Четверо детей и чудище - Уилсон Жаклин - Страница 33

• Предыдущая
• 33/48
• Следующая

– Никогда эту строчку не понимала, – удивилась Шлёпа. – Зачем коричневая бумага-то? Я думала, в нее только рыбу с картошкой заворачивают.

– Наверное, тогда йода с пластырем еще не было, – предположила я.

Моди сидела на корточках рядом с Джеком, вид у нее был встревоженный.

– Все хорошо, Моди. Он скоро поправится, – сказала я.

– И начнет заново всю канитель, – в тон мне сказала Шлёпа. – Трогательное, конечно, желание, только я как будто в яслях застряла. Кого там еще ждем?

Из леса вышли две призрачного вида девочки, в сером и белом, у одной в руках был чайник.

– Чего это с ними? – спросила Шлёпа.

Лица у них были белые, а волосы разных оттенков серого. Девицы направились к уютному кирпичному очагу на прогалине. Огонь в нем горел серый, а сами кирпичи были серовато-белые.

– Все ясно! – рассмеялась я. – Это Полли и Сьюки, они с черно-белой иллюстрации, а все остальные – с цветных.

В жизни они выглядели жутковато, и Моди заробела – но все же подошла. Полли ей улыбнулась.

– Ставь скорее чай? – спросила Моди, показывая на чайник.

– Смотрите, правда чай! – удивился Робби.

Из воздуха возник серый стол со скатертью в серо-белую клетку, серым в горошек чайником и серо-белым караваем.

– Полли, ставь скорее чай, – сказала Полли и повесила чайник над огнем.

– И я, и я, – сказала Моди.

– Осторожно! Не подходи к огню, Моди, нельзя, – испугалась я.

Пламя, хоть и черно-белое, пыхало жаром – и обжечься наверняка можно было.

– Полли, ставь скорее чай, – повторила Полли.

Моди ей подпевала.

– Полли, ставь скорее чай, – в третий раз сказала она.

– Гости к нам пришли! – пропели Полли с Моди и собрались садиться за стол.

– Не ждали? – сказала Шлёпа.

К столу широким шагом подошла подружка Полли – Сьюки.

– Сьюки, нам не нужен чай, – пропела Сьюки, никого этим не удивив. И еще разок. И еще. Потом Полли взяла Моди за руку, и они побежали от стола.

– Гости-то ушли! – пропела Сьюки.

Полли, Сьюки и Моди весело расхохотались.

– Еще! Еще! – просила Моди.

– Нет, только не это! Сколько можно? – замахала руками Шлёпа.

– Да ладно тебе вредничать, по-моему, очень мило, и Моди в восторге, – сказала я.

Робби тоже не скучал: он то утешал бедную корову-попрыгунью, то гладил пса, который беспрерывно тявкал. Кто бы мог подумать, что в детских песенках такая какофония! Мало мычащей коровы и лающего пса, так еще кот громко играл на скрипке, а чайник с тарелкой хлопали в жестяные ладоши. Джек и Джилл звенели ведрами и снова и снова бухались с горки, дети, водившие хоровод, оглушительно чихали, а Полли и Сьюки с нажимом пели прямо нам в уши.

– Еще! Еще! – захлопала в ладоши Моди.

– Эта компашка мне уже надоела, – рассердилась Шлёпа. – Где остальные-то стихи? Как насчет Шалтая-Болтая? Я бы посмотрела, как он со стены шмякается! А еще тот, где фрейлине нос отщипнули… [25]

– Вы с Марвелом О’Кэем точно родственные души, – сказала я. – Вряд ли Моди другие стишки знает, кроме этих четырех.

– Это что значит – нам до посинения слушать эту их белиберду, снова и снова? – спросила Шлёпа.

– Снова! Еще! – радостно поддакнула Моди.

– Пойду, пожалуй, в песок зароюсь, как псаммиад, – сказала Шлёпа и зажала уши: все герои как раз запели свои партии одновременно.

Я попробовала подкатить к Джеку и Джилл, целеустремленно шагающим с ведрами вверх по склону. Они вежливо меня выслушали, улыбаясь своими маленькими ротиками.

– Джек и Джилл, может, воды в деревне наберете, из колонки? Тогда с горки не слетите и не расшибетесь, – находчиво предложила я.

– Идут на горку, – кивнула Джилл.

– Джек и Джилл, – сказал Джек.

– Несут в руках ведерки, – сказали они хором – и дальше все по накатанной.

Я пристала к Полли со Сьюки.

– Полли, ставь скорее чай, – скомандовала сама себе гостеприимная Полли. – Полли, ставь скорее чай. Полли, ставь скорее чай.

– Спасибо, конечно, но может, лучше пообедаем?

