Блуждающий огонь. Два адмирала - Купер Джеймс Фенимор - Страница 30

• Предыдущая
• 30/122
• Следующая

После совершения казни над доном Караччиоли Джита и ее дядя ничего другого не желали, как снова вернуться к своему скромному существованию, так как к свиданию со знатным родственником привело их единственно лишь то, что они оба совершенно лишены были светского честолюбия, которое ставит положение и богатство непременными условиями счастья.

Выйдя за пределы тесно стоявших судов и лодок, Рауль направил свой ялик к садам Портичи, достаточно удаленным от обычных мест стоянки судов и в то же время не настолько, чтобы к ним нельзя было доехать за час. По мере того как легкий ялик подвигался вперед, Джита начала успокаиваться; она осушила слезы и огляделась, как бы спрашивая, куда это ее везут.

— Я не спрашиваю у вас, Рауль, как вы очутились здесь в настоящую минуту, но я хотела бы знать, куда вы нас теперь везете. Наш дом в настоящее время в Санта-Агата, по ту сторону залива; мы ежегодно проводим там месяц у сестры моей покойной матери, имеющей все права на привязанность с нашей стороны.

— Если бы мне не было уже все это известно, Джита, меня бы здесь не было. Я был сегодня утром у вашей тети, а оттуда последовал за вами в Неаполь, где узнал о суде и приговоре над вашим дедом; я видел, как вы вошли на корабль английского адмирала, и, ловко спровадив вашего лодочника, поджидал вас. Все это произошло так же естественно, как непосредственно самое чувство, побудившее меня еще раз сунуть свою голову в пасть льву.

— Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сложить, Рауль, — заметила Джита с упреком, не заглушившим, однако, преобладавшего оттенка нежности в ее голосе.

— Вам все известно, Джита. На мою глубокую и горячую любовь вы холодно отвечаете положительным отказом выйти за меня замуж; вы бежите от моих преследований в Порто-Феррайо, рассчитывая на весь риск для меня в посещениях этого враждебного французам острова; наконец, вы здесь, среди англичан и других врагов Франции и что же? Вы видите, чего вы этим достигли: сам адмирал английского флота, Нельсон, не в состоянии помешать Раулю Ивару последовать за той, которую он любит.

Рауль положил весла. Вокруг стояла такая тишина, что, казалось, сама природа затаила дыхание; присутствие старика дяди, вечно погруженного в собственные размышления и не замечавшего ничего происходившего перед ним, не могло помешать объяснению влюбленных.

— Я могу только повторить то, что я уже вам говорила, — отвечала Джита. — Я не покину родной земли, а вы не откажетесь от вашей славной республики, которой вы так гордитесь. Я — итальянка, вы — француз. Наконец, что всего важнее, я призываю Бога, поклоняюсь Ему и обожаю Его; а вы пропитаны новыми идеями вашей нации. Неужели всего этого не достаточно, чтобы развести нас, хотя бы мы чувствовали взаимное расположение?!

— О, Джита, любовь преодолевает все преграды, она выше всего в мире! — с горечью воскликнул Рауль. — Но оставим этот разговор до другого раза. Теперь я должен прежде всего позаботиться о том, чтобы доставить вас в дом вашей тети, если вы не пожелаете вернуться на «Блуждающий Огонь».

— Разве здесь «Блуждающий Огонь»? О, Рауль! Какая неосторожность! Наконец, ваш экипаж возмутится против вас за то, что вы его так часто подвергаете серьезной опасности ради удовлетворения вашей прихоти.

— Мой экипаж предан мне, он любит риск и приключения. А что до большой опасности, то я пришел к такому убеждению, что нет лучшего способа скрыться, как замешаться в толпе — здесь, среди этого множества самых разнообразных судов, мой люгер пройдет незамеченным. Однако вот и рыбак, который нас сейчас примет.

Лодочка Рауля подходила в эту минуту к речке, на которой спокойно стоял привязанный к берегу ялик, и рыбак, до тех пор сосредоточенно следивший за своей удочкой, поднял голову, пытливо вгляделся в подъезжавших и, узнав Рауля, вытащил лесу из воды, убрал рыболовные принадлежности и двинулся им навстречу. Внимательно всмотревшись в переодетого рыбаком человека, Джита узнала в нем Итуэла Вольта, которому достаточно было сказать несколько слов, чтобы ввести его в курс всех ближайших событий. Когда ялики стали борт о борт, Рауль и его пассажиры перешли в лодку Итуэла, а свою лодочку Рауль привязал к берегу, рассчитывая, что ее владелец, чьей собственностью он воспользовался без разрешения, найдет ее в какой-нибудь счастливый день. Затем, взяв каждый по веслу, переодетые гребцы сильными взмахами быстро направились к противоположной стороне залива.

