Разоблаченный любовник - Уорд Дж. Р. - Страница 98

• Предыдущая
• 98/104
• Следующая

— Как ты, мой хеллрен?

— Сейчас намного лучше, жена.

Все еще держа его в объятьях, она перевела взгляд на стол. Там, среди документов, папок и ручек, стояла маленькая белая фигурка. Это была мраморная тонкой резьбы скульптура, изображающая женщину, сидящую по-турецки с обоюдоострым кинжалом в одной руке и совой — в другой.

Их сделала Бэт. Одну для Мэри. Одну для Бэллы. И одну для Мариссы. И одну королева оставила для себя. Значение кинжала было очевидным. Белая сова указывала на Деву-Летописицу, символ молящихся за сохранность своих мужчин-воинов.

Братство было сильным единым целым, вечной мощной силой в их мире. И женщины Братства были такими же. Сильными. Едиными. Мощная сила добра в их мире.

Крепко связанные вместе, как и их воины между собой.

Бутч поднял голову и посмотрел на Мариссу глазами, полными обожания. Свадебная церемония была завершена, и теперь ее имя было вырезано на его спине, у нее была законная и природная власть над его телом. Он охотно отдал ей контроль над собой, сдался ей с любовью. Он принадлежал ей, как всегда говорила глимера, это так прекрасно — быть по-настоящему связанными брачными узами.

Единственное, в чем эти придурки были правы.

— Марисса, я хочу тебя кое с кем познакомить, хорошо?

— Конечно. Прямо сейчас?

— Нет, завтра вечером.

— Хорошо, а с кем…

Он поцеловал ее.

— Ты все увидишь.

Всматриваясь в его карие глаза, она откинула назад его густые, темные волосы. Провела пальцами по бровям. Пробежалась кончиком пальца по его неровному, сто раз сломанному носу. Слегка тронула его сколотые зубы.

— Выгляжу потрепанным, да? — сказал он. — Но знаешь, парочка пластических операций и коронки, и я мог бы быть таким же красавчиком, как Рейдж.

Марисса снова взглянула на фигурку и подумала о своей жизни. И о жизни Бутча.

Она покачала головой и наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Я бы не стала менять в тебе ничего. Ни единой черты.

Джойс О`Нил Рафферти была в жуткой спешке и раздражении, когда ворвалась в лечебницу. Ее сына Шона тошнило всю ночь, а ожидание врача-педиатра заняло три часа, прежде чем он смог их принять. Потом Майк оставил сообщение, что будет работать допоздна, поэтому у него не будет времени зайти в супермаркет по дороге домой.

Черт побери, в холодильнике и шкафу ничего на ужин не было.

Джойс прижала Шона к бедру и побежала по коридору, увертываясь от тележек с едой и колясок. По крайней мере, Шон сейчас спит, и его уже несколько часов не тошнило. Забота о капризном, больном ребенке, как и о матери, лишала Джойс последних сил. Особенно после такого, как сегодня.

Она постучалась в дверь комнаты матери, затем вошла. Одэлл сидела на кровати, перелистывая Ридерз Дайджест.

— Привет, мам, как ты себя чувствуешь? — Джойс подошла к креслу у окна, накрытому ногахидом. Она села, и подушки пискнули. Так же, как Шон, когда просыпался.

— Со мной все хорошо, — улыбка Одэлл была приятной. Глаза пустыми, как темный мрамор.

Джойс посмотрела на часы. Она останется еще на десять минут, а затем поспешит в Стар Маркет по дороге домой.

— Вчера ночью у меня был посетитель.

— Правда, мама? — Без сомнения, она закупится на неделю вперед. — Кто это был?

— Твой брат.

— Томас был здесь?

— Бутч.

Джойс замерла. И решила, что у матери были галлюцинации.

— Это хорошо, мама.

— Он пришел, когда вокруг никого не было. После наступления темноты. Он привел с собой жену. Она такая красивая. Сказал, что они поженятся в церкви. Я хочу сказать, что они уже муж и жена, но по ее религии. Забавно… я так и не догадалась, кто она. Может быть лютеранка?

Точно галлюцинации.

— Это хорошо.

— Он сейчас похож на своего отца.

— Да? Мне казалось, он единственный, кто не похож на отца.

— На своего отца. Не твоего.

Джойс нахмурился.

— Прости?

Лицо матери приняло мечтательное выражение, она выглянула в окно.

