Титан. Фея. Демон - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 20

Пузыри не очень маневренны. С трудом управляют плавниками и очень долго стартуют. Иногда нарываются на огонь. Если не удается увернуться, взрываются как бомбы.

— А что здесь делает столько животных? — спросила Сирокко. — Неужели все они нужны для переваривания пищи?

— Нет. Только те маленькие, желтенькие. Они могут есть только то, что для них приготовит пузырь. Нигде, кроме как в его желудке, ты их не увидишь. А все остальные — вроде нас. Пассажиры-попутчики.

— Не понимаю. Пузырю-то это зачем?

— Здесь не просто симбиоз, а симбиоз в сочетании с разумным выбором и желанием сделать приятное. Раса Свистолета сотрудничает с другими расами — с титанидами, в частности. Он оказывает услуги, и ему в ответ…

— С титанидами?

Кельвин неуверенно улыбнулся и развел руками.

— Этим словом я заменяю тот свист, который использует Свистолет. Я плохо справляюсь со сложными описаниями и потому лишь туманно представляю себе титанид. Уловил я только, что они шестиногие и все поголовно женского пола. Поэтому я их титанидами и назвал. В греческой мифологии так именовались титаны-женщины. Я тут и еще кое-чему названия дал.

— Например?

— Областям, рекам и горным хребтам. Географические районы я назвал в честь титанов.

— Как? Ах да, теперь припоминаю. — Конечно же, у Кельвина бзик на мифологии. — Так кто там были эти титаны?"

— Сыновья и дочери Урана и Геи. Гея возникла из Хаоса. Она дала жизнь Урану, сделала его равным себе, и они вместе произвели на свет титанов — шесть мужчин и шесть женщин. Местные дни и ночи я назвал в их честь, раз уж тут шесть дней и шесть ночей.

— Если ты всем ночам дал имена женщин, то я уж как-нибудь постараюсь придумать свои названия.

Кельвин улыбнулся.

— Нет-нет. Ничего подобного. Все достаточно произвольно. Вон там, позади, замерзший океан. Ему явно подобает быть Океаном. Так я его и назвал. Страна, над который мы сейчас летим, — это Гиперион, а та, что впереди, где горы и неправильной формы море, — это Рея. Если стоять в Гиперионе лицом к Рее, то север от тебя по левую руку, а юг — по правую. Дальше просто идешь по кругу. Большинство этих районов я, как ты понимаешь, не видел, но знаю, что они там есть. Итак, по очереди: Крий, который ты как раз можешь видеть, дальше Феба, Тефида, Тейя, Метида, Дионис, Япет, Кронос и Мнемосина. Мнемосина видна тебе по ту сторону Океана. Вон там, сзади. Она сильно смахивает на пустыню.

Сирокко мучительно пыталась уложить новые названия в голове.

— Всего мне никогда не запомнить.

— Всего и не надо. Пока что важны только Океан, Гиперион и Рея. Вообще-то здесь на самом деле не все имена титанов. Один из титанов — Фемида, и я решил, что это запутало бы дело. Ну и еще… — Застенчиво улыбаясь, он отвернулся. — Еще одного титана я просто не смог вспомнить. Тогда я взял Метиду, богиню мудрости, и Диониса.

Сирокко такие подробности мало волновали. Названия были удобны и, в своем роде, систематичны.

— Догадываюсь насчет рек. Тоже мифология?

— Ага. Я выбрал девять самых крупных рек в Гиперионе — где их, как ты сама видишь, навалом — и назвал их именами девяти муз. Вон там, на юге, соответственно, Урания, Каллиопа, Терпсихора и Эвтерпа. Полигимния течет в сумеречной зоне и впадает в Рею. А вон та на северном склоне, текущая с востока, — Мельпомена. Ближе к нам лежат Талия и Эрато, которые, похоже, образуют единую систему. А та, вдоль которой вы шли, — это приток Клио, той, что сейчас почти под нами.

Приглядевшись, Сирокко заметила вьющуюся через густой зеленый лес синюю ленточку, проследила весь ее путь до лежащего позади утеса — и раскрыла рот от удивления.

— Так вот куда девается та речушка, — пробормотала она.

А речушка, как выяснилось, дугой вылетала из отвесного склона примерно в полукилометре под ними. Метров пятьдесят она казалась твердой и блестящей, будто из металла, — пока не начинала рассеиваться. Рассеивалась же она стремительно — и земли достигала уже в виде густого тумана.