Лодки, разбегающиеся по всем направлениям Неаполитанского залива, не обращают на себя ничьего внимания, настолько это привычное здесь явление; а потому в море на своей легкой шлюпке, взятой с их люгера, Рауль и Итуэл чувствовали себя в полной безопасности.

Солнце уже низко стояло над горизонтом, но еще можно было различить предметы. «Прозерпина», подвигавшаяся в том же направлении, пользуясь благоприятным ветром, летела на всех парусах и скоро почти поравнялась с лодкой Рауля. Чувствовалось что-то преднамеренное в этом настойчивом приближении, и наши гребцы не могли этого не заметить; а когда судно круто повернулось к ним, то и Джита испугалась.

— Ничего не бойтесь! — закричал Гриффин по-итальянски. — Мы хотим только предложить взять вас на буксир. Ловите веревку, вот!

Веревку бросили, и так как она попала на голову Итуэлу, то ему ничего не оставалось другого, как схватить ее. При всей своей ненависти к англичанам, и этому судну в особенности, Итуэл обладал склонностью, общей для его соотечественников, по возможности беречь себя от излишнего утомления; к тому же ему показалось даже забавным заставить английский фрегат тащить лодку французского корсара. Рауль продолжал грести, наблюдая, чтобы лодка не наехала на фрегат.

Все это случилось так внезапно и неожиданно, что Джита не могла удержаться и шепотом высказала Раулю свое опасение, как бы с фрегата не узнали переодетых перевозчиков.

— Не тревожьтесь, дорогая Джита, — отвечал ей также тихо Рауль, — они далеки от мысли, что мы можем быть здесь. Во всяком случае «Блуждающему Огню» нечего опасаться их в настоящую минуту.

— Вы судовщики с Капри? — спросил Гриффин, стоявший на палубе рядом с капитаном Куфом и двумя итальянцами.

— Да, синьор, — отвечал Рауль простонародным говором и насколько возможно более изменяя свой голос. — Мы судовщики с Капри и возили вино в Неаполь. Да вот запоздали, хотели посмотреть на то, что происходило на «Минерве». Ну уж и знать же ваша! Они, кажется, меньше беспокоятся о жизни князя, чем мы у себя о каких-нибудь жалких перепелах. Простите, Джита, надо им отвести глаза!

— Не знаете ли вы, какое судно прошло мимо вашего острова сутки тому назад?

— Там много судов проходит, синьор, — турецкие, английские, русские.

— Это все ваши союзники, а я говорю о враждебном судне. Не заметили ли у вас французского люгера день или два назад?

— Как же, как же… Я понимаю теперь, о чем вы говорите, синьор. Именно такое судно и прошло совсем подле нас, это верно, я видел своими глазами. Это было вчера вечером, а по свирепому виду экипажа надо полагать, что то были французы.

— Рауль! — остановила его Джита, испуганная его неосторожностью.

— Они заподозрили бы нас, Джита, если бы мы стали отрицать то, что им уже известно. Да, синьор, судя по оснастке и матросам это — французское судно.

— Не подниметесь ли вы к нам на борт, приятель? — продолжал Гриффин. — Тут у меня имеется дукат, который, вероятно, придется вам по карману.

— Берегитесь, Рауль! — удерживала его Джита. — Я вижу там вице-губернатора и подесту, они узнают вас, и тогда все пропало.

— Напротив того, малейшее колебание может нас погубить; доверьтесь моей находчивости, Джита. Когда же и где видано, чтобы нищий отказывался от дуката.

Рауль шепнул два слова Итуэлу и затем ловко поднялся на борт «Прозерпины». Никто не мог подозревать найти его в образе неаполитанского лаццарони, да к тому же свет падал от одной луны, а чиновники Порто-Феррайо далеко не отличались догадливостью. Рауля, как отчаянного храбреца, даже забавляло это новое приключение.

• Предыдущая
• 30/122
• Следующая