Спутники Волкодава - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/141
• Следующая

— Ага! — зловеще процедил Азерги. — Ученик устал от учителя! Этого следовало ожидать. Надобно еще помнить, что, кроме яда, существует хладная сталь, и она, безусловно, будет пущена в ход…

Ниилит завороженно смотрела, как маг выволок на середину шатра жаровню, состоящую из плоской, похожей на щит чаши, укрепленной на трех изогнутых ножках. Пошептал над покрытыми пеплом углями, заставляя их разгореться, и высыпал в огонь несколько щепоток черного порошка. Фиолетовое пламя столбом ударило вверх, едва не спалив кожаный свод шатра. Азерги взмахнул руками, широкие рукава халата взметнулись и опали, как черные крылья, свечи вспыхнули ярко-синим пламенем и погасли. Шатер залило ядовито-малиновое сияние, в зловещем свете которого нестерпимо страшным показался Ниилит заунывный речитатив мага, начавшего вполголоса читать заклинания на неизвестном, каркающем и пришепетывающем языке. Чувствуя, как по телу разливается слабость, а лоб покрывается испариной, девушка попыталась отвернуться или хотя бы закрыть глаза, но мертвенное оцепенение сковало члены, отняло волю.

Понизив голос, Азерги забормотал что-то совсем уже неразборчивое, выхватил из висящих у пояса ножен кинжал и полоснул себя по левой руке. Кинул окровавленный кинжал в жаровню и протянул над ней руку, чтобы капли сочащейся из пореза густой, вязкой на вид крови упали на угли. Пламя приобрело желтовато-зеленый оттенок, что никак не повлияло на разлитое в шатре малиновое сияние, и маг, сорвав с шеи кулон, сделанный из огромного изумруда, которому была придана каплевидная форма, приложил его к кровоточащему порезу.

Ниилит видела уже, как Азерги использовал этот достойный украшать шадскую грудь кулон в своей волшбе, обращаясь с ним крайне бережно, и была поражена, когда маг, отняв камень от раны, швырнул его в жаровню. Горло девушки сдавила невидимая рука, дыхание на миг прервалось, и ей почудилось возникшее из зеленого пламени перекошенное смертельной мукой лицо молодого мужчины. Потом послышался слабый треск — это раскололся брошенный в огонь изумруд, и шатер погрузился во тьму…

Очнувшись, Ниилит не сразу поняла, где находится — перед глазами плыли разноцветные круги, во всем теле ощущались какие-то неестественные слабость и пустота. «Наверное, так чувствует себя опорожненный бурдюк», — подумала девушка, и сравнение это, первое почему-то пришедшее на ум, помогло припомнить последнюю ворожбу Азерги. Теперь, правда, Ниилит не была уверена, что это в шатре погас свет, а не сама она потеряла сознание. Впрочем, задержаться на этой мысли ей не удалось, ибо из-за стен шатра долетел такой страшный крик ужаса и боли, что по телу побежали мурашки и девушке сделалось не до воспоминаний.

Мельком подумав, что, верно, первый, предшествующий этому крик и вывел ее из забытья, Ниилит поднялась на непослушных ногах и сделала несколько шагов к выходу из шатра, в котором горела теперь только одна свеча. Что бы там ни думал о ней Азерги, она все же ученица Зелхата и умеет облегчать человеческие страдания…

В последние дни Ниилит неважно себя чувствовала, но так худо ей уже давно не было, и понадобилось собрать все силы, чтобы выбраться из шатра. На свежем воздухе в голове начало проясняться, и девушка поняла, что, во-первых, у нее нет с собой никаких лечебных снадобий, необходимых для оказания помощи больным или раненым, а во-вторых, в таком состоянии вряд ли ей удастся кому-то помочь — очевидно, волшба Азерги вовсе не безвредна для тех, кто находится поблизости. Благоразумие подсказывало вернуться в шатер, и она уже готова была внять голосу разума, когда истошный вопль вновь разнесся над засыпающим лагерем.

«Надо все же посмотреть, что стряслось, иначе всю ночь кошмары будут мучить», — решила Ниилит и заковыляла к соседнему шатру, где вокруг костра толпились едва ли не все сопровождавшие посольство воины.

При ее приближении кольцо мужчин распалось. Пропуская Ниилит к костру, воины шарахались, как от пораженной моровой болезнью, и у девушки возникла догадка, что тут не обошлось без колдовства Азерги. Не успела она подумать об этом, как увидела самого мага, подошедшего сквозь расступившуюся перед ним толпу к стоящему по другую сторону костра воину, на котором были сосредоточены взгляды собравшихся.

