Спутники Волкодава - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 60

• Предыдущая
• 60/141
• Следующая

Инстинктивно пригибаясь и прикрывая голову руками, она как-то увернулась от свистнувшего совсем рядом меча, едва не попала под копыта вставшей на дыбы и страшно храпящей от возбуждения лошади, но когда спасительные кусты были уже совсем близко, внезапно ощутила, как шею ее захлестнула тугая петля аркана. Ниилит едва не задохнулась, в глазах потемнело, а потом чьи-то руки подхватили ее, бросили поперек седла, и лошадь рванулась во мрак, оставляя позади крики раненых, стоны умирающих и наконец-то прозвучавший из нардарского лагеря тревожный и чистый звук горна.

Глядя, как подоспевшие нардарские воины сбивают с кожаного покрытия шатра огонь, Азерги испытывал ни с чем не сравнимую ярость. Когда же останки шатра были оттащены в сторону и он получил возможность взглянуть на кучу обгорелого мусора, в которую превратилось его содержимое, лицо мага сравнялось с цветом халата, а левая щека начала дергаться так страшно, что находившиеся поблизости воины поспешили прочь от едва сдерживавшего бешенство советника Менучера.

Беглого взгляда на разбитые шкатулки, кувшины и склянки, рассыпанные порошки и корешки, изломанные статуэтки и жезлы было достаточно, чтобы понять: маг лишился главного достояния — магических предметов, снадобий, настоек и необходимых для их изготовления веществ, которые так тщательно составлял и собирал в течение многих лет. Кое-что, правда, осталось припрятано в Мельсине, но до столицы Саккарема надобно еще суметь добраться. Кое-что, быть может, ему удалось бы выковырять из земли, извлечь из-под пепла и углей, однако на это требовалось время, а его-то у Азерги как раз и не было.

Стоя на пепелище, он чувствовал себя как кузнец, лишившийся кузницы; как ювелир, потерявший свои прекрасные инструменты, — с той только разницей, что многие из собранных им вещей, включая изорванные и погибшие в огне свитки, добыть или восстановить было, увы, невозможно. Еще ужаснее, что мятежникам, о присутствии которых в этих местах никто и не подозревал, удалось увезти с собой Ниилит, являвшуюся ключом к сундуку Аситаха, который только и мог возместить понесенную потерю. И чем дольше он будет предаваться бесплодным сожалениям и гневу, напомнил себе маг, тем труднее окажется отыскать обладающую бесценным даром девчонку.

Мысль эта заставила Азерги взять себя в руки и, кинув последний взгляд на пепелище, отправиться к Марию Лауру. На всякий случай он распорядился, чтобы на месте сгоревшего шатра была поставлена охрана, не позволявшая кому бы то ни было копаться в оставшейся от его имущества куче мусора, но в глубине души маг был уверен — возвращаться сюда ему уже не придется.

Чтобы хоть как-то успокоиться, Азерги попытался отыскать в случившемся положительные стороны, имеющиеся, как известно, даже у самых скверных ситуаций. Первое и самое важное — он жив и даже не ранен. Своевременно приняв личину убитого воина, он уцелел, — несмотря на то, что именно его-то смерти и жаждали напавшие на посольство мятежники. Второе — девчонка, без которой в обозримом будущем ему было бы никоим образом не добраться до сундука предшественника, тоже жива и, будем надеяться, невредима. Сразу же после бегства мятежников он обошел разгромленный лагерь и убедился, что среди раненых и убитых ее нет. И наконец третье. До потери своих магических сокровищ ему удалось не только уберечься от посланных Гистунгуром убийц, пытавшихся в храме Богини Милосердной умертвить носительницу дара и следовавших за ним по пятам от самой столицы, но и на время обезвредить их. Он не пригубил посланного шадом отравленного вина, которое, судя по всему, мятежники захватили с собой и не замедлят испить (при этой мысли на перекошенном лице Азерги появилось нечто отдаленно напоминающее улыбку).

