А.П.Чехов в воспоминаниях современников - Сборник Сборник - Страница 88

• Предыдущая
• 88/208
• Следующая

И, несмотря на все это, пьеса имела успех, делала сборы и держалась на афише.

Я уже не говорю о Художественном театре, для которого "Чайка" была своего рода исходным пунктом, где она имела шумный, демонстративный успех.

И я совершенно уверен, что если б и в первый раз в Александринском театре "Чайка" была дана обыкновенным спектаклем, то публика приняла бы ее хотя, может быть, и с некоторым удивлением, но благосклонно и почтительно. Как театральная пьеса "Чайка" не удовлетворила бы ее, но пленили бы ее исключительные художественные достоинства.

Все то, что я рассказал здесь, я взял из своей памяти. Я не веду дневников и не имею привычки заносить свои мысли и наблюдения в записные книжки.

Но если бы даже такая привычка у меня была, я ничего не записал бы о Чехове, так как никогда не смотрел на него как на объект для наблюдения.

Менее всего я претендую на характеристику личности А.П.Чехова. Я хотел только отметить некоторые моменты его жизни, когда я стоял к нему близко. Пусть все это будет даже незначительно, но ничто, касающееся его, не должно быть потеряно.

Десять лет тому назад умер Антон Павлович Чехов. Но несколько лет спустя он воскрес перед нами в своих письмах, которые были собраны и изданы в четырех книгах{363}.

Сборники эти не полны. Я, например, знаю, что после постановки "Чайки" у А.П. была переписка с В.Ф.Коммиссаржевской, писал он и Д.Н.Мамину и другим. Этих писем, вероятно, нельзя было получить, и их нет в изданных сборниках{363}.

Но, несмотря на неизбежные пробелы, эти четыре книги воскрешают перед нами его образ с изумительной ясностью и красочностью.

Читая эти письма, я вижу перед собою живого Антона Павловича и любуюсь его изящной, очаровательной душой.

С.Т.СЕМЕНОВ. О ВСТРЕЧАХ С А.П.ЧЕХОВЫМ

В средине девяностых годов, в один из своих зимних наездов в Москву, я был в редакции "Посредника"{364}, помещавшейся тогда в Долгом переулке на Плющихе. Мы беседовали с Ив.Ив.Горбуновым, когда в передней раздался звонок. Прислуга куда-то отлучилась, Иван Иванович был не совсем здоров и боялся подходить к двери; идти отпирать дверь пришлось мне.

Вошел господин выше среднего роста, с обыкновенным русским лицом, в поношенной меховой шубе и меховой шапке, со свертком под мышкой. Он спросил, дома ли Ив.Ив. Я сказал, что дома. Господин разделся, повесил шубу на вешалку, обтер платком запотевшие усы и направился в редакционный кабинет. Я подумал, что это один из многочисленных посетителей редакции, и ушел в другую комнату.

Но не прошло и минуты, как ко мне вошел Ив.Ив. и, взявши меня за руку, со словами: "пойдемте, я вас познакомлю", повел в редакционную комнату. Отрекомендовав меня, он назвал мне гостя; гость был Антон Павлович Чехов.

Я настолько растерялся от неожиданности, что не нашелся, что бы заговорить с А.П., и сосредоточился весь на созерцании и тогда уже очень уважаемого писателя, недавно подарившего русское общество "Палатой N 6". /365/

"Посредник", начинавший тогда серию интеллигентных изданий и изо всей новейшей литературы останавливавшийся на вещах, заключавших в себе наиболее гуманные идеи, больше всех нашел таких писаний у Антона Павловича. Им изданы были отдельно его рассказы: "Именины", "Жена", "Палата N 6" и включено несколько рассказов в сборники{365}. Несколько рассказов были взяты и для народной серии и перестали издаваться только потому, что этого не разрешает издательство Маркса{365}. На этот раз А.П. привез рукопись сельскохозяйственного словаря "Закром"{365}, составленного его братом M.П.Чеховым, и оттиск только что появившегося рассказа "Черный монах". Об этом рассказе уже появились рецензии, не удовлетворявшие А.П-ча. Ив.Ив. по случаю своего недомогания прилег на диван, а А.П. медленно ходил по кабинету и рассказывал, в чем сущность его рассказа "Черный монах" и как его не поняли{365}. Я не читал тогда рассказа и не мог понять, чем тогда огорчили А.П., но хорошо помню, что он был крайне недоволен таким поверхностным отношением критиков к художественным произведениям.