– Гости к нам пришли, – сообщила Полли.

– Сьюки, нам не нужен чай, – и Сьюки сняла чайник с огня. – Сьюки, нам не нужен чай. Сьюки, нам не нужен чай.

– А если я не уйду? Возьму и останусь, скажу: «Налейте, пожалуйста, чайку. Так в горле пересохло!»

Сьюки нахмурилась.

– Гости-то ушли, – сказала она и топнула ногой.

– Да с ними бесполезно разговаривать, – зевнула Шлёпа. – Ты ж в Диснейленде не станешь болтать с Микки-Маусом и Плуто. Робби, да заткни ты уже этого брехуна!

– Тихо, мальчик! Не лай. Хорошие собаки так себя не ведут, – сказал Робби, но пес все заливался, а кот играл на скрипке, а чайник с тарелкой отплясывали, а корова подпрыгивала, хотя луны на синем летнем небе не было и в помине.

Папа с Элис на внезапное нашествие песенной орды на Оксшоттский лес не обращали никакого внимания. Мы пожелали, чтобы они никогда не замечали псаммиадова волшебства, и желание до сих пор действовало. Подходил кот со скрипкой и исполнял им серенаду, корова пробовала через них перепрыгнуть, щенок лаял, Джек и Джилл тащились мимо, а потом кубарем катились в обратную сторону, чихающая ребятня водила вокруг них хоровод, а черно-белые Полли и Сьюки сновали туда-сюда с чайником.

Родители даже не моргнули ни разу, так и сидели себе на покрывале. Когда Моди подпевала героям стишков, они умилялись и улыбались – но и только.

Мы к этому времени умиляться и улыбаться перестали. Эти четыре стишка, честное слово, уже поперек горла стояли.

– До заката еще мильон часов, – сказал Робби, все пытаясь угомонить пса.

– Может, домой пойдем? – предложила Шлёпа. – Авось они за нами не потащатся. Пусть себе пиликают, и брешут, и пляшут, и чихают, и валятся, и таскают свой дурацкий чайник туда-сюда сколько душе угодно. Я на компьютере поиграю, ты почитаешь, Робби потетешкается со своим пластмассовым зверьем. Айда?

– Я не тетешкаюсь, – сказал Робби. – Я пытаюсь создать диким животным благоприятные условия для жизни в неволе.

– В смысле таскаешь льва по лестнице и причитаешь: «Какой лёвушка красавец, если будешь себя хорошо вести, лёвушка, я тебе дам медку»? – поддела Шлёпа.

– Моди так весело с этим народцем, – сказала я. Она как раз требовала «Еще! Еще!».

– Может, она уговорит их за нами пойти? Пусть в саду резвятся, а мы от них в доме спрячемся, – размышляла Шлёпа.

Идея была очень заманчивая, тем более что книжку я на пикник не взяла. Мы со Шлёпой попробовали убрести в сторонку. Чайник с тарелкой тут же побренчали за нами на тоненьких ножках.

Мимо как раз проходила женщина с собакой. Она испуганно уставилась на отплясывающую посуду.

– Это что же такое? – выдавила она, ловя ртом воздух.

– Да просто заводная игрушка, – сказала Шлёпа и схватила чайник с тарелкой.

Посуда возмущенно замахала ножками. Залаял стишковый щенок, собака женщины залаяла в ответ, и она на секунду отвлеклась, чтобы их растащить. Тут прибрела корова, выжидающе глядя в небо.

– Батюшки! Я и не знала, что в Оксшоттском лесу скот гуляет, – всплеснула руками тетка. – Здесь что же, пастбище устроили?

Тут она приметила кота – на задних лапах и со скрипкой. У женщины отвисла челюсть.

– Кошка на скрипке играет! – прошептала она. Она подкралась поближе и потрогала котовий хвост, ритмично покачивавшийся в такт музыке. – Это не игрушка! Он настоящий!

– Он… он не по-настоящему настоящий. Это человек очень-очень маленького роста в костюме кота, – сказала Шлёпа. Так себе объясненьице, конечно.

Подошли Джек и Джилл в поисках новой горки. Они размахивали ведерками и пели. Чихающая малышня передвинула свой хоровод поближе к нам. Притопали черно-белые Полли со Сьюки.

Собака истерично лаяла.

– Бегите! Спасайтесь! – завопила ее хозяйка и бросилась напролом через лес. Пес поскакал за ней.

– Кошмар! Она точно кому-нибудь расскажет! – испугалась я.

– Ну да, и все ей, конечно, поверят, когда она станет описывать, что тут было, – спокойно сказала Шлёпа. – Так, бестолковый народец, от песчаной ямы ни на шаг, ясно?

• Предыдущая
• 33/48
• Следующая