Бомбы в сахарной глазури - Медведева Ирина Яковлевна - Страница 28

Вы спросите, причем тут шизофрения?

"Шизофрения — это тяжелое психическое заболевание сложного социально-биологического происхождения. Тяжесть этой болезни можно приравнять к онкологическим процессам. Происходит своего рода умирание индивидуума, при нарастании индивидуализма и эгоцентризма. Человек перенапряжен, он перестает фильтровать нужное и ненужное, — поясняет Крылатова. — На него наваливается все. Он не может оценить, что для него хорошо, а что плохо, и либо воспринимает все как крайне важное, либо вообще ничего не воспринимает, наглухо отгораживается от мира… Больной не может выстроить нормальные отношения и с микро- и макросоциумом".

В первую очередь при отношениях индивидуалиста с микросоциумом обычно страдают близкие люди. Болезненный эгоцентризм и снижение психической активности (еще одна из характерных особенностей шизофрении) приводят к тому, что больной начинает отторгать свою семью. Ведь любовь требует больших эмоциональных затрат. А у шизофреника эмоциональность — слабое место, и чтобы удержаться в каких-то рамках, он (разумеется, на бессознательном уровне) начинает отторгать то, что для него наиболее энергетически затратно — любовь. Но с другой стороны, отношение к близким у него двойственное, амбивалентное. На самом деле потребность в любви у него есть, поэтому ситуация отторжения травматична. И этот внутренний конфликт вызывает агрессию. В результате у шизофреника возникает агрессивное отторжение близких при том, что без них он существовать не может. В семье возникает тяжелая драматическая ситуация. Родные, если они психически адекватны, борются за близкого человека. Они по-прежнему пытаются видеть в нем личность с ее неповторимой индивидуальностью, однако этой борьбе противостоит распад, нивелировка личности больного, его все большая отгороженность, индивидуализация, отталкивание от семьи. Он уже другой, совсем не тот, каким был раньше, не близкий и не родной. Он словно заколдованный мальчик Кай из сказки "Снежная королева", у него в сердце ледяная игла. Для семьи такая метаморфоза — глубокий стресс, близкий к шоку. Далеко не все люди способны с этим справиться.

То же самое происходит и отношениях с Родиной. Родина — некое

устоявшееся понимание макросоциума, где человек любим, принят, защищен. И он в свою очередь этот уже не узкосемейный, а гораздо более широкий социальный круг любит, отстаивает, защищает. Если же у него теряется взаимопонимание с макросоциумом, то опять-таки возникает отторжение. Человек перестает включать его в категорию "мое" и начинает относиться к Родине негативно. А любовь к Родине предполагает и любовь к предкам, поскольку они тут жили. За эти места они воевали, проливали кровь, погибая, в том числе и за своих потомков.

Испытывая любовь и благодарность к предкам, ощущая Родину как свой большой дом, ребенок постепенно собирается с силами, необходимыми для того, чтобы самому проявиться в мире как личность. Это фундаментальные опоры. Можно сказать, почва, на которой человек стоит и не падает. И если она вдруг выбивается из-под ног, то человек, начинает колебаться, падает. У него возникает чувство тревоги, от которого болезненное состояние только усиливается.

В детской психиатрии широко известен такой тест. Он применяется, когда ребенок испытывает сильное беспокойство и необходимо провести тонкую диагностику, понять, то ли у него развивается шизофрения, то ли это просто яркие невротические реакции. Ребенку предлагают представить ситуацию, связанную с посягательством на то, что должно быть ему дорого. Допустим, хулиган обижает его сестру или враги напали на Родину. На чьей он будет стороне?

Нормальный ребенок, даже находясь в очень нервном состоянии, скажет, что он защитит сестру и пойдет воевать за Родину. Он и сам не будет плохо отзываться о своем отце или матери, и другим не даст. А вот маленький шизофреник поведет себя иначе. Отторгая микро- и макросоциум, он будет говорить: "Это не мое, мне это не нужно". И в таком тесте вполне может встать на сторону оскорбителей сестры или врагов. Например, начнет доказывать, что сестра сама виновата, припомнит ей массу былых обид. А про Родину скажет, что она плохая и защищать ее не следует. А это значит, если русский ребенок заявит, что в войне 1812 года он поддержал бы французов или в Великую Отечественную войну воевал бы за немцев, у психиатров есть веские основания заподозрить у него шизофрению.

