Армия Судьбы - Астахова Людмила Викторовна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/103
• Следующая

– По-моему, это дракон, – сказала она тихо, подойдя ближе к эльфу.

– Ты тоже чувствуешь? – удивился он.

– Магия дракона сродни магии стихий, – пояснила она. – Он летит с востока.

Они вышли из-под навеса, продолжая ощупывать взглядами небосклон. Драконы жили далеко в море Латин-Сиг, на островах с дышащими дымом горами, и в степь залетали крайне редко. Опасные, прожорливые и очень разумные существа, до сих пор говорящие на лонгиире – Истинном языке Творения, они оставались непобедимыми врагами. Сильнее самого могучего мага любой расы, бессмертные, видевшие еще зарю мира, они внушали почти божественный ужас. Даже в этот миг, пролетая где-то на головокружительной высоте, недостижимый эльфийским взглядом, дракон заставил содрогнуться всякого, в ком имелась хоть капля волшебства. Дракон летел по своим драконьим делам в сторону Великого океана, ему не было дела до крошечных смертных существ, но сердце Ириена что есть сил колотилось о ребра, норовя выскочить из положенного природой места.

– В Храггасе я однажды видела дракона прямо у себя над головой, – прошептала Джасс, провожая глазами невидимую точку на горизонте. – Это… это было, как… как водопад. Да, как водопад Силы.

– Я себе представляю, – не скрывая зависти, сказал эльф. – А вот я никогда дракона, кроме как на картинке, не видел. Какой он был?

Они встретились глазами. Черный агат и текучее серебро.

– Он был багрово-красный, как сгусток крови, прекрасный и сильный. А крылья… крылья были в лиловых разводах, такие широкие, что, казалось, его тень накрыла половину мира.

Он вдруг увидел, как все было, ее глазами. Багряного дракона, желтый городок у самого подножия гор, море со скорлупками рыбачьих лодчонок, бездонный купол небес, высохшие деревья на холме… и еще бешеный восторг тринадцатилетнего ребенка, которому приоткрылась Истинная Сила.

Всепроникающее единство понимания нахлынуло и откатилось, как волна на морской берег. Ее глаза, как два окна, распахнутые в ночь, его глаза, как туманный рассвет над рекой. Невесомое соприкосновение рук. И все…

– Прости, – выдавил Ириен и отшатнулся.

– Ничего.

Словно на одинокий голос откликнулось горное эхо.

Джасс ушла обратно под навес. Проведать, как там Тор, наверное. А Ириен остался стоять. Закат выдался изумительный.

Великая степь неоглядна и подобна небесам, что сияющим куполом висят над ней. Но это совсем не означает, что всякий конный или пеший может пересечь ее вдоль и поперек, как ему, этому конному или пешему, заблагорассудится. Есть в ней места благодатные, кормящие и поящие многие тысячи своих обитателей. Есть места священные, исполненные тайны и божественной благодати. Но есть и коварные ловушки, гибельные и опасные места, где с равным успехом гибли смельчаки и трусы, хитрецы и простаки. Поэтому всякий житель Великой степи знает, что в путешествии надо придерживаться дорог, проложенных в глубокой древности мудрыми предками, которые ведали, что делают, и делали все на благо своим бестолковым потомкам. Словно знали мудрые пращуры, что со временем умы оскудевают, и оставили знаки для грядущих поколений путников, которые указывают самые безопасные маршруты. И все дороги, какие есть в степи, идут от одного путевого камня к Другому. Века сменились веками, знания древних утратились, а путевые колонны продолжают стоять. Древние Руны на них истерлись под воздействием ветров, дождей и солнца, но Сила, заложенная в колоннах при строительстве, осталась нерушимой. Возле путевого камня принято останавливаться на ночлег и без страха разжигать костер. Принято также гостеприимно встречать любого странника, который подойдет к твоему огню, делиться с ним вином и едой. И бывало, что шайка разбойников делила покровительство путевого камня с купеческим караваном без всякого ущерба для последнего. Что, собственно говоря, не мешало им потом догнать купчину в дороге и обобрать до нитки. Времена изменились, разбойники ныне не столь благородны, но шумный веселый парень – ученик законника с письмом из Эззала в Дгелт без всякого страха подвел свою вороную кобылу к большой компании, какую представляла собой Ириенова ланга.

