Королевство белок - Тулянская Юлия - Страница 42
- Предыдущая
- 42/76
- Следующая
«Наставник Мирт обрел иную сущность, новое сердце, но зачем оно нужно Энкино?» – мучительно прозвенело в глубине души.
С утра был мороз. Берест, вышедший на ристалище, глубоко вздохнул, выдохнул пар. Он был без шлема, в легких доспехах, не стеснявших движение. Доспех Береста состоял из стальных блях, наложенных друг на друга и закрепленных на прочной коже.
Зрители сидели на деревянных помостах вокруг ристалища. Они ничем не напоминали Бересту толпу, которая собралась на зрелище. Высшие ожидали поединка чинно, в строгом молчании. Казалось, готовится суд или священнодействие. В тишине смотритель ристалища громко сказал:
– Воин Редвин вызвал раба Береста, чтобы подняться на вторую ступень посвящения.
Берест оглядывался, даже медленно повернулся вокруг себя, чтобы хорошо осмотреться. Он хмурился, с нетерпением ожидая увидеть соперника. Высшие на скамьях с презрением наблюдали, как раб озирается по сторонам. Редвин вел себя иначе. Он вышел, ни на кого не глядя, погруженный в себя, сосредоточенный на грядущем испытании. Юноша был в таком же доспехе, как Берест, но крытом поверху черной тканью, на которой ярко блестели чеканенные головки заклепок.
Редвин не сводил глаз со своего врага, лицо которого казалось ему очень простым и удивленным. «Сейчас подадут знак…» – думал Редвин, приняв стойку, а раб, нахмурив брови, так и остался к нему грудью, с опущенными руками. «Вдруг он совсем неумелый? – встревожился Редвин. – Потом будут говорить, что победа ничего мне не стоила… Но ведь я заранее не знал, что этот раб не умеет драться!»
Смотритель ристалища махнул рукой:
– Пусть начнется испытание!
Редвин подумал: если раб так и останется стоять, опустив меч, то придется его убить, но разве это поединок? А тот сердито и громко сказал:
– Постарше – что? – никого у вас не нашлось?
И когда в ответ не услышал ни слова, добавил громче:
– Вы что?! Велели, чтоб насмерть драться, – и против меня мальчишку выставили? У вас стыд-то есть?
Воины на скамьях переглядывались с холодным недоумением. Они знали, что это раб из падшего мира. Оказалось, что он не умеет даже прилично вести себя на ристалище, где испытывается мужество и величие духа.
А Берест рассердился еще сильнее. В издевку что ли его заставляют биться насмерть с мальчиком? Противник казался ему младше Энкино, хотя смотрел твердо и смело.
Редвин поднял брови, держа наготове клинок. Невольник ведет себя недостойно… какой спрос с невольника? У него и так нет чести. Но долгожданный первый бой самого Редвина начинался нелепо: с препирательства с рабом! Парень бросился на врага. Придется убить его скорей, а потом вызвать другого, сильного и смелого. Редвин занес меч. Раб быстро отскочил и поднял свой.
Бой был коротким. Редвиндумал, что после глупого начала боя, которое вызвало неудовольствие старших, он может спасти свою честь, сразив этого неотесанного раба в первой же сшибке. Но юноша слишком торопился. Во время колющего удара раб поймал его правую руку себе под мышку левой рукой. Чувствуя лезвие чужого меча у самого горла, Редвин перестал вырываться.
Берест шепнул:
– Я тебе ничего не сделаю, только скажи… Со мной были люди, мои спутники. Что с ними? Две женщины были – не слыхал?
Но Редвин молча покачал головой.
– Я прошу тебя, скажи, тогда я тебя отпущу! Ирица – моя жена, – взмолился Берест, с трудом приглушая голос.
Он думал: может, парень хоть пожалеет его и расскажет, когда узнает, что у мужа отняли жену? Редвин вдруг слегка усмехнулся, извернулся и выскользнул у Береста из рук. Но Бересту удалось перехватить его сзади, зажав горло локтем. Из этого захвата парню было уже не выбраться.
– Ну, говори! – снова зашептал Берест, напрягая руки. – Неужто у тебя ни страха, ни жалости? Так я сам тебя не пожалею!