Та же модель распространяется и на общество, которое состоит из отдельных людей. Если люди эти заражаются антипатриотическими и антисемейными настроениями, если превыше всего для них оказываются эгоистические интересы, то общество впадает в болезненное состояние. В нем разворачиваются шизофренические процессы деперсонализации и дереализации. Отторгая и огульно очерняя свою историю и соответственно своих предков, свой род и народ, своих героев и общепризнанные авторитеты, общество впадает в состояние хаоса. Оно не может произвести анализ, вычленить главное и второстепенное, положительное и отрицательное, утрачивает адекватное представление о реальности, о себе и уже не может обеспечить собственного выживания. У него повреждается инстинкт самосохранения. На что, кстати, обращали внимание в разгар перестроечной и постперестроечной вакханалии некоторые политологи. Вспомните, сколько москвичей, находившихся под воздействием либеральной пропаганды, осуждали в Первую чеченскую войну наших "федералов" и солидаризировались с "ичкерийскими повстанцами". Отрезвление наступило только после серьезнейшей встряски: когда взрывы прогремели уже в Москве. Вот тогда ко многим (хотя и не ко всем) вернулось адекватное восприятие реальности, поскольку шизофренизация была все-таки не настоящей, а искусственно созданной и довольно непродолжительной.

Депутаты Алтайского края вынуждены были рассмотреть вопрос об ужесточении наказаний для несовершеннолетних преступников. После бунтов в колониях были оглашены страшные цифры: до 50 % всех преступлений в среде несовершеннолетних — тяжкие и особо тяжкие. Причем в последние годы эти преступления повсеместно поражают еще и какой-то особой изощренной жестокостью, садистской изобретательностью.

Так, на одном из сочинских сайтов был объявлен "оригинальный" конкурс с премией в 3 тысячи долларов. Победителем должен был считаться тот, кто представит трехчасовую видеозапись садистской расправы над человеком. Только чтобы кровь была реальная, никакого клюквенного сока!

Призерами чуть было не стали восьмиклассницы из 22-й школы Приморско-Ахтарска, что на Кубани. Вдохновленные сценарным планом восемнадцатилетнего Димы Бычкова, они приволокли за волосы свою сверстницу Риту на стадион, расположенный неподалеку от школы, и в течение двух с лишним часов избивали ее перед объективами камер. В результате, кроме сотрясения мозга и опасных для органов гематом, у девочки произошел закрытый компрессионный перелом позвоночника со смещением дисков. Правда, вожделенную премию получить не удалось: не дотянул "творческий коллектив" до трех часов. И не потому, что "рука бойцов колоть устала", а просто кто-то помешал. Но уже в тот же день восьмиминутный клип оказался в Интернете. А еще журналистке Ирине Давыдовой, которая написала об этом чудовищном случае в статье "Денег и зрелищ", школьники показывали минутный клип. В нем Риту и ее подружку Иру, пришедшую к ней на помощь, уже не только избивали, а и лихо убивали под бодрый рэповский мотивчик. Компьютерные технологии позволяют сейчас "подредактировать" документальную съемку, усугубив ее содержание. Убийство — это же круче, чем избиение! Соответственно и смотреться будет с большим интересом.

Журналистке, писавшей про девочек-конкурсанток, видимо, было неизвестно, что Приморско-Ахтарск является пилотным регионом по развитию ювенальной юстиции. В противном случае она бы вряд ли так недоумевала по поводу мягкости наказания. "Малолетним садисткам", как назвала их автор статьи, дали 5 и 7 лет условно. Не удивил бы ее, знай она о ювенальной юстиции, и тот факт, что заказчики садистского избиения в деле не фигурировали и что общественность не была допущена в зал. Обе эти детали типичны для ювенальных процессов.