Терриара не отбрыкаться никакими силами. Прощай, маленькая славная мастерица по холе ногтей».
Слова отставной чефальской шлюхи запали Джасс в душу, и она решила-таки привести свои руки в порядок. От мозолей избавляться опасно, они еще пригодятся, но ногти-то можно довести до ума. А заодно сделать Альсу приятный сюрприз. Кто-кто, а он заметит. И оценит. М-да… но с тангаром в женские ряды ее точно не пустят.
Ханнатский базар ничем не отличался от других торжищ юга. Тут можно купить абсолютно все, начиная от простых пресных лепешек и заканчивая любыми снадобьями и заклинаниями. А в промежутке, конечно, кони, рабы, навоз, золото, пшеница, ткани, благовония, мотыги, кувшины, рыба, фрукты, цветы, съедобные водяные крысы, целебные травы, мед. И обязательно есть на южных базарах отдельные женские и мужские ряды. В женских рядах отведено место для цирюлен, купален, контор повитух, магичек, приторговывающих приворотами-отворотами, тут можно вытравить нежеланный плод, коль мамаша готова отвечать за свой грех перед Пестрой Матерью, и не возбраняется купить заклинание, навсегда запирающее чрево от зачатия. И работают здесь только женщины, и пускают сюда только женщин. В мужских рядах торговали всяческими зельями для усиления потенции, лечили от срамных болячек. Мужеложцы обретали желанное удовольствие в особых «веселых домах».
Но и без посещения цирюльни Джасс и Тор пробродили по базару достаточно долго. Перекусили вкуснейшими печеными яблоками, поглазели на представление фокусника, кинули по монетке слепцам – брату и сестре, которые пели удивительными сильными и красивыми голосами старинные маргарские песни, поймали на кошельке Тора воришку, отведали свежего рарангового варенья в память о Чефале. Но если уж у тангара прорезалось предчувствие, то, значит, грядущей встречи и в самом деле было не избежать.
Пожалуй, если бы под ногами Джасс вдруг разверзлась пылающая бездна и упокоенный демон-сухайр восстал снова во плоти, то она бы не ощутила такого потрясения. Так и проявляется подлинная человечья природа – убедишь себя, что все в прошлом, постараешься вычеркнуть целый кусок жизни, а он, глядишь, возьмет да и подаст признаки своего существования в самый неподходящий момент. Ведь знала же, знала, что никуда Сестры Хатами не исчезли, когда бросили ее на растерзание владыке Сигирину, что рано или поздно они явятся по ее душу. Знала? Знала. Так чего же ты стоишь столбом, глупая женщина, прижимая к груди корзинку с покупками?
- Предыдущая
- 73/103
- Следующая