Редвин равно презирал и жалость, и страх. Он только подумал: «Сейчас он сломает мне шею или задушит. И даже боя настоящего не было…» Берест изо всех сил оттолкнул высшего от себя и первым поднял с земли его оброненный меч. Зрители вокруг ристалища сидели по-прежнему чинно и торжественно. У смотрителя ристалища Нейвина неодобрительно окаменело точеное, худое лицо. Вмешаться в бой никто не был вправе. Честь требовала, чтобы оба противника оставались в равном положении. Гибнущий воин точно так же оказывался в руках раба, как и раненый раб в руках воина.
Упавший Редвин подождал удара. Потом понял, что враг хочет дать ему подняться, прежде чем убить. Юноша встал с земли.
Но Берест уже шел к выходу с ристалища, сердитый и разгоряченный.
– Пустите меня, – сказал он охране у выхода. – Я победил.
Редвин перевел взгляд на распорядителя, стоявшего среди толпы зрителей на небольшом свободном пятачке.
– Раб победил, – сурово подтвердил тот. – Отведите его в барак.
День за днем шли чередой. Илла совсем освоилась. Втянулась в работу и в мелкие дрязги своего барака. Случалось, к ней подходил, путаясь в цепях, то один, то другой из рабов и пытался без лишних слов повалить на нары. Но Илла умела драться, а местные парни, кажется, нет, – и каждый раз они пятились, потирая ушибленные места и ругаясь.
– Зачем ты их гонишь? – однажды сказала беременная женщина, с которой Илла раньше ходила на скотный двор. Ее недавно освободили от всех работ: поздним вечером заглянула усталая девушка-целительница, осмотрела ее и сказала, что ей можно оставаться в бараке.
– Будешь как я, – она показала на свой живот, – не будешь работать. Долго.
Илла упрямо стиснула зубы.
Она сидела на нарах и гладила кота: его не прогнали из барака, и иногда Илла давала ему полакать из своей миски похлебки. Впрочем, кот на угощение не льстился: он наверняка охотился на мышей. Илла вспоминала, как в Богадельне кот по ночам приходил в их с Зораном каморку и забирался на топчан погреться… Илла с Зораном собирались пожениться, когда осядут на юге. Хотя в Богадельне все считали Иллу его сожительницей, на самом деле они только-то и спали рядом под одним плащом, как «ничьи» дети в подвалах.
Когда Берест сказал своим спутникам, что они с Ирицей теперь муж и жена, Илла только вздохнула: если бы у нее был парень помоложе, такой, как у Ирицы, тоже небось не стал бы откладывать до завтра! А теперь она, Илла, вот тут, с котом… а Зорана больше нет нигде.
Однажды весь день лил дождь. На скотном дворе Илла таскала ведра с навозом и вымокла до нитки. Ночью у нее начался жар. К утру стало лучше. За ночь никто из рабов не подошел к ней, не подал кружки воды, хотя Илла сама всегда помогала соседям по нарам…
На рассвете Илла, поднявшись, как во сне, побрела на работу. На скотном дворе болезнь как-то забылась за хлопотами, а вечером опять начались жар, кашель, озноб.
От теток в Богадельне Илла слыхала, что кошки ложатся хозяину на больное место и «лечат» его, как лечила Ирица, какой-то своей особенной силой. И правда, теперь кот свернулся у нее на груди, грел… Илла закрыла глаза и начала дремать. Вдруг она услышала шипение кота и ругань: он кого-то оцарапал в темноте. Рябой парень, который приставал к Илле, когда ее впервые привели в барак, скинул кота и навалился сам. У Иллы не было сил его оттолкнуть – а его, кажется, не смущало, что она больна и в бреду. Илле казалось, что она звала Зорана на помощь – на самом деле она кричала мысленно, как во сне, когда не можешь проснуться. Да и все произошедшее казалось сном, только больно было по-настоящему.
Лишь утром, когда спал жар, Илла пришла в себя… Кот пытался боднуть ее головой, подлезть под руку, но Илла отстранила его. Кот был из прошлого. Кот и Зоран остались во вчерашнем дне. Кот, впрочем, не обиделся, а снова настойчиво вспрыгнул Илле на колени. Илле стало жалко его.
– Ладно. Ты просто будешь на память, – сказала она коту.
Она прижалась лицом к его грязной шерсти – но на этот раз глаза ее оставались сухими.
Редвин не мог понять, почему раб не убил его? Бывало ли прежде, чтобы невольник на арене сохранял жизнь воину? Он с детства слышал рассказы о поединках, но о таком – никогда. И ни наставники в Доме Воспитания, ни кодекс чести не подсказывал юноше, как должен поступить в таком случае высший?
- Предыдущая
- 42/76
- Следующая
