Ген Тургенева - Кедров Константин Александрович "brenko" - Страница 18

2. Перечисляя имена знакомых,

   Названия припомни насекомых.

   Иван Сергеич, видимо, дорос

   До чести быть записанным в ДООС.

– Я тебе обещался рассказать его историю, – начал Аркадий.

– Историю жука?

– Ну, полно, Евгений! Историю моего дяди.

3.

Нигде время не бежит, как в России. Десять лет прошло таким образом, бесцветно, бесплодно и быстро, страшно быстро... В тюрьме, говорят, оно бежит еще скорей.

Как шло десятилетье нулевое?

Как кровь? Как нефть? Как что-нибудь другое?

4. Базаров – Аркадию:

« Добрые мужички надуют твоего отца всенепременно. Знаешь оговорку: « Русский мужик Бога слопает»?

Да, слопали, но вовсе не мужик,

А те, кто окормлять его привык.

5.

Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения.

На этом месте меня попросили очистить помещение метро: от остатков книги и от себя.

( Курсивом набраны цитаты из великого романа И.С. Тургенева «Отцы и дети»)

------------------------------------------------------

Визуальное стихотворение Александра Бубнова

--------------------------------------------------------

Из ПОртфеля

Виталий Владимиров

(1938-2011)

Оранжевое окно

Шаги в ночи звучат несмело.

Глазам и шорохам темно.

Но в черном воздухе висело

оранжевое окно.

И нет на нем креста из рамки,

сияет настежь, медоносно,

как потайная дверка в космос,

оранжевая ранка.

Из мрака тихо возникают

и осторожно замирают

продрогшие отчаянцы,

что по ночи шатаются…

Стоят, закинув головы,

их много в темноте...

Пускай не гаснут окна

на черной высоте.

Рисунок Кристины Зейтунян-Белоус

--------------------------------------------------------------------

Ирина Силецкая

Дикий сад

Трава примята, клевер сжат,

И ноздри аромат щекочет.

Притих уснувший дикий сад,

Впитал в себя обманы ночи.

Ползущий медленно туман

Глотает кочки и пригорки.

А вот и медный месяц сам

Спустился с невысокой горки.

Он осветил всю ночь до дна,

Извлек на свет ее все тайны.

Вся нагота ее видна,

И этот дикий сад случайный,

Интимность стриженной травы,

И звуки-охи, всхлипы веток…

Не сможет месяц удивить

Деревьев стыд полураздетых…

Ах, эти шорохи земли,

Ах, эти запахи Вселенной!

В сад дикий тропки завели,

Чтоб в этой тишине бесценной

Вдохнуть всей грудью аромат

Травы, листвы, земли и влаги!

И твой покой волненьем смят,

Глоток лишь из волшебной фляги

Безумства ты отпил… Долой

Дворцы, портретов укоризну,

Ласкавших шаг ковров покой!

Назад к земле и к правде жизни!

Ершистый клевер, тропки, дерн,

Природы чуждого терпенье…

Дух жизни в нас не побежден,

В природе суть и вдохновенье

---------------------------------------------

Александр Федулов

Тексты буквенные – названия рассказов И.С.Тургенева:

1. Довольно. ( Отрывок из записок умершего художника).

Заканчивается: ...The rest is silence. (...Дальнейшее – молчанье.)

2. Стук... Стук... Стук!..(О фатализме и русском самоубийстве– как определил сам И.С.Т.)

3. Часы(Рассказ старика. 1850 год).

4. Песнь торжествующей любви. – Рассказ посвящен памяти Гюстава Флобера. Элиграф из Шиллера: "Wage Du zu irren und zu traumen!" ("Дерзай заблуждаться и мечтать!").

Тур– исчезнувший вид.

Genius loci– добрый гений, гений места (обычно змея).

Глаголический Покойочень напоминает виселицу.

Фигура – отсылка к Шиле.

Эгон Шиле(Egon Schiele) – 12.06.1890 – 31.10.1918 – замечательный австрийский художник, умер вслед за беременной женой от эпидемии испанки.

И еще – Тургенев родился в октябре 1818, Шиле умер в октябре 1918. Замыкание какой-то астрономической фразы.

