Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945 - Пири Антони - Страница 26

Хольтен не знал, что и думать. Он не был экономистом и не был готов к обсуждению этой темы, но предвидел огромные политические сложности.

Чиано искренне рассмеялся, услышав об этих опасениях:

— Политиков в Южной Америке купить проще всего, если они нам понадобятся. Но этого не потребуется: у меня уже есть связи во всех необходимых сферах.

Среди своих контактов он назвал бывшего министра иностранных дел Уругвая Гуани, на тот момент вице-президента страны. Чиано объяснил, что Гуани сумел обеспечить постепенный отход политического курса страны от фарватера США. Того же самого сумели добиться лидеры Чили, Перу и Колумбии. Гуани был лишь одним из лидеров, который придерживался антиамериканской ориентации в политике. Чиано назвал также военного министра Аргентины генерала Фаррелла, бывшего главу государственного банка Аргентины Санта-Марину, занимавшего пост министра финансов страны. Он лично знал этих людей и с их помощью рассчитывал взять экономику этих стран в свои руки. Он называл компании, которые можно было приобрести, для чего у него уже были готовы финансовые планы. От Хольтена требовалось просто поручить ему эту работу. Доводы графа были настолько убедительными, что Хольтен был готов его поддержать.

Договорившись о том, чтобы кто-то подменил его в работе с итальянскими гостями на время его отсутствия, Хольтен отправился из Мюнхена в Мерано, где встретился со Швендом. Там он раскрыл карты, рассказав о плане Чиано, и заявил, что, по его мнению, пусть даже итальянец кое-что преувеличивает, он мог бы стать для них отличным представителем в Латинской Америке. Швенд задал множество вопросов практического характера: как отправлять Чиано деньги? Можно ли на него положиться в том смысле, что он действительно будет отправлять прибыль на адреса, полученные от Швенда? Является ли граф человеком дела? Хольтен дал исчерпывающие ответы на все эти вопросы, которые Чиано предвидел с самого начала. Окончательным вердиктом Швенда было то, что он готов взять в дело графа.

Теперь нужно было заручиться поддержкой Кальтенбруннера, Гиммлера и самого Гитлера. Хольтен попытался взвесить шансы. На тот момент освобожденный из плена Муссолини проживал неподалеку от виллы четы Чиано на озере Штарнбергер-Зе. Эдда воспользовалась этим обстоятельством, чтобы постараться уладить напряженность, возникшую между ее отцом и мужем. Приходилось рассчитывать только на нее, поскольку оба итальянца чувствовали себя преданными: Муссолини — собственным зятем, а Чиано — своим соратником по заговору Бадольо, который в благодарность за его помощь приказал заточить графа в тюрьму. Реальное положение дел обстояло так, что политический вес графа для Германии значительно уменьшился, поэтому вполне можно было допустить мысль о том, что ему позволят выехать за границу и начать там новую жизнь.

Основываясь на этих соображениях, Хольтен разработал свою собственную линию поведения и отправился в Берлин воплощать ее в жизнь. Первым делом он позвонил управляющему виллы для высокопоставленных лиц в Ванзе и приобрел там значительное количество первоклассного спиртного. Потом он позвонил Кальтенбруннеру и пригласил его на ужин. Когда после изрядного количества выпитого у Кальтенбруннера развязался язык, Хольтен осведомился у него, как обстоят дела у министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа. Как и ожидал Хольтен, Кальтенбруннер подверг своего коллегу испепеляющей критике. Тогда Хольтен спросил, разделяет ли кто-нибудь еще точку зрения шефа, что от Риббентропа пришла пора избавиться. В ответ Кальтенбруннер привел длинный список из самых могущественных людей Германии. Тогда Хольтен завел разговор о возможном преемнике на этом посту и в качестве собственной кандидатуры назвал посла в Ватикане фон Вайцзеккера. Кальтенбруннер одобрил кандидатуру, но без особого энтузиазма. Тогда Хольтен перешел к сути дела:

— Готовы ли вы официально поддержать кандидатуру фон Вайцзеккера в случае, если я предоставлю в ваше распоряжение факты, которые помогут избавиться от Риббентропа?

