Моя свекровь — мымра! - Милевская Людмила Ивановна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/57
• Следующая

Пауза получилась длинной: я мысленно составляла список тех, кто срочно нуждается в моем воспитании — не самой же им морду бить. Первой, почему-то, на память пришла задавака Тося.

Пока я трудилась над проскрипцией1 Юдзан даром времени не терял: коробку свою схватил и с торжественной миной ко мне подвалил.

— Госпожа Мархалева! — воскликнул он. — Мой повелитель, господин Судзуки, Великий Дракон и отец семи кланов могущественной якудзы шлет вам свои наилучшие пожелания. Тацу просит вас соблаговолить принять этот подарок.

— Отец семи кого? — насторожилась я.

Согласитесь, любую нормальную женщину фраза подобная напрягает — даже если этот многодетный отец ей до лампочки.

— Начальник семи кланов, — пояснил мне с поклоном Юдзан.

— Ах, вот оно что… Хорошо, тогда продолжай.

— Великий Дракон, господин Судзуки…

— Не правда ли, мотоциклетная фамилия, — я поделилась своими впечатлениями с Фросей, Арнольдом и детективом.

Мне стало обидно, что они отдалились и не хотят принимать участие в приятной беседе.

Лучше бы не делилась — Фрося прожгла меня взглядом, Арнольд заскрипел зубами, а детектив вообще отвернулся.

Зато Юдзан по-прежнему был со мной мил и приветлив.

— В Японии многие носят такую фамилию, — пояснил он. — Это, как у вас Петров. Вторая по распространенности фамилия.

Пришлось блеснуть эрудицией:

— Вторая по распространенности фамилия у нас не Петров, а Смирнов. Думаю, оттого наш народ и смирный. Или наоборот. Как бы ни было, наши правители этим пользуются. Ну, да бог с ней, с политикой. Так что там Дракон? Кажется, он подарок дарить мне хотел, мой переводчик.

— Тацу лишь из любви к вашему искусству занимается переводом несравненных ваших шедевров, — с новым поклоном ответил Юдзан. — На самом деле он один из могущественнейших людей планеты. Тацу несметно богат, госпожа.

Я призадумалась. И ведь было над чем. Взгляд мой упал на коробку, которую Юдзан продолжал держать бережно, как младенца.

“Там же подарок! — торжествуя, подумала я. — Подарок от одного из самых могущественных и богатых людей планеты. Что же там? Мешочек с бриллиантами? Чемоданчик ювелирных изделий? Коробка, слава богу, большая!”

— Давай сюда подарок нашего миляги Дракона, — охваченная нетерпением, воскликнула я.

А у самой мысли роем: “Сокровища инков… Последняя коллекция от Диор… Золото партии…

Моего триумфа Тамарка не вынесет!

Ах, как рано потеряю подругу!”

И свершилось: Юдзан бережно вынул из коробки нечто цветастое, поблескивающее золотом-серебром, и на вытянутых руках протянул это мне.

— Кимоно для вас, госпожа, от моего великого господина, — голосом королевского камердинера произнес он.

Я остолбенела.

Лучше бы он ударил меня.

Рухнули все мечты!

Меня унизили, оскорбили!

— Кимоно?! — взревела я. — Всего лишь халат?! И это все, на что хватило его, великого твоего?! Могущественного и богатого?!

Юдзан попятился:

— Это реликвия, госпожа. Императорское кимоно шестнадцатого века. Женское. Ручной работы, осыпанное золотом и серебром. Великий Дракон…

— Великий дуракон! — взвилась я. — И дурагон! Все испортил! Я надеялась! Я мечтала! Сам подумай, куда это можно надеть?

— На прием, госпожа, — замявшись, робко предположил Юдзан.

— Да, в японское посольство! А еще в театр Кабуки, если меня там выступать принудят, когда пол поменяю. Знай, Тамарка моя в таком кимоно жарит яичницу своему мужу Дане, когда ей приспичит разыгрывать роль хорошей жены!

Не долго думая, я выхватила из рук Юдзана кимоно и приказала:

— Сам надевай!

Ошеломленный Юдзан попятился и даже присел, так взволновался.

Я пригрозила:

— Надевай, а то Дракону пожалуюсь!

Юдзан втиснулся в кимоно, неловко запахнул его, потянулся за оби (поясом).

— Ты как надел? — рассердилась я.

Юдзан ошеломленно молчал.

— На другую сторону запахни! На другую! Если женское кимоно, вот и запахивай на женскую сторону.