— Азерги! Азерги пришел! — зашелестели вокруг приглушенные голоса, и тут Ниилит заметила, что из левой, рассеченной чуть ниже локтя руки воина, к которому подошел маг, не переставая, течет кровь. И кровью же вымазана одежда раненого и тряпки, лежащие у его ног…

— Мне сказали, что ты истекаешь кровью и призываешь меня. Чего же ты хочешь от меня, Ашук? — спросил Азерги низкорослого тощего воина, с усилием оторвавшего обезумевший взгляд от своей кровоточащей руки и поднявшего глаза на мага.

— Да-да, я звал, звал! — залепетал он заплетающимся от ужаса языком. — Спаси меня! Останови кровь! Останови ее, а то она течет и течет и скоро вся вытечет из моего бедного тела! Она не унимается, несмотря на повязки, и только ты можешь остановить ее!

Ниилит часто попадался на глаза этот воин с бегающими глазками и неприятным, напоминающим крысиную морду лицом, казавшимся сейчас, даже в жарких отблесках пламени костра, смертельно бледным.

— Почему ты решил, что я могу тебе помочь? Тебе нужен лекарь, а уж если он не поможет, следует позвать жреца, — произнес маг, бесстрастно глядя на струящуюся из руки Ашука кровь. И, словно размышляя вслух, добавил: — Хорошему воину обычно не удается наткнуться на собственное оружие…

— Эта рана… Она возникла сама собой. У Ашука в руках не было оружия, когда потекла кровь… Мы все видели… — заговорили было разом несколько человек, но тут же и замолкли под тяжелым взглядом шадского советника.

— Я пытался наложить жгут или замотать порез тряпками, однако тогда кровь начинает бить из раны как городской фонтан, — упрямо сказал один из стоящих рядом с Ашуком воинов, не глядя в лицо магу.

Ниилит уставилась на руку раненого — обычный неглубокий порез, вена задета, но, подсохнув, кровь образует корочку и… О Богиня, да ведь он в точности такой же, каким был у Азерги, полоснувшего себя кинжалом по руке во время последней волшбы! Девушка невольно перевела взгляд на левую руку мага, но рукава его черного, расшитого серебром халата были опущены.

— Ты один можешь мне помочь, я знаю! Спаси меня! — взывал между тем истекавший кровью Ашук. — Я знаю, это твое колдовство! Останови его, уйми мою кровь, и я буду тебе верным рабом!..

— Ты ошибаешься. Зачем мне заколдовывать тебя, воин? — все так же холодно спросил Азерги, и Ниилит поняла, что Ашуку не дождаться помощи от мага. Понял это и раненый. Собрав силы, он рванулся к Азерги, извергая проклятья и грозя страшной местью, и если бы стоявшие рядом воины не подхватили его, наверняка рухнул бы к ногам мага.

— Ты… Ты ударил первым… Ты знал, что я послан убить тебя, и навел на меня порчу… Ты сильнее, так будь… Будь же милосердным… — прохрипел прерывающимся голосом Ашук, глядя в неподвижное, как клювастая маска, лицо Азерги побелевшими от страха близкой смерти глазами.

— Тебя послали убить меня? Какая глупость! Кому нужна моя смерть? — проговорил Азерги, обводя проницательным взглядом лица столпившихся вокруг костра воинов. Они один за другим опускали глаза, но маг не мог не почувствовать немого укора и осуждения. — Хорошо, я облегчу твои страдания. Однако это все, что я могу для тебя сделать. Гляди, земля вокруг на пядь успела уже пропитаться твоей кровью.

С этими словами маг шагнул к силящемуся что-то сказать Ашуку и положил ладонь на его лоб.

В то же мгновение где-то в роще, на краю которой был разбит лагерь, зазвучал хриплый рог, и из тьмы с грозным кличем: «Хум! Хум!» — ринулись на столпившихся у костра воинов вооруженные длинными копьями верховые. Свист, улюлюканье, отрывистые команды, конское ржание, лязг оружия обрушились на Ниилит как гром среди ясного неба. Некоторое время, окаменев от неожиданности, она бездумно смотрела, как носятся между шатрами конники, пронзая копьями и рубя всякого, кто попадется под руку, как падают, обливаясь кровью, безоружные воины, чьей главной обязанностью было охранять возглавляемое Азерги посольство. Потом чье-то пронзенное копьем тело рухнуло в костер, сноп искр взвился в ночное небо, и девушка, стряхнув оцепенение, со всех ног кинулась прочь — подальше от предательского света костров.

• Предыдущая
• 59/141
• Следующая