Киево-Печерский патерик - Сборник Сборник - Страница 62

По смерти же его прииде арменинъ в монастырь и глагола игумену: «Отселе уже и азъ буду черноризець, и оставляю арменьскую вѣру, и истинно вѣрую въ Господа Иисус Христа. Яви бо ми ся блаженный Агапитъ, глаголя: “Обещался еси въсприати мнишеский образъ, аще сължеши, съ животомъ и душу погубиши”. И тако вѣрую. Но аще бы сий блаженный хотѣлъ на много врѣмя жити здѣ, не бы Богъ преставилъ от свѣта сего; аще же и приатъ его Господь, но вѣчный живот дарова ему, и мню, яко своею волею отъиде от нас, небеснаго царства жалаа, могый еще жити с нами. Якоже азъ разумѣхъ, 3 дьни не бѣ приити ему, и сего ради приложи себѣ 3 мѣсяци, и аще бых реклъ 3 мѣсяци, но и 3 лѣта бых пребылъ. Но аще умьре сий, но вселися въ обители, пребывающаа в животъ вѣчный, и тамо живъ есть». Таже сий арменинъ пострижеся в Печерьскомъ монастырѣ, и ту животъ свой сконча в добре исповѣдании.

После смерти его пришел армянин в монастырь и сказал игумену: «С этих пор и я буду черноризцем, и отрекаюсь от армянской веры, и истинно верую в Господа Иисуса Христа. Явился мне блаженный Агапит, говоря: “Ты обещался принять иноческий образ, и если солжешь, то с жизнью и душу погубишь”. И так я уверовал. Но если бы этот блаженный захотел долгое время жить здесь, то Бог не взял бы его к себе из этого мира, но, принявши его, Господь даровал ему жизнь вечную, и думаю я, что отошел он от нас по своей воле, желая небесного царства, а мог бы и еще жить с нами. Так как я узнал, что жить ему не больше трех дней, — он прибавил себе три месяца; а если бы я сказал: три месяца, — он три года бы прожил. Хотя и умер он, но вселился в обители пребывающих в жизни вечной и там жив». И постригся этот армянин в Печерском монастыре, и тут кончил жизнь свою в добром исповедании.

Таковаа и болше сих съдѣашася от тѣхъ святыхъ черноризець, ихже въспомянувъ добродѣтелное житие, дивлюся, како премолчана быша великаа исправлениа святыхъ отець нашихъ Антониа и Феодосиа? То аще толико светило угасе нашимьнебрежениемь, то како от него луча въсияють, — сих мню преподобныхъ отець наших печерьскых. Но якоже рече Господь: «Никоторый же пророкъ приятенъ есть въ отечествии своемь».

Вот такие дела, — и больше этих, — делались теми святыми черноризцами. Вспоминая же их добродетельное житие, дивлюсь я, почему остались замолчаны великие дела святых отцов наших Антония и Феодосия? Если такое светило угасло из-за нашего небрежения, то как же воссияют от него лучи? — разумею преподобных отцов и братьев наших. Поистине, как сказал Господь: «Никакой пророк не признается в отечестве своем».

Аще бых ти написалъ, честный архимандрите, господине Акиньдине, прежде назнаменаных святыхъ преподобных отець: овых — чюдотвориа, инѣхъ же — исправлениа, другых же — крѣпкое въздержание, овых же — послушание, другых — прозорливъство,— и сии вси послушествовании вѣрою, знамении и чюдесы от твоего черноризца, а от моего господина, епископа Симона. Другымъ убо неприатна мнятся бытиглаголемаа величества ради дѣлъ, вина же есть невѣрованию — менѣ грѣшнаго суща съвѣдя Поликарпа. Но аще повелить твое преподобъствонаписати, ихъ же ми умъ постигнеть и память принесеть. Аще ти и непотрѣбно будеть, да сущим по нас ползы ради оставимъ, якоже блаженный Нестеръ въ Лѣтописци написа о блаженныхъ отцехъ: о Дамиане, Иермии, и Матфѣи, и Исакии. В Житии же святаго Антониа вся житиа ихъ вписана суть, аще и въкратцѣ речена.

Я бы написал тебе, честной архимандрит, господин Акиндин, о прежде упомянутых святых и преподобных отцах: одних — чудотворения, иных — подвиги, других — твердое воздержание, тех — послушание, иных — прозорливость,— и все эти знамения и чудеса засвидетельствованы верою твоего черноризца, а моего господина, епископа Симона. Но иные не признают истины моих сказаний из-за величия описанных в них дел, и причина этого недоверия та, что они как грешника знают меня, Поликарпа. Но, если повелит твое преподобие написать это, я исполню, как мой ум постигнет и память припомнит. Если не пригодится тебе, то пусть останется написанное на пользу тем, которые будут после нас, как сделал блаженный Нестор — написал в Летописи о блаженных отцах — о Дамиане, Иеремии, и Матфее, и Исакии. И в Житии святого Антония все их жития вписаны, хотя и вкратце.