Юдзан покраснел, покрылся пятнами, но приказание выполнил. Я полюбовалась на него со злорадной улыбкой и велела:

— Вот так и топай теперь к своему дурагону. Да не вздумай снять! Поклянись, что не снимешь!

— Клянусь, — ответил Юдзан и торопливо зашагал к выходу, дав знак воинам следовать за ним.

Японцы покинули нас так же тихо, как появились.

Как только японцы ушли, Фрося опять домой запросилась.

— Вот сейчас мы точно свободны, — заныла она. — И Арнольд с Женей, ничем не рискуя, могут спокойно с нами сбежать.

Я так не считала, Арнольд же просто взбесился.

— Да ты что! — нечеловеческим воплем возразил он. — “Быки” меня видели! Теперь, когда я засветился, Якудза пришьет меня, как пособника!

— Но ты же сбежишь, — бестолково мямлила Фрося.

— Интересно, куда? — философски вставил мой детектив.

— Вот именно, — подтвердила я, — пока жив Якудза, бежать ему некуда. Всем нам некуда, Фрося, бежать.

— Якудзу надо кончать, — процедил сквозь зубы Арнольд и, подумав, добавил: — И Валета, и всех “быков”.

— Ну ты и сволочь, порнушник! — незамедлительно раздалось из-за двери. — Как только выйдем отсюда, тебя, порнушник, первым пришьем! А агрегат на мелкие кубики нашинкуем! — пообещали “быки”.

Услышав изуверскую угрозу, Арнольд побледнел и с укором уставился на Ефросинью:

— Видишь, что мне предвидится.

— Не вижу, но слышу, — подтвердила она и… снова домой запросилась: — Мы же не просто сбежим, мы очень надежно спрячемся.

Неисправимая оптимистка.

Даже детектив (традиционный ее сообщник) отрицательно покачал головой:

— Это вряд ли. Учитывая характер их батяни Якудзы, спрятаться, пока он жив, нам и не светит.

— Якудзу надо кончать! — отрезал Арнольд и, подумав, снова добавил: — Но еще раньше надо кончать всех “быков”.

Детектив подтвердил:

— Да, “быки” слишком много знают про нас.

“Быки” за дверью подняли гвалт, соревнуясь в эпитетах и матюках. Все их речи сводились к тому, что детектива пустят они на ремни, а агрегат порнушника тщательно нашинкуют и отправят…

Впрочем, всем известно куда, да и дело не в агрегате. Выслушав все “за” и “против”, я подытожила:

— Да, пока жив Якудза, Валет и его “быки” за жизнь любого из нас не дам и копейки.

Арнольд, хамски переходя на “ты”, ни с того ни с сего обрушился на меня:

— За каким же хреном ты, бумагомарака, япошкам порешить “быков” не дала?

— Да! — взвизгнула Фрося. — Не влезь, умница, ты, япошки “быкам” корриду сварганили бы!

Вот где правда открылась: эта тихоня оказалась самой кровожадной из нас. С присущей мне храбростью, собралась за себя заступиться, но меня опередил детектив.

— Вы что, не поняли, — возмутился он, — япошки не собирались кончать “быков”. Эти вегетарианцы и пацифисты делали бандитам перевязки и уколы от столбняка кололи с сердобольностью сестер милосердия.

Я воспряла:

— Да, слухи о жестокости японской якудзы оказались сильно преувеличенными.

Арнольд чуть не задохнулся от возмущения:

— Да вы что, не поняли? Они были добрыми только потому, что их Тацу за свою Мархалеву боялся! Этот Судзуки, великий переводчик из жизни в могилу, он боялся, изверг и живопыра, что писательша при виде крови в обморок трахнется.

Я ужаснулась:

— Что? Трахнется? Ты посмотри, — в отчаянии уставилась я на Фросю, — у него одно на уме, у порнушника грязного! Я в обмороке не трахаюсь! Тьфу, черт возьми! Я не трахаюсь в обмороки, а падаю, как все приличные женщины! Зарубите себе на носу!

Но Арнольд зарубать не хотел, он и слушать меня не стал.

— Этот Тацу, — гремел он, — не знает того, что его Мархалева фельдфебель в юбке! Тацу вбил себе в голову, что госпожа Мархалева нежная дама!

— Правильно вбил, — воскликнула я, — действительно крови не выношу. Я единственная из вас совершила благородный поступок, освободила “быков”.

• Предыдущая
• 47/57
• Следующая