— Я никогда не рассказывал тебе о метели 69-го?

— Мама, вернемся к Бутчу…

— Мы все застряли в больнице, медсестры и врачи. Никто не мог выйти или уйти. Я была там два дня. Боже, ваш отец так волновался, что ему приходилось заботиться о детях самому, без меня.

На мгновение показалось, что Одэлл стала на много лет моложе, острой как гвоздь, ее глаза прояснились.

— Был один хирург. Ах, он так… отличался от всех остальных. Он был главным хирургом. Очень важным… Он был красив и не похож на других, и был очень важным. Пугающим. Его глаза, я до сих пор вижу их в своих снах.

Неожиданно, весь энтузиазм угас, из нее как будто выкачали воздух.

— Я была плохой. Я была плохой, очень плохой женой.

— Мама… — Джойс покачала головой. — О чем ты говоришь?

Слезы покатились по морщинистому лицу Одэлл.

— Вернувшись домой, я пошла на исповедь. Я молилась. Я так усердно молилась. Но Бог покарал меня за мои грехи. Даже схватки… схватки были тяжелыми. Я чуть не умерла от кровотечения. Все других роды проходили хорошо. Но не Бутч…

Джойс сжала Шона так сильно, что он начал протестующе вырываться. Тогда она ослабила хватку, попыталась успокоить его, и прошептала:

— Продолжай. Мама… продолжай говорить.

— Смерть Дженни была мне наказанием за то, что я была неверна и понесла ребенка от другого мужчины.

Шон издал вопль, голова Джойс закружилась от ужасного, страшного подозрения, что это было…

О, да ладно, какого черта? Ее мать сумасшедшая. У нее непорядок с головой.

Плохо, что в данный момент она выглядела чертовски вменяемой.

Одэлл кивала головой, как будто отвечая на вопросы, которые ей кто-то задавал.

— О да, я люблю Бутча. На самом деле, я люблю его больше всех остальных своих детей, потому что он особенный. Хотя, я никогда не могла этого показать. Ваш отец и так слишком много перенес из-за того, что я совершила. Выделить Бутча в любом случае было бы оскорблением для Эдди, и я не могла… я не могла обременять мужа вот так. Не после того, как он остался со мной.

— Папа знает…?

В наступившей тишине, все стало вставать на свои места, уродливейшая головоломка начала складываться. Вот черт… так все это было на самом деле. Конечно, папа знал. Именно поэтому он так ненавидел Бутча.

Мать погрустнела.

— Бутч выглядел таким счастливым со своей женой. И, Пресвятая Богородица, она такая красивая. Они идеально подходят друг другу. Она такая же особенная, как его отец. Как сам Бутч. Они все такие особенные. Жаль, что они не смогли остаться. Он сказал… он сказал, что он пришел попрощаться.

Одэлл дернулась, Джойс потянулась и схватила мать за руку.

— Мама, куда ушел Бутч?

Мать посмотрела на руку, прикоснулся к ней. Потом немного нахмурилась.

— Я хочу крекер. Можно мне крекер?

— Мама, посмотри на меня. Куда он пошел?

Хотя, почему ей вдруг показалось это таким важным, она не знала.

Ее пустой взгляд переместился.

— С сыром. Я хочу крекер. С сыром.

— Мы говорили о Бутче… Мама, сосредоточиться.

Боже, все это было таким потрясением, но в тоже время не было шоком. Бутч всегда отличался от них, не так ли?

— Мама, где Бутч?

— Бутч? О, спасибо, что спросила. У него все замечательно… он выглядел таким счастливым. Я так рада, что он женился.

Ее мать моргнула.

— Кто вы, кстати? Вы медсестра? Я тоже когда-то была медсестрой…

В какой-то момент, Джойс готова была надавить на мать.

Но вместо этого, пока ее мать продолжала болтать, она выглянула в окно и глубокого вдохнула. Бессмысленная болтовня Одэлл вдруг показалось ей утешением. Да… все это вздор. Полная чушь.

«Да и Бог с ним», — Джойс подумала про себя. Пусть все так и остается.

Шон перестал плакать и успокоился у нее на руках, Джойс обняла его теплое тельце. Пока с соседней постели раздавался бессмысленный бред, она думала о том, как сильно она любит своего мальчика. И всегда будет любить.

• Предыдущая
• 98/104
• Следующая