Вылетало из утеса и еще с добрый десяток водяных фонтанов — хотя и не таких близких и эффектных. Непременным спутником каждого оказывалась богатая радуга. С того места, откуда наблюдала Сирокко, радуги эти выстраивались будто крокетные воротца. Красиво было до жути. Просто дух захватывало!

— Хотела бы я получить тут концессию на торговлю видовыми открытками, — пошутила Сирокко.

Кельвин рассмеялся.

— Ага. Ты торгуешь пленкой для камер, а я продаю билеты на обзорные экскурсии. Идет?

Сирокко оглянулась на все еще примерзшую к стенке Габи.

— Реакция публики будет неоднозначной. Хотя лично мне нравится. А как называется вон та большая река? Та, куда впадают все остальные?

— Офион. Громадный змей северного ветра. Если приглядишься, то увидишь, что он вытекает из небольшого озерца в сумеречной зоне между Мнемосиной и Океаном. Это озеро должно иметь источник, и я подозреваю, что сам Офион и течет туда под землей — только мы не видим где. А в остальном он открыто течет до самых морей и вытекает из них с другой стороны.

Сирокко проследила всю замысловатую траекторию и убедилась, что Кельвин прав.

— Думаю, географ указал бы тебе, что не может одна и та же река одновременно и впадать в море, и из него вытекать, — сказала она. — Но я понимаю, что эти правила установлены для земных рек. Ладно, назовем его круговой рекой.

— А вон там сейчас Билл и Август, — заметил Кельвин, указывая. — Примерно на полпути по Клио, где третий приток…

— Билл и Август. Мы, кажется, собирались с ними связаться. Но из-за всей этой суматохи с пузырем…

— Я воспользовался твоей рацией. Они уже проснулись и ждут нас. Если хочешь, можешь с ними поговорить.

Сирокко взяла у Габи кольцо от шлема с рацией.

— Билл, ты меня слышишь? Это Сирокко.

— А? Да-да, я тебя слышу. Как ты?

— Лучше не бывает. Лечу в желудке у пузыря. А ты как? У тебя нормально прошло? Не ранен?

— Нет, все замечательно. Знаешь, я хотел… хотел сказать тебе, что страшно рад тебя слышать.

По щеке у Сирокко поползла слеза, и она смахнула ее ладонью.

— А тебя-то как приятно слышать, Билл. Когда ты вылетел в то окно… а, черт! Ведь ты наверняка не помнишь.

— Я очень многого не помню, — сказал Билл. — Потом нужно будет многое прояснить.

— Умираю, хочу тебя видеть. На тебе есть волосы?

— Уже по всему телу растут. Знаешь, это лучше оставить на потом. Нам нужно о многом переговорить — тебе, мне, Кельвину и…

— Габи, — отважилась Сирокко после какой-то слишком уж долгой паузы.

— Габи, — не очень уверенно повторил Билл. — Понимаешь, меня тут кое-что смущает. Но ничего, разберемся.

— У тебя правда все хорошо? — Сирокко вдруг стало зябко, и она потерла ладонями предплечья.

— Да-да. А когда ты прибудешь?

Сирокко спросила у Кельвина. Тот просвистел короткий мотивчик. Откуда-то сверху донесся другой похожий мотивчик.

— Вообще-то у пузырей нет четкого представления о времени, — сказал Кельвин. — По-моему — еще три-четыре часа.

— Ну и авиакомпания! Даже времени не узнать.

Для уединенных размышлений Сирокко выбрала передний конец гондолы (хотя от слова «желудок» было никак не отвязаться). Габи все еще цепенела от ужаса, а с Кельвином — после того, как он выложил все, что знал о Свистолете, — разговора не получалось. Он упорно не желал говорить о том, что Сирокко особенно хотелось узнать.

Поручня тут явно не хватало. Стенка гондолы была прозрачна до самого пола, который также был бы прозрачен, не покрывай его плотный ковер полупереваренных веток и листвы. Но зрелище и так завораживало.

Свистолет пролетал над густыми джунглями, очень похожими на те, что Сирокко и Габи уже проходили. Тут и там виднелись кляксы озер. И буквально всю местность оплетала река Клио — широкая, желтая, неторопливая, — похожая на блестящую веревку, невзначай брошенную на землю.