Мое! - Маккаммон Роберт Рик - Страница 48

• Предыдущая
• 48/104
• Следующая

— Легавый даже посмеялся насчет этого, сказав, что он на прошлой неделе разбил свою машину и что его старуха до сих пор его за это пилит.

— Свиньи за вами не следили? — спросил Акитта Вашингтон — широкогрудый негр с африканскими бусами и амулетами на шее. Он подошел к окну и выглянул на улицу.

— Нет. Да нет, черт побери. На хрен им за нами следить? Голос Эдварда слегка дрогнул.

— Потому что, — сказала Мэри из своего кресла-качалки, — у свиней бывает шестое чувство. — У нее были золотистые волосы, свисавшие по плечам, и безмятежное лицо: лицо Мадонны среди изгоев. — Некоторые свиньи чуют страх. — Она склонила голову набок, и глаза ее смотрели холодно и пристально. — Как ты думаешь, Эдвард, свиньи не учуяли в тебе страха?

— Да хватит это пережевывать! — рявкнула Дженет. — Свиньи нас не просекли, ясно? Они просто проверили права Эдварда и нас отпустили, и все!

Лорд Джек начал расхаживать по комнате: плохой признак.

— Может быть, и действительно все в порядке, — сказала Диди Морз, сидевшая на полу, чистя револьвер теми же пальцами, которые могли превращать серую глину в произведения гончарного искусства. Она была очаровательной молодой женщиной с зелеными глазами и красной, как боевое знамя, косой — крепко сбитая фермерская дочь из Айовы. — Может быть, в самом деле ерунда.

Санчо фыркнул, куря самокрутку. Гэри Лейстер уже атаковал пиццу, а Джеймс Ксавье Тумбе сидел с зажатой в зубах трубкой и книгой хайку на коленях, и его лицо было бесстрастным, как у черного будды.

— Мне это не нравится, — сказал Джек. Он подошел к окну, выглянул и опять зашагал. — Мне это не нравится. — Он продолжал шагать по комнате, пока остальные тоже подключались к пицце. — Сноуден! — сказал он наконец. — Ступай наверх и посмотри из окна спальни.

— А почему именно я? Всегда самые говенные поручения мне!

— МАРШ! — рявкнул Джек. — А ты, Эдвард, тащи свою задницу наверх и смотри из арсенала. — Это была комната, где в стенах было спрятано все их оружие и боеприпасы. — Шевелись, я сказал! Сейчас, а не на следующей, мать твою, неделе!

Они ушли. Буравящий голубоглазый взгляд Джека нашел Чин-Чин.

— Ступай к «Каразелле» и купи газету, — велел он ей. Она отложила недоеденную пиццу и вышла, не задавая вопросов, понимая, что ей велели выйти и понюхать воздух — не воняет ли свиньями. Затем Джек подошел к Мэри и положил ей руку на живот. Она стиснула его пальцы и поглядела на его яростную красоту, длинные белокурые волосы по плечам, ястребиное перо, свисающее из кольца в его правом ухе. Мэри начала говорить «я люблю тебя», но остановилась. Лорд Джек не верил в эти слова. То что, выдается за любовь, говорил он, это оружие Государства Компостирования Мозгов. Он верил в отвагу, правду и верность братьев и сестер, желающих отдать свои жизни друг за друга и за правое дело. «Любовь» между двоими, считал он, пришла из фальшивого мира чопорных ханжей и их роботообразных наманикюренных проституток.

Но она ничего не могла с этим поделать. Она любила его, хотя и не осмеливалась это сказать. Его гнев мог ударить, как молния, оставив на своем пути пепел.

Джек погладил ее живот и поглядел на Акитту.

— Посмотри задний двор. — Акитта кивнул и вышел. — Гэри! Прогуляйся до прачечного автомата и обратно. Возьми пару долларов и получи в автомате мелочь.

Автомат был в двух кварталах, в направлении, противоположном «Каразелле». Мэри понимала, что Джек выставляет оборонительный периметр. Гэри вышел в тихий, влажный вечер, и в дом пахнуло запахом жарящихся у кого-то бургеров. Вдали залаяла собака, еще две ответили ей с других концов округи.

Джек стоял перед окном, разминая пальцы.

— Не слышу Фродо, — сказал он. Джеймс Ксавье Тумбе поднял взгляд от своей книги хайку, зажав трубку во рту, из его губ выскользнул клуб дыма.

— Фродо. — Голос Джека был низок и приглушен. — Почему это Фродо не лает?

