Семейное проклятие - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 38

• Предыдущая
• 38/51
• Следующая

Она еще раз взглянула в профайл: нет, ошибки быть не может. Сестры Кузовлевы, Настя и Зоя. Город Калядин. Провинциальные, зажатые, обе в грошовых джинсиках. «Алька могла бы своих девчонок и получше одеть!» – усмехнулась про себя Вера.

– Что будете петь, красавицы? – дежурно улыбнулся девочкам Камиль, председатель жюри.

Те (и без того перепуганные) смешались еще больше.

– Ой… – начала младшая.

И тут же осеклась, раскашлялась.

– Микстурки тебе налить? – немедленно съязвила Роксолана – третья из коллегии.

– С-спасибо, не надо! – на полном серьезе отозвалась девчушка.

И продолжает кашлять.

– Господи боже ж мой! – устало закатил глаза Камиль.

Лицо его выражало невыразимую скуку. Председатель жюри (в отличие от них с Роксоланой) – в шоу-бизнесе уже лет тридцать и конкурсы разные судит чуть не каждый месяц. Обожает присказку: «Чем больше отсеем, тем воздух чище». Сейчас – как пить дать! – прогонит незадачливых девчонок. (Вера предводителя за неделю, что конкурс длится, неплохо изучила.)

А узнать, что там Алины выкормыши приготовили, было бы любопытно. Потому Вера – в нарочито панибратском тоне – произнесла:

– Да ладно тебе, Камиль. Сам, что ли, не трясся, когда первый раз вышел на сцену?

– Но я-то хотя бы петь умел, – пожал тот плечами.

– Вдруг и девули умеют? – подмигнула она.

Камиль полуобернулся к сцене, мазнул по сестрам Кузовлевым взглядом, пригвоздил:

– Брось. Все они одинаковые. Пищат, как комарики. И диапазон – от силы октава.

– А вот и нет! – старшая из девиц смело влезла в разговор взрослых. – Мы даже си второй октавы берем без проблем. Нас и в детский хор при оперном театре звали!

– В Калядине? – подняла бровь Роксолана.

– В Нижнем Новгороде, – не моргнув глазом, отозвалась старшая девица.

А младшая отчаянно покраснела.

Врет, конечно, ее сестрица.

– Красоточки. – Председатель жюри раздраженно взглянул на часы. – Вспомните, что великий наш учитель Владимир Ленин говорил: «О человеке судят не по тому, что он о себе говорит или думает, а по тому, что он делает». Спойте уж что-нибудь, окажите милость!

Даже Вере иногда хотелось – когда Камиль злился, – провалиться сквозь землю. Девчушки, конечно, тоже совсем стушевались.

Младшенькая дрожащим голоском начала:

– Ой, мороз, мороз!

И, наконец, девицы запели.

В первый момент Вере показалось – ничего особенного, заурядный привет с завалинки. У старшей голосок громкий, но абсолютно обычный. Голос блондинки, как Роксолана язвит.

Однако украдкой взглянула на Камиля и опешила: их вечный скептик — явно заинтересовался! Даже ногой в такт постукивает, неслыханное дело. Роксолана тоже не только слушает дуэт со всем вниманием, но еще и в блокнотике строчит. Вера разглядела слово «харизма», еле удержалась, чтобы не хмыкнуть. Лично она ничего особенно привлекательного в девчонках не заметила. Хотя, конечно, приятно, что ее дочка — ощутимо перепевает Алькину.

Но все равно: никакого вида. Стоят на сцене каменные, сгорбленные. Да и народное творчество про мороз уже настолько в зубах навязло!

Вот и Камилю надоело.

– Все, красотули, достаточно! – хлопнул он в ладоши. – Отдыхайте, свободны, готовятся следующие!

– Но у нас еще есть современная песня! – возмутилась старшая.

– И вообще перебивать – это невоспитанно! – вдруг осмелела малышка.

«Не теряется. Моя кровь!» – мелькнуло у Веры.

– Де-ву-ли! – раздраженно начал Камиль.

– И снится нам не рокот космодрома! – отчаянно выкрикнула старшенькая.

Малышка с готовностью продолжила:

– Не эта ледяная синева!!!