— Разумеется, — подтвердил Кальтенбруннер с явной заинтересованностью и добавил: — Но вы не сможете предоставить мне эти факты.

— Смогу. Я помогу вам заполучить секретные дневники графа Чиано.

— Я не верю в это. Каким образом вы сможете добиться этого? Он прячет их уже многие годы.

Хольтен рассказал о заключенной с графом сделке: Чиано готов расплатиться за свободу своими дневниками, где, как было известно, содержалось немало информации, компрометировавшей Риббентропа. Кальтенбруннер воспользуется этими записями, чтобы избавиться от соперника, Чиано сможет покинуть Германию, и все будут довольны. Кальтенбруннер долил себе шампанского и задумался, уставившись затуманенным взором куда-то вдаль. После нескольких минут молчания он промолвил:

— Это может сработать. Фюрер, скорее всего, будет рад избавиться от Чиано. Ведь в этом случае он не сможет оказывать дурное влияние на Муссолини, в особенности если будет находиться в финансовой зависимости от Германии.

Как бы невзначай Хольтен осведомился, как на это отреагирует Гиммлер.

— Здесь проблем не будет, — получил он ответ.

Когда почти под утро вечеринка подошла к концу, Хольтен понял, что свой первый раунд он сумел выиграть.

В течение нескольких дней пребывания в Берлине перед возвращением на озеро Штарнбергер-Зе Хольтен почувствовал, что его положение в управлении заметно пошатнулось. Прусские служаки из VI управления очень недолюбливали выскочку из Австрии, который подчинялся непосредственно Шелленбергу и иногда неделями не появлялся на рабочем месте, откровенно пренебрегая повседневной работой. Однажды этого человека уже изгнали из наших рядов, шептались коллеги, но, похоже, он так и не сделал выводов, судя по тем рапортам, которые продолжают постоянно поступать из ведомства Мюллера. Коллеги единодушно демонстрировали свое недовольство нарушениями Хольтеном ведомственной этики, поэтому он решил, что должен навсегда покончить с работой в Берлине. У него была для этого уважительная причина: отсюда было слишком далеко до «подконтрольного» ему региона, до Юго-Восточной Европы.

Вернувшись на озеро Штарнбергер-Зе, Хольтен первым делом взял с Чиано клятву не раскрывать секрет даже собственной супруге. Заинтригованный граф сразу же согласился. Хольтен пересказал ему то, о чем удалось договориться с Кальтенбруннером, а потом в качестве знака доброй воли и приятного сюрприза протянул графу небольшой пакет, обернутый в коричневую бумагу, который Чиано с нетерпением раскрыл. В пакете находились пять уругвайских паспортов на супружескую пару и троих детей. Посмотрев на паспорта, Чиано удивленно воскликнул:

— Но для кого они? У этого мужчины борода и очки, я не знаю этого человека.

Хольтен пояснил, что паспорта предназначались для семейства Чиано. Мужчина был с бородой и в очках с целью скрыть человека, подлинное лицо которого хорошо знали из газет и журналов. Это заявление польстило чувству тщеславия графа.

— Я немедленно начну отращивать элегантную бородку, — заявил он, потом стянул с Хольтена очки и, примерив их на себя, посмотрел в зеркало. — Они идут мне, не правда ли?

Он уже собирался позвать Эдду, когда Хольтен напомнил ему о данном обещании.

Когда Эдда была поблизости, Хольтен наклонился как можно ближе к Чиано. Он чувствовал, что данное графом обещание не сможет удержать его от того, чтобы рассказать супруге об ожидающих их самых безоблачных перспективах. Она была его другом, его доверенным лицом, на нее он привык всецело полагаться. Без одобрения жены он никогда не принимал окончательного решения. Но несмотря на то что Хольтен восхищался этой близостью супругов, сейчас он понимал, что она таит в себе настоящую опасность. Сам Чиано, как бы доволен он ни казался своим нынешним положением, на самом деле уже не мог думать ни о чем, кроме как о Латинской Америке. Иногда это находило странное выражение. Однажды, бурно жестикулируя, он заявил жене:

— Если когда-нибудь нам придется разлучиться, пусть наши дети не будут итальянцами. Дай им любое гражданство, кубинское или венесуэльское, но только не итальянское.