---------------------------------------------

Фото Александра Лысенко

Литературов Идение

Текст предоставил для печати редактор

французского журнала « P résage» Борис Лежен.

Перевел специально для ПО Михаил Яснов

Мишель Деги

Париж, Франция

Шарканье метлы на улице прозы

Тишину раннего утра нарушает один лишь звук – шарканье метлы из прутьев по влажной мостовой: так размеренными размашистыми движениями, будто косарь, будто сеятель Милле, будто великий ритор, орудует городской дворник…

Лишь этот звук – это шарканье метлы ранним утром, взмах за взмахом наводящей глянец на сверкающие камни сточного желоба…

Вот она, перифраза, и со вставками.

А в начале – фраза, обволакивающая словами вещь, словом не являющуюся, вещь как вещь, в ее своеобычности, единичности и с присущим ей одной строением. Она заставляет работать воображение; подает мысль, как любил говорить Малларме. Возникая и удерживаясь в речи языка, в данном случае, французского, она показывает то, что не вербально, но произносимо; то, что можно подправить или с фотографической точностью запомнить, и, делая это, давая возможность представить себя на слух, фраза не занимается «переводом», хотя так и принято говорить. Ибо вообще нет другого способа донести речь. Их сотни, фраз; и – та же самая процедура. Все фразы, которые я мог бы собрать и побудить к движению, упражняясь на эту тему, заботливо подступают к вещи и походят одна на другую.

Это не замещение, в педагогических или нравственных целых, вроде «столица Франции» вместо «Париж», согласно Паскалю.

Это литературное действие ради удовольствия; удовольствие множественно, это признание, принимаемое с признательностью: Это узнавание, а по Канту – эмпирический синтез.

Это прустовская фраза, вновь бросающаяся на поиски утраченного времени; особенно придирчивая, ибо оно, это время, утрачено «навсегда». Признанным коррелятом «мне помнится» – признанным, ибо любимым, – является утраченное время: знание о вещи, только что и навеки исчезнувшей; то, о чем наши дети не могут «вспомнить» и что получают от предыдущего поколения как медальон, семейную реликвию, фетиш – «свидетельство». Иначе говоря, – обещание счастья.

В ХХ веке со свойственным ему острым чувством современности за поэтикой эмфазы и эпидиктических гипербол последовала кропотливая поэтика, любящая въедливо разбирать, совершенствуясь с умопросветляющей (в противоположность умопомрачительному) быстротой, стиховую сущность поэтического на уровне его техно. Вот пример: простое выпадение гласного может внести штрих, незаметно «неологизируя» разговорный (то есть, разговаривающий) язык крошечным тревожащим посягательством, приводящим стихотворение в действие или отмечающим его еле заметной чертой «фатичности» (Якобсон); так Реверди называет свое избранное «Plupart du temps», отбрасывая определенный артикль.

Современный поэт по собственной воле поэт-организатор (поэтизатор). Ему нравится вертеться в колесе (и с колесом), замыкающим мысль поэтики и поэтику мысли. Поэтика – «поэтическое искусство», объясняющееся  интересом к стихотворению и к его композиции, – соединяет и сочленяет два основных ингредиента: формальность с откровением. Мы признаем «за» стихом или поэтическим текстом вообще двойную склонность: речевую последовательность, анализируемую «формально» или лингвистически (например, как просодико / ритмический механизм и графическое полотно с узнаваемым «подтверждением», заставляющие читателя-слушателя сказать: «это – стихотворение») и подвластную парафразированию мысль или описание опыта, вызывающие у слушателя-читателя понимание текста в значении «автор так видит»; иначе говоря, в освещении, показывающем их именно такими, как они показаны. Это некая вещь, находящаяся «на слуху», то есть касающаяся слуха-говорения (любое местное наречие распознается подобным «аппаратом»), и некая вещь, касающаяся бытия-в-мире, видения-этого-мира, «озарения», в рембоистской терминологии, – рефлексия комментария мусолит свою возвышенную любовь и пытается «анализировать» секрет композиции того, что нераздельно: звука и смысла, в их, как сказал бы Валери, «затрудненности».