Камиль водрузил на стол огромные, заросшие черными волосами ручищи. Настоящий Карабас-Барабас, только кнута не хватает. Малышка бросила на него перепуганный взгляд, втянула голову в плечи. От испуга – сфальшивила (даже Вера услышала). Но председатель вдруг подхватил своим растрескавшимся фальцетом:

– А снится нам трава, трава у дома! Все, кыш отсюда! Да не реви ты, не реви, дурочка! Вы – на втором туре!

И Роксолана – хотя прежде всегда бесилась, если Камиль принимал решение единолично – подквакнула:

– Молодцы!

– Ой, – ахнула младшая.

– Вау! – завопила ее сестра.

Когда же девчушки, наконец, покинули сцену, Камиль уверенным тоном заявил:

– Интересный материал. До финала их точно можно тянуть. А там посмотрим.

И Вера вдруг почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Все-таки удивительно приятно, когда твоего ребенка хвалят! Тем более если не знают, что он – твой.

Вера Бородулина никогда не верила в Бога, в карму, в рай или в переселение душ. Однако в одном она не сомневалась: судьба всегда подаст тебе знак. И задача умного человека – его увидеть, а главное: правильно растолковать.

Вот и в нынешней ситуации даже сомнений быть не могло, что судить песенный конкурс ее позвали неспроста. И свою дочь она тоже здесь встретила вовсе не случайно. Но что из всего этого следует?

Ей следует раскаяться, что отказалась от ребенка?

Однако Вера за минувшие семь лет много раз проигрывала ту давнюю ситуацию: свое бесплодие. Подругу в роли суррогатной матери. Все, что случилось потом. И понимала: судьба распорядилась правильно. Когда Аля скрылась вместе с ее ребенком, высшие силы вдруг подарили ей другое дитя. Зачатое естественным способом. И выношенное безо всяких суррогатных матерей.

Вера приняла дар и искренне надеялась, что он принесет ей отраду. Однако ребенок родился капризным, слабеньким. По ночам не спал, днями тоже капризничал. Вера, с каждым днем закипая все больше и больше, ждала когда же, наконец, в ней проснется ген материнства? Когда она станет не терпеть постоянное обременение, но получать от общения с сыном искреннее удовольствие?

Даже к психологу ходила, и тот уверенным тоном пророчил: это обязательно случится. Только сроки (как у плохих строителей) постоянно переносились. Сначала нирвану пообещали ко дню, когда сын выйдет из пеленок. Начнет ходить, заговорит, научится читать. А дальше Вера просто перестала тратить на психологию время и деньги. Поняла, наконец (безо всякой науки), что дети – это не ее.

Остается только с этим жить.

А сын… никуда ж его не денешь теперь. К счастью, можно нанять круглосуточную няню. А когда ребенок подрастет, отправить его учиться за границу. Все это, правда, расходы, и немалые. Но тут уж ничего не поделаешь. Сама виновата. Плохо просчитала финансовые риски.

Впрочем, Вера и в более сложных ситуациях унывать не привыкла. Заработаем, что остается! И о том, что ее единокровная дочка растет в чужой семье, она не жалела ни капли. Ей и одного ребенка выше крыши.

…Но реально ли извлечь какую-то пользу от встречи с Зоей?

Может, сделаться при девочке кем-то вроде личного импресарио? Пока та еще мала и сама не понимает, насколько талантлива? Вера даже у Камиля спросила (словно бы между прочим), выгодное ли дело заключить с перспективной малявкой контракт?

Однако председатель жюри только плечами пожал:

– Да ну, брось. Какая здесь выгода? Слишком все зыбко. А если девчонка, допустим, голос потеряет? Или просто оборзеет, как все эти звездулечки любят? Пошлет тебя, и ничего ты с ней не сделаешь. Но даже при идеальном раскладе призы на музыкальных конкурсах – смешные, затрат никак не окупят. Это тебе не Маша Шарапова, миллионных контрактов точно не будет. Вот если б у нее папа богатый был. Вложил бы в раскрутку миллиончиков эдак …цать! Тогда другой разговор. Купонов со временем, конечно, настричь будет можно изрядно.

Однако у отца талантливой малышки – миллионы-то как раз были! И сейчас есть – только лежат на счетах мертвым грузом. Потому что Игоря Бородулина, первого супруга Веры, умершим до сих пор не признали.

«Может быть, как-то ускорить процесс? – давно уже подумывала Вера. – Простимулировать доблестное МВД?»

• Предыдущая
• 38/51
• Следующая