Повелитель блох - Комарова Ирина Михайловна - Страница 15

– Ничего себе, ненадежен! Нам говорили, что на испытаниях эта система дала сбой всего два раза из ста тысяч.

– Чтобы тебя убили, и одного раза хватит.

– Ну знаешь, это ты просто придираешься. Если на то пошло, – Арра ухмыльнулась, – то я знаю, в чем главный, с твоей точки зрения, недостаток «Стрингза». Легальным путем его не достанешь, а на нелегальный у тебя денег не хватило.

Ганц по инерции хотел было опровергнуть это, но закрыл рот. Что тут спорить, если действительно не хватило. Довольная Арра снова поторопила Искорку. Ей нравилось ехать впереди, возглавляя их маленький отряд.

Зарик нашел прекрасное местечко. Эта небольшая рощица посреди степи, как раз подходила для того, чтобы в спокойной и приятной обстановке, неторопливо, с наслаждением растягивая это дело, заняться шкатулкой. Он вышел на крохотную полянку, сбросил башмаки, сделал несколько шагов босыми ногами по высокой траве, жмурясь от удовольствия. Выбирая место, где присесть, поколебался, потом опустился на землю под большой березой. Тень там была жидковата, зато трава гуще. Посидел немного, вытянув ноги и шевеля пальцами. Жаль ручейка какого-нибудь нет поблизости, совсем было бы хорошо.

Стянув заплечный мешок, Зарик покопался в нем, вытащил флягу с водой и большую краюху хлеба. Вот ведь, славный человек дядюшка Корадо! И хлеба в дорогу дал и про шкатулку даже не заговаривал… Он отломил от краюхи большой кусок, съел, не торопясь, запивая теплой водичкой. Потом убрал остатки хлеба и флягу обратно в мешок, завязал его и лег на спину. Сквозь зелень листвы просвечивало небо, теплый ветерок приятно обвевал босые ступни, шкатулка, которую он так и продолжал держать за пазухой, неудобно повернулась и больно давила на живот невесть откуда взявшимся ребром, но это тоже было приятно. Наверху, в ветвях березы, запела какая-то птичка. Зарик попытался разглядеть ее, но слабо шевелящаяся масса листьев рассеивала внимание. Он вздохнул и, не вставая, вытащил, наконец, шкатулку на свет, поднял над головой, разглядывая и поглаживая.

Шкатулка показалась ему еще красивее, чем прежде. В лучах солнца, на блестящей темной поверхности сверкнули искры, золотым блеском засияли непонятные линии, свивающиеся в замысловатый узор. Зарик сел, погладил теплую крышку, блеск под ладонями стал еще сильнее.

– Как же тебя открыть? – спросил он. – Ломать не хочется, а потом, если ты заговоренная, это не поможет. Слова какие сказать?

А ведь учил его один приятель нужному заклинанию! Приятель тот был мелким базарным воришкой и познакомились они чуть больше года назад, когда Зарик еще оставался в родном городе, еще была у него тогда жива глупая надежда, что все можно исправить и жизнь снова наладится, простая и спокойная… Как же он говорил, тот воришка?

Опустив шкатулку на землю и придерживая ее кончиками пальцев (не потому, что ее надо держать, а потому, что невозможно было убрать руки, словно он силу для дальнейших действий черпал в этом прикосновении), Зарик встал перед ней на колени и заговорил. С трудом вспоминая слова, сбиваясь и путаясь, дрожащим от волнения голосом, на ходу сочиняя и подставляя что-то свое, он довел заклинание до конца, завершив его, неожиданно для, себя наивным и смешным «пожалуйста!».

Что делать, если это нелепое, наполовину самодельное заклинание не сработает, он себе не представлял. Ломать шкатулку он не станет. Значит сидеть здесь и повторять попытки, придумывая все новые варианты? День, год, всю жизнь? По коже пробежали мурашки, Зарик задрожал, словно от холода. В этот момент шкатулка под его руками шевельнулась и раздался тихий щелчок. Зарик резко отдернул руки, качнулся в сторону. Шкатулка стояла на траве, сбоку хорошо была видна щель. Он завороженно следил за тем, как его правая рука медленно тянется вперед. Вот она зависла над шкатулкой, вот ноготь большого пальца вошел в щель, зацепился за крышку, дернул…

Наверное минуту или две Зарик тупо разглядывал содержимое шкатулки. Первым чувством, которое он смог осознать, было разочарование. Огромное, безграничное, всепоглощающее. Ладно, пусть там не было драгоценных камней: не лежали ни бриллианты, ни изумруды ни эти… синенькие такие и тоже страшно дорогие. Пусть не блестело пяти горстей золота, но хотя бы две горсти, хотя бы горсть! Хотя бы пяток золотых монет, тот неведомый негодяй, который зарыл эту дурацкую шкатулку во дворе дядюшки Корадо, мог в нее положить!