Нанятый Менучером убийца тоже разоблачен и наказан, хотя из-за возни с ним он и проворонил атаку мятежников. Впрочем, предвидеть все не могут даже боги, иначе они умерли бы от скуки и небеса опустели…

В конце концов, все не так уж плохо, и даже то, что нападавшие уволокли с собой предназначенные велиморскому правителю дары и часть золота, которое маг намеревался выдать будущим наемникам в качестве задатка, может обернуться ему на пользу. Теперь у него есть веская причина задержаться в нардарском замке до получения указаний из Мельсины и без лишней спешки заняться поисками заветного сундука. Времени на поиски будет довольно, поскольку указаний из столицы он не получит очень-очень долго. Точнее, никогда — во всяком случае, от Менучера. Изумруд шада сослужил свое и помог магу отправить повелителя Саккарема на свидание с Богами-Близнецами. И сделано это было, надо признать, очень своевременно — чутье и на этот раз не подвело многомудрого советника шада. Азерги удовлетворенно хмыкнул. Щеку дергать вроде бы перестало, и он как мог восстановил душевное спокойствие, которое, если предчувствие не обманывает, весьма пригодится во время беседы с Марием Лауром.

Приблизившись к шатру нардарского кониса, он велел телохранителям доложить о себе и без промедления был допущен пред светлые очи повелителя Нардара, что было и неудивительно, ибо тот, разумеется, ожидал появления мага.

— Дорогой Азерги, рад, что тебе удалось избежать гибели в этой отвратительной резне! — приветствовал Марий Лаур советника шада, поднимаясь ему навстречу и жестом приглашая располагаться на кожаных подушках, разбросанных поверх войлочного пола шатра.

Дильбэр сдержанно кивнула, и Азерги подумал, что предположения его были верны — эта тварь сделала все возможное, дабы нардарцы не спешили оказать помощь гибнущим от рук мятежников посланцам шада. Если они с Марием действительно нашли общий язык, как о том доносили соглядатаи, дело плохо и он только впустую пощратит драгоценное время.

Ответив учтивым поклоном Дильбэр и сказав положенные слова приветствия нардарскому конису, Азерги опустился на одну из набитых конским волосом подушек и принял из рук слуги чашу с вином. Марий не торопился начинать беседу, и слуги, засуетившиеся по его знаку с кувшинами и бурдюками, блюдами с закусками и заедками, кажется, намеревались сновать туда-сюда до рассвета, что ни в коей мере не устраивало вновь почувствовавшего прилив раздражения мага.

— Глубокочтимый конис, прошу тебя, отошли своих людей из шатра. Я не голоден, и сейчас мне не до смакования изысканнейших вин твоей несравненной родины. К тому же просьба, с которой я хочу к тебе обратиться, не терпит отлагательств.

По мановению руки Мария слуг как ветром сдуло.

— Я готов выслушать тебя, почтенный Азерги, но прежде позволь выразить глубочайшее сожаление, что ратники мои слишком поздно пришли на подмогу твоим доблестным бойцам.

Маг вежливо кивнул, прикрывая глаза, чтобы блеск их не выдал ярости. Рука дрогнула, и он, боясь разлить вино, аккуратно поставил чашу подле себя и спрятал ладони в рукава. Нардарский конис насмехался над ним и делал это с таким искусством, какого Азерги никак не мог ожидать от неотесанного горца. Неуклюжий северянин, образно говоря, успел за время пребывания в Мельсине отдавить множество любимых мозолей множеству людей, но делал это с таким простодушным видом, что сумел ввести в заблуждение не только Менучера, но и самого мага. Кстати, способность его невзначай посыпать раны смесью соли с перцем и с самым невинным лицом пространно рассуждать о вещах, за одно упоминание о которых саккаремца ждали бы шадские застенки, и побудила Азерги сторониться Мария во время совместного путешествия. И конечно, то, что шатры посланцев Менучера были разбиты в некотором отдалении от нардарского лагеря, могло служить хорошим объяснением проявленной воинами кониса медлительности. Упоминание же о доблести бойцов, призванных охранять мага, было чистой воды издевательством, ибо из полусотни наемников добрая половина была зарублена или разбежалась, не успев или не подумав взяться за оружие. Впрочем, конис и раньше не скрывал своей нелюбви к шадскому советнику, и сейчас важно было не завоевать его симпатию, а понудить отыскать увезенную мятежниками девчонку.

• Предыдущая
• 60/141
• Следующая