Фродо был коренастой белой дворняжкой, живущей в семье Джангелло через два дома. Джангелло называли его Цезарь, но Джек назвал его Фродо за массивные шерстистые лапы. Лай Фродо был очень отчетливо различим, узнаваем, глубокий горловой «гав», который отвечал на лай других псов с безотказностью машины. Джек посмотрел на своих братьев по Штормовому Фронту. Быстрым, как у ящерицы, движением высунулся его язык и облизнул нижнюю губу.

— Фродо молчит, — сказал он. — Почему? Никто ничего не сказал. В комнате повисло электрическое напряжение, о пицце забыли. Мэри перестала качаться, ее руки стиснули ручки кресла. Джеймс Ксавье Тумбе поставил книгу хайку на забитую книжную полку. Он вытащил увесистый красный том, озаглавленный «Демократия в кризисе», открыл его и извлек из прорезанной книги свой автоматический пистолет сорок пятого калибра. С сухим щелчком проверил обойму. Джеймс Ксавье Тумбе, человек немногословный, сказал:

— Атас.

Мэри встала, и ребенок тоже шевельнулся внутри нее, словно готовясь к действию.

— Я поднимусь наверх и буду вести наблюдение, — сказала она и, взяв два куска пиццы, пошла к лестнице. Беделия Морз взяла свой револьвер и направилась внутрь дома, чтобы взять под наблюдение северо-восточный угол, Санчо взял на себя юго-западный, а Тумбе и Лорд Джек остались в комнате. Мэри спросила Эдварда и Дженет — никто из них не видел ничего хоть сколько-нибудь подозрительного. Она вошла в небольшую спальню окнами на улицу и села на стул возле окна, не включая свет. В доме через улицу свет тоже был выключен, но в этом не было ничего необычного. Старая пара, которая жила там, Штейнфелды, ложилась спать в семь часов, а было уже после восьми. У мистера Штейнфелда была эмфизема, а его жена страдала циститом, и ей приходилось носить памперсы для взрослых. Менять памперсы — задача, которая предстояла Мэри в будущем. Она подумала, что это не так уж неприятно, когда привыкнешь. Кроме того, это будет ребенок Джека, а значит, такой идеальный, что он, быть может, выйдет уже приученным к горшку. Ну-ну, подумала она, слабо улыбаясь во тьму. Помечтай.

Чин-Чин вернулась с газетой. Свиней нет, доложила она. Все спокойно.

— Ты кого-нибудь видела на улице? — спросил он ее, и когда она ответила, что нет, Джек велел ей подняться в арсенал, и пусть Эдвард и Дженет помогут ей заряжать оружие. В качестве предосторожности они сейчас уедут и смоются на несколько дней подальше от города.

Вернулся Гэри с полным карманом мелочи. Никаких проблем, сообщил он.

— Ничего необычного? — настаивал Джек. — Вообще ничего?

Гэри пожал плечами.

— Перед прачечной сшивался нищий, попросил у меня милостыню, когда я заходил. Я дал ему двадцать пять центов, когда вышел.

— Ты этого типа раньше видел?

— Не-а. Да ерунда это, старина. Нищий как нищий.

— Ты знаешь старуху, которая управляет прачечной? — напомнил ему Джек. — Ты можешь припомнить, чтобы эта железная сука позволила нищему сшиваться у ее дверей?

Гэри подумал.

— Нет, — сказал он. — Не помню.

В девять сорок два Чин-Чин доложила, что по задним дорожкам пробирается потрепанный фургон без надписей. Приблизительно через полчаса Акитте показалось, что он слышал металлический звук голоса по радио, но не мог точно сказать откуда. Около одиннадцати Мэри все еще сидела на стуле в темноте, когда ей померещилось движение за одним из черных окон верхнего этажа дома Штейнфелдов. Она наклонилась вперед, ее сердце забилось тяжелее. Кто-нибудь там ходит или ей показалось? Она ждала, наблюдала, и секунды текли, превращаясь в минуты.

Она это увидела.

Крохотный красный кружочек, вспыхнувший в темноте и снова погасший.

Сигарета, подумала она. Кто-то курит сигарету.

В доме старика с эмфиземой кто-то курит.

Мэри встала.

— Джек? — позвала она. Ее голос дрогнул, и ей стало стыдно от этого. — Джек!

Поток света ударил по дому с такой внезапностью, что у Мэри перехватило дух. Она почувствовала на себе его жар и отпрянула от окна. Затем включился еще один прожектор, затем третий, первый целился из дома Штейнфелдов, а другие из домов со всех сторон дома номер 1105.

• Предыдущая
• 48/104
• Следующая