Иван Иванович оставил рукопись "Закрома" для передачи ее П.И.Бирюкову, который тогда редактировал интеллигентный отдел "Посредника", сказал несколько теплых слов об удовольствии встречи с ним, и, когда А.П. ушел, он стал рассказывать, как ценил А.П. Лев Ник. Толстой, как он следил за всем, что появлялось из-под пера Чехова, и очень скорбел, что у него еще не выработалось собственного миросозерцания. "С его талантом это была бы огромная сила, которая могла бы оставить после себя огромный след", - говорил Лев Николаевич.

Другая моя встреча с А.П. была в Ясной Поляне года полтора после первой. В соседстве Ясной, в деревне Деминке, поселился В.Г.Чертков, и я поехал к нему погостить. Когда я приехал в Деминку, то застал там М.О.Меньшикова, бывшего тогда еще близким к Л.H-чу и стоявшего на счету прогрессивных журналистов. Он перед этим гостил в Мелихове у А.П. и сообщил, что А.П. давно мечтал побывать в Ясной, но все не решался. Сейчас же у него явилась решимость, и он просит разрешения навестить Л.Н. Конечно, ему /366/ ответили, что видеть его будут очень рады, и со дня на день ждали его приезда.

Мне очень хотелось присутствовать при свидании Антона Павловича со Львом Николаевичем, но я должен был поехать на несколько дней в Курскую губернию, а приезд А.П. мог случиться как раз в это время. И я очень об этом сожалел.

Но я съездил и вернулся. Из своей поездки и узнал, что Ант.Павл. в Ясную еще не приезжал и дал знать, что приедет туда сегодня или завтра. Таким образом, мне представлялась возможность увидать встречу двух больших писателей, и я предвкушал это удовольствие.

В то время, когда в Ясную Поляну ожидался Чехов, Л.Н. работал над "Воскресением"; можно было ожидать, что он покажет свою работу А.П-чу. Вечером в Деминку сообщили, что А.П. приехал в Ясную Поляну{366} и что завтра предполагается чтение первых глав "Воскресения".

На другой день мы с В.Г.Чертковым поехали в Ясную. Приехали во время обеда. А.П.Чехов сидел рядом со Львом Николаевичем и время от времени заводил с ним разговор. Хотя А.П. уже и был подвержен своему недугу, но выглядывал таким молодцом, что на него приятно было смотреть. Спокойный, красивый, он имел такой благородный вид, и столько в нем было достоинства.

После обеда предположено было идти читать "Воскресение". Л.Н. не совсем хорошо себя чувствовал и пошел отдохнуть, а мы, человек пять или шесть, отправились в укромный уголок и расположились читать. Сначала читал В.Г.Чертков, потом его сменил И.И.Горбунов. Между слушателями был один из сыновей Л.Н.{366}, который слушал рассказ не совсем спокойно. Его возмущала офицерская среда, описываемая его отцом: он обращался к В.Г.Черткову, бывшему гвардейскому офицеру, с вопросам - неужели большинство офицеров такие? Но А.П. слушал чтение спокойно, внимательно, молча. Читали, кажется, часа два. По окончании чтения пошли в дом, вниз, в кабинет Толстого. Л.Н. встал после отдыха, но не выходил, по случаю недомогания, из кабинета. Он с любопытством ожидал, что ему скажут по поводу его новой работы. /367/

Антон Павлович тихо и спокойно стал говорить, что все это очень хорошо. Особенно правдиво схвачена картина суда. Он только недавно сам отбывал обязанности присяжного заседателя{367} и видел своими глазами отношение судей к делу: все заняты были побочными интересами, а не тем, что им приходилось разрешать. В одном деле, которое шло в очередную сессию, адвокат или прокурор вместо разбирательства дела обратился с дифирамбами к сидевшему на скамье присяжных заседателей Антону Павловичу. Очень верно и то, что купца отравили, а не иным способом прикончили с ним. Антон Павлович был на Сахалине и утверждал, что большинство женщин-каторжанок сосланы именно за отравление. Неверным же ему показалось одно - что Маслову приговорили к двум годам каторги. На такой малый срок к каторге не приговаривают. Лев Николаевич принял это и впоследствии исправил свою ошибку{367}.

• Предыдущая
• 88/208
• Следующая