Кусака - Маккаммон Роберт Рик - Страница 72
- Предыдущая
- 72/120
- Следующая
В глубине холодильника нашлась бутылка виноградного сока. Он потянулся за ней, и тут почувствовал, что пол дрожит.
Коди замер, сжимая горлышко бутылки.
Дом наполнился поскрипыванием и треском. В шкафах нежно зазвенели чашки и тарелки. Потом с громким хлопком глубоко под землей лопнула труба.
Под домом что-то есть, понял Коди. Сердце зачастило, но голова оставалась ясной и холодной. Через подметки кроссовок ему передавалась дрожь половиц — так обычно трясся пол, когда по железнодорожной ветке, принадлежавшей горнодобывающей компании, мимо их дома на малой скорости проходили тяжело нагруженные товарные поезда.
Вибрация замедлилась и прекратилась. В свете свечи проплыло облачко пыли. Коди затаил дыхание, и судорожно вдохнул только тогда, когда легкие потребовали воздуха. В кухне запахло жженой резиной: это в трещины просачивалась вонь с автодвора Кейда. Коди достал сок, отвинтил пробку и смыл застрявшие в глотке остатки глазированных пончиков.
Весь мир охерел с тех пор, как за рекой упала эта проклятая сволочь. Коди не утруждал себя размышлениями о том, что могло проползти под ним — что бы это ни было, оно находилось может быть в десяти, может в двенадцати футах под землей. Ждать, не вернется ли эта штука, он тоже не собирался. Где бы ни обретался папаша на этот раз, подумал Коди, пусть выкручивается сам. Господь и так приглядывает за дураками да пьяницами.
Он задул свечу, положил на кухонный стол и вышел из дома. Сойдя с крыльца, Коди оседлал мотоцикл и надел «консервы». Улица была фиолетовой, над самым бетоном висели пласты дыма, и от этого Инферно своим видом и запахами напоминал зону боевых действий. Сквозь дымовую завесу Коди видел сияющие огни крепости. Туда, решил парнишка — уж очень темно было повсюду. Сперва ему хотелось заскочить на Серкл-бэк-стрит, к дому Танка, выяснить, не дома ли с предками этот хмырь, а уж потом двинуть в общагу. Он пару раз пнул стартер, мотор завелся, и Коди поехал в сторону Селеста-стрит.
Во время драки Коди разбили стекло фары (возможно, полагал он, пивной бутылкой), но несмотря на это, лампа работала. Свет пронзил грязный туман, но Коди ехал медленно — Брасос-стрит была испещрена трещинами, а кое-где покрытие вздыбилось на добрых шесть дюймов. Колеса сообщили копчику Коди, что им с проползшим под домом существом было по пути.
А потом он чуть не наехал на нее.
Посреди улицы кто-то стоял.
Маленькая русоволосая девочка. В луче фары ее глаза светились красным.
— Поберегись! — крикнул Коди, но девчонка не двинулась с места. Он рванул руль влево и ударил по тормозам. Если бы он проехал чуть ближе к девочке, та могла бы лишиться мочки уха. «Хонда» пронеслась мимо, переднее колесо угодило на какую-то кочку, и мотоцикл содрогнулся. Коди боролся с рулем и тормозами, не желая врезаться в заросли кактусов. Он затормозил в каких-нибудь двух футах от этого гнездовья дикобразов и развернул «хонду», подняв песчаную метель. Мотор закашлялся и заглох.
— Вольты полетели? — рявкнул Коди на девчонку. Она стояла на прежнем месте, держа что-то в сложенных чашечкой ладонях. — Что с тобой? — Он поднял «консервы», бисеринки пота обожгли глаза.
Девочка не ответила. Кажется, она даже не понимала, что вот-вот могла поцеловаться с колесом.
— Ты чуть не убилась! — Он обрубил ножку, слез и широким шагом направился к ней, чтобы увести с мостовой. Но, когда Коди приблизился к девочке, та опустила руки, и он увидел, что она баюкает в ладонях.
— Что это? — спросила она.
Это был рыжий полосатый котенок, наверное, не старше месяца. Оглядевшись, чтобы определиться, Коди понял, что они стоят перед домом Кошачьей Барыни. В нескольких футах от них сидела рыжая в полоску мама и терпеливо поджидала возвращения своего отпрыска.
— А то ты не знаешь, — фыркнул Коди. Его еще трясло. — Котенок. Всякий знает, что такое котