Наследия павших (ЛП) - Лор Питтакус - Страница 3

— Отстой, — недовольно ворчит Иван.

— Плевать, — говорю я, ерзая, чтобы вытянуть ноги. — Лишь бы поскорее выбраться из этого самолета.

Все последующие события пролетают как в тумане. Вот мы приземляемся. Находим Гвардейца и ее Чепана. Следуя инструкции, мы с Иваном остаемся наблюдать с Генералом, как могадорские воины отправляются на битву. Оказывается, это не такое уж привлекательное зрелище, совсем не похоже на те сражения, что описаны в Великой Книге. Две дюжины могадорцев против пожилой женщины и девчонки-подростка…

Изначально наша задача — это просто захват и допрос этих двоих. Еще с нашего появления на Земле, ходили слухи про какую-то лориенскую магию, которая якобы защищает Гвардейцев, принуждая нас убивать их в определенной последовательности. Болтали также о сражении в Альпах, где один из наших воинов прижал Гвардейца только для того, чтобы каким-то образом обратить его убийство против себя самого. Генерал не позволял говорить об этом так называемом лориенском заклятии, но наши все равно вели себя осторожно.

Чепан оказывает больше сопротивления, чем ожидалось, однако над ней быстро одерживают верх. Девчонка более стойкая, тем более с ее силами: земля сотрясается под ногами наших воинов. Любопытно, каково это иметь такие способности? Но если в довесок к ним нужно стать частью исчезающей расы и прятаться в жалких лачугах по берегам рек, я пас.

Стратегия захвата меняется в тот же миг, как воины выясняют, что могут ранить Гвардейца. Или те слухи о лориенском заклятье — вранье, как считает мой отец, или девчонка — Первая. Генерал был не прочь взять ее живьем, но едва воины понимают, что могут ее убить, подводя нас ближе к полной победе, жажда крови перекрывает приказ.

Все заканчивается, когда один из воинов насквозь пронзает мечом Первую в спину.

— Это было потрясно! — восклицает Иван, так что даже мой отец позволяет себе скупую одобрительную улыбку.

Знаю, что должен разделять их восторги, но руки не прекращают дрожать. Наоборот, я благодарен, что мне пришлось смотреть издалека, что я не попал в число тех могадорцев, которые сейчас лежат кучками пепла на берегу одной из Малазийских речек. Я также благодарен, что я не лориенец и не вынужден проводить всю свою жизнь в бегах, боясь фатальных случайностей, только для того, чтобы быть проткнутым мечом в спину.

До меня доходит, что я испытываю к этому Гвардейцу что-то близкое к сочувствию. Великая Книга предостерегает от этого, и я одергиваю себя. Нужно быть выше подобного ребячества. Сражение было немного менее блистательным, чем я ожидал, но оно по-прежнему является важной победой для могадорского прогресса. Еще восемь бесславных смертей, и замысел Ра будет выполнен. Ничто не помешает нам завоевать Землю. Девять мертвых Гвардейцев — малая цена за мой заветный пентхаус на вершине Монумента Вашингтона.

Тело Первой убирают в мешок для трупов и грузят в самолет вместе с остальной поклажей. Лориенский Ларец, который был при Первой, тоже забирают с собой, хотя даже самый сильный из наших воинов не смог его вскрыть. Кулон с тела Первой сорвал мой отец, правда, для меня загадка, какая ему польза от лориенских блестяшек.

Труп Чепана остается на месте. Больше женщина для нас не важна.

По пути назад, лавки в самолете значительно поредели. Я сижу молча, а Иван донимает воинов с передовой, выпытывая кровавые подробности, пока Генерал не шикает на него, чтобы тот заткнулся. Если б эти воины были футбольной командой, выжившие наверняка бы поливали бы друг друга энергетиками, как делают человеческие спортсмены после победы. Но мы не футбольная команда. Мы могадорцы. И мой отец даже не знает, что такое энергетики. Остаток пути мы летим в тишине.

Во время полета Генерал подсаживается ко мне.

— Когда вернемся в «Эшвуд-эстейтс», — заговаривает он, — у меня будет для тебя важное задание.

Киваю.

— Да. Конечно, сэр.

Отец опускает взгляд на мои руки — те все еще трясутся, не смотря на все мои усилия их успокоить.

— Прекрати это, — рычит он и возвращается в кабину летчика.

Хоть я и видел Первую в бою, девочка на металлическом столе совсем не такая, как я полагал.

Еще со времен Первого Великого Вторжения нас учили, что Гвардейцы — единственная реальная угроза нашему образу жизни. Нам говорили, что они свирепые воины, выжидающие, чтобы однажды восстать против движущей силы могадорского прогресса. Вот я и думал, что эта «угроза» будет выглядеть как-то более устрашающе.

В смерти Первая далека от этого грозного образа. На вид она моего возраста или чуть постарше; прежде смуглая кожа, сейчас бескровно-бледная. Губы синие. Дорожки засохшей крови запачкали светлые волосы. Тело прикрыто белой простыней, но под яркими светильниками лаборатории мне видно ужасную тень от раны, которая расцветает прямо посередине туловища.

Мы под «Эшвуд-эстейтс», в подземной лаборатории доктора Локэма Ану. Прежде мне никогда не позволяли сюда спускаться, так что я использую свой шанс, как следует рассмотреть находящиеся тут странные блестящие машины, при этом стараясь открыто не глазеть. Генералу вряд ли понравится, если я буду отвлекаться.

Стою рядом с отцом, мы оба молчим, наблюдая, как доктор Ану аккуратно одевает Первой на голову странный механический шлем. Ану уже старик, его спина сгорблена, а татуированный череп изборожден мерзкими морщинами. Он крутится вокруг Первой, присоединяя провода к беспорядочно разбросанным по шлему электродам.

— Кажется, все готово, — бормочет Ану, отходя на шаг в сторону.

— Ну, наконец-то, — ворчит отец.

Ану нависает над лодыжкой Первой, разглядывая рубец от лориенского заклинания. Внешний вид шрама — первое, на что нас натаскивали по прилету на Землю. Пристальное рассматривание всех встречных голых лодыжек на наличие таких шрамов уже давно вошло у меня в привычку.

— Четыре года ушло на поиски ребенка с таким знаком, — продолжает бормотать Ану. — Вы определенно не спешили, Генерал.

Я практически ощущаю, как отец сжимает кулаки. Это все равно, что стоять рядом с зачинающейся бурей. Однако отец ничего не отвечает. В «Эшвуд-эстейтс» доктор Ану возглавляет исследования и руководит командой ученых, а потому имеет право на определенные послабления, такие как, например, подковыривать Генерала и не быть тут же избитым.

Ану переводит взгляд на меня, его левый глаз всегда полуприкрыт и смотрит вниз.

— Мальчик, твой многоуважаемый родитель объяснил тебе, для чего ты здесь?

Бросаю взгляд на Генерала. Он кивает, разрешая говорить.

— Нет, сэр.

— Ха. «Сэр». Какого воспитанного юношу вы вырастили, Генерал. — Ану указывает на ближайший металлический стул, над которым нависают внушительного вида части сложного механизма. — Садись-ка сюда.

Снова бросаю взгляд на отца, но его лицо непроницаемо.

— Сегодня наша семья будет тобою гордиться, Адамус, — громко провозглашает Генерал. Какое счастье, что руки, наконец, перестали дрожать.

Сажусь на стул. Ану присаживается передо мной на корточки, старые кости протестующе хрустят. Он привязывает мои запястья и лодыжки к стулу резиновыми жгутами. Я знаю, что должен доверять отцу. Я слишком важен для него, чтобы он позволил случиться со мной чему-нибудь плохому. Однако все равно против воли слегка ежусь в этих креплениях.

— Удобно? — интересуется доктор Ану, усмехаясь.

— А что это такое? — спрашиваю, забыв правило Генерала, запрещающее задавать вопросы.

Но отец смотрит на меня с неожиданным терпением. Возможно, ему также не по себе видеть своего единственного сына связанным, как и мне ощущать себя таковым.

— Доктор Ану полагает, что этот аппарат позволит нам получить доступ к воспоминаниям лориенки, — поясняет отец.

— Я ЗНАЮ, что он позволит, — поправляет Анну, намазывая мне виски гелем и прикрепляя пару резиновых электродов, которые соединяются проводами с монитором расположенным рядом с Первой. Экран внезапно оживает.