– Доброй ночи, лангер Альс, – сказал он, склоняя голову.

Джасс бросила удивленный взгляд на Тора. Тангар лишь снисходительно хмыкнул. Мол, нечего дивиться, мы такие!

– Будь гостем, – ответствовал эльф. – Садись рядом, ешь и пей наравне и вволю. Как тебя звать?

– Тамири, лангер Альс.

Как выяснилось, парню и самому было чем поделиться со случайными знакомыми. В его седельной сумке нашлись круг овечьего сыра, лук и хлеб, разделенные вполне по-братски, к общему удовольствию.

После щедрого угощения на привале в степи принято так же щедро делиться новостями. Есть такой странный обычай, неукоснительно соблюдаемый в течение последней тысячи лет. И потому паренек, отхлебнув из бурдюка и стряхнув крошки в траву, с самым серьезным видом поведал о том, что видел в Эззале, каковы цены на лошадей и кому благоволит тамошний властитель. Лангеры слушали со всем возможным вниманием. Мало ли, вдруг пригодится?

– А еще я встретил отряд охотников за женщинами, – сообщил Тамири, бросая осторожный взгляд на Джасс. – Они идут по твоим следам, хатами Джасс.

– Ты знаешь, кто я такая?

– Вся степь знает, – важно объявил Тамири. – Ты и лангер-сидхи идете по следам Волка, а охотник Фурути хочет получить твою голову, женщина-смерть.

Малаган фыркнул:

– Отличное имечко. Тебе идет.

В ответ Джасс только прошипела что-то невнятное.

– И охотники не взяли с тебя слово молчать? – сощурился Ириен.

– Нет. Сказали: «Зачем? Он сам приползет».

– И куда пошли?

– На юг.

– На юг? – изумился было Унанки, но соображал он довольно быстро, и следом за удивлением последовал хлесткий шлепок по собственному лбу. – Демоны, впереди же Драконье ущелье!

И вот после двух восходов и одного заката Ириен Альс стоял возле точно такого же путевого камня – высокого желтого монолита в три, а то и четыре человеческих роста – и мрачно обозревал окрестности. Впереди лежало Драконье ущелье, и эльф много отдал бы за то, чтобы избежать встречи с этим проклятым местом. Никаких драконов там, понятное дело, не водилось. Ущелье, прорезанное древней высохшей рекой в голых скалах, извивалось змеей и если и имело какое-то отношение к драконам, то только своим редкостным коварством и смертельной опасностью для путников. Черный камень к полудню раскалялся на солнце, и от взмывающих к небу скал шел такой жар, что кровь в жилах сворачивалась. Тот, кто прошел этой дорогой хотя бы один раз в самый разгар лета, никогда не пожелает повторить сей подвиг. В холодные же месяцы ущельем можно пользоваться без всякой опаски, более того, оно сильно сокращает путь в Чефал. Вдоль узкой тропы, вьющейся между валунов, то и дело попадались выбеленные кости павших животных, лошадиные или верблюжьи, а иногда можно было встретить и человеческий череп. Как наглядное напоминание наглецам и зазнайкам, решившим лишний раз испытать терпение злого бога судьбы Файлака и слепой сестры его Каийи – богини удачи-неудачи.

Идти южнее, в обход, через каменистые россыпи? Тогда о верховой езде можно забыть, лошади переломают там себе все ноги, их надо вести в поводу. К северу же гряда становилась все выше и выше, вливаясь в отроги Маргарских гор. А следующий путевой камень находится по другую сторону Драконьего ущелья. Вот и думай теперь, что имели в виду предки, когда ставили эти каменюки. Шутники были предки.

Пард тоже изучал пейзаж, и по тому, как яростно он дергал себя за бороду, заплетенную по случаю жары в косички, можно было догадаться, что его выводы еще менее утешительны, чем у эльфа.

– Вот срань, – проворчал оньгъе. – Топать через эту щелку все равно что спать на раскаленной сковородке. Мы там сдохнем. Слышь, Ирье, а может, устроим на охотников засаду?

– В камнях? – скептически переспросил Альс. – И потеряем несколько дней. Воды не хватит до следующего колодца, если потом пойдем в обход. Лошади передохнут, – вздохнул он. – Да и мы тоже.

• Предыдущая
• 43/103
• Следующая