А он, Зарик, размечтался! Дом в городе, десяток слуг, самая лучшая еда! Хорошо, что две медных монеты, честно заработанных, получил да краюху хлеба в дорогу. Он с отвращением посмотрел на шкатулку. А все-таки, что это в ней? Может эту штуку можно будет продать? В город тащить смысла нет, а в ближайшей деревне торговцу надо будет показать. Золота за нее, конечно, не выручишь, но несколько медных монет, наверное, можно выторговать.

Хотя… стоит ли связываться с невежественным деревенским лавочником? В городе встречаются иногда такие психи, которые готовы за какую-нибудь древнюю бляшку не то что пять, десять медных монет заплатить. А шкатулка немало лет в земле пролежала. Если не торопиться, а поискать хорошего покупателя, то не меньше двадцати медяков он получит. На эти деньги дом в столице, конечно не купишь, но хорошие башмаки – запросто! Да еще немного останется.

Зарик наклонился над шкатулкой, внимательно разглядывая подушечку из тонкой ткани, видимо очень мягкую, в которую собственной тяжестью был вдавлен тусклый, идеально круглый медальон, вокруг которого был аккуратно уложен толстый, веселенького желтого цвета шнурок. Симпатичный шнурок немного поблескивал на солнце, в отличие от темного кружка медальона, который, кажется, даже не отражал, а поглощал падающие на него лучи света.

– Да-а, – странная ты вещица, – обратился к нему Зарик, сам не зная, почему медлит достать медальон из шкатулки. – Ни рисуночка, ни буковки какой, гладкий, словно… – он задумался было, пытаясь найти подходящее сравнение, но тут ему в голову пришла другая мысль.

А что если эта вещица не просто древняя, а еще и магическая? Тогда никаких торговцев, никаких любителей древностей, скорее в столицу, в Университет! И ни в коем случае не соваться к мелкой шушере, к студентам этим, кандидатам, прочим несолидным личностям. Обжулят, как пить дать, обжулят. Надо пробиваться к настоящим покупателям, к магистрам истинной магии. К ним трудно попасть, они народ занятой и гордый, но зато из этой самой гордости, не станут бродягу обманывать, который им такое сокровище принес. Отсыплют полной мерой медяков… А почему медяков? Кто знает, что это за медальон, может амулет какой могучий. И раскошелятся господа магистры на золотишко! Полную горсть золота! А то и две!

Зарик осторожно вынул из шкатулки амулет, повернул, посмотрел на обратную сторону. Она была такой же гладкой и темной. Покрутил немного на солнце, пытаясь поймать лучик и пустить зайчика, но свет то ли уворачивался, то ли, попав на тусклую поверхность увязал там навсегда. Заметив, что грязные пальцы оставили четкие отпечатки на гладком медальоне, Зарик нахмурился: нехорошо пачкать вещь, которую собираешься выгодно продать. Осторожно перехватив металлический кругляш пальцами правой руки за тонкое ребро, поднес ко рту, подышал старательно и сильно потер о левый рукав.

Он так и не понял, что произошло раньше: грянул гром, полыхнула вспышка или поднялся ураган? Все это случилось как-то сразу. Зарик вскрикнул, зажмурился, попытался зажать уши руками… Медальон вырвался у него из пальцев, но он даже не попытался его поймать, сидел съежившись и закрыв глаза, ожидая чего-то невообразимо страшного. Прошла секунда, вторая, третья…

– Рад приветствовать вас, господин Зарик, – услышал он приятный мягкий голос. – Уверен, что наша фирма сумеет помочь в решении всех ваших вопросов.

Что-то было не так. Арра привстала на стременах, огляделась, потом повернула лошадь и поскакала к сильно отставшим спутникам. Ганц, без особого усердия, что-то рассказывал Джузеппе, который, похоже, вовсе его не слушал. Он нервно вертел головой, то оглядываясь назад, то всматриваясь в линию горизонта. Когда Арра была уже рядом, он остановил Гладиолуса и вопросительно посмотрел на нее.