Но паче прежде реченнии черноризци ясно реку, а не втайне, якоже и прежде: аще бо азъ премолчю, от мене забвена будуть, и к тому не помянутся имена их, якоже было и до сего дьни. Се же речеся въ 15 лѣто твоего игуменства, еже не бысть помяновениа 100 и 60 лѣт, нынѣ же, твоеа ради любве, утаеннаа слышана быша, и память любящимъБога присно чтома и хвалима, яко тому угожшеи, от него венчашася. Мнѣ же таковымикраситися величиеесть, и симъ мню ся покрыти студа моего дѣла: еже токмо воспомяну слышаннаа, и творю, и мню, яко от мене изысканубыти чюдотворию тѣхъ.

Постараюсь я подробнее, чем об упомянутых черноризцах, поведать, ничего не утаивая, как и до этого делал: ведь если я умолчу и предам их забвению, то и совсем не вспомнятся имена их, как было и до сего дня. Это говорится в пятнадцатый год твоего игуменства, а за сто шестьдесят лет не вспоминали о них, и только теперь, твоей ради любви, утаенное услышалось, и память любящих Бога постоянно почитаема и хвалима, так как угодившие ему, они им и увенчаны. Для меня же величие — украшать труд их именами — это, надеюсь, оправдает недостатки труда моего, я же только вспомнил слышанное и пересказал разысканные мною чудеса их.

Якоже бо рече Господь, «радость бываеть на небеси о единомъ грѣшници кающемся», то колма паче о толицехъ праведницѣхъ аггелом веселитися, яко тѣхъ житиа на земли пожиша и тѣх славы достоить тѣмь наслѣдником быти. Аде бо здѣ о плоти не радиша, но яко бесплотнии земнаа приобидѣша и вся житѣйскаа аки уметы умениша, да единаго Христа приобрящуть. Того бо единаго възлюбиша и любви его привязашася, и тому всю волюсвою предаша, да от него обожение приимут, и той дарова имъ на земли противу трудом ихъ чюдотвориа дары възмѣздие, в будущем же неизреченоюславою прославить. Безъ Святаго бо Духа ничтоже человѣку дается на земли, аще не будеть дано ему свыше.

Если, как сказал Господь, «радость бывает на небесах и об одном грешнике кающемся», то сколь радостнее веселие ангелов о таких праведниках, житию и славе которых достойны наследниками быть живущие на земле. Здесь о плоти не радели они, и, как бесплотные, земным пренебрегали, и все житейское за ничто вменяли, чтобы единого Христа приобрести; его одного возлюбили они, и к любви его привязались, и ему волю свою предали, чтобы чрез него приблизиться к Богу; и он здесь, на земле, в возмездие за труды их, дал им дар чудотворения, а в будущем прославит их неизреченною славою. Без Духа Святого ничто не дается человеку на земле, если не дано это свыше.

Тѣмъже и азъ, грѣшный Поликарпъ, твоей воли работаю, дръжавный Акиндине, и сиа ти написах. Но и еще ти исповѣмъ мало нѣчто — о блажен-немъ и преподобнемъ отци нашемь Григории Чюдотворци.

Потому и я, грешный Поликарп, покоряясь воле твоей, державный отец Акиндин, это и написал тебе. И еще расскажу тебе нечто — о блаженном и преподобном отце нашем Григории Чудотворце.

О СВЯТЕМЬ ГРИГОРИИ ЧЮДОТВОРЦИ. СЛОВО 28

О СВЯТОМ ГРИГОРИИ ЧУДОТВОРЦЕ. СЛОВО 28

Сей блаженный Григорий прииде ко отцю нашему Феодосию в Печерьскый монастырь и от него наученъ бысть житию чернеческому: нестяжанию, смирению, и послушанию, и прочимъ добродѣтелемь. Молитве же паче прилежаше, и сего ради приатъ на бесы побѣду, еже и далече сущимъ имъ вопити: «О, Григорий, изгониши ны молитвою своею!» Имѣаше бо блаженный обычай по всякомъ пѣнии запрещалныа творити молитвы.

Этот блаженный Григорий пришел в Печерский монастырь к отцу нашему Феодосию и от него научился житию иноческому: нестяжанию, смирению, послушанию и прочим добродетелям. Особенное прилежание имел он к молитве, и за то получил власть над бесами, так что, находясь даже вдали от него, они вопили: «О Григорий, изгоняешь ты нас молитвою своею!» У блаженного был обычай после каждого пения творить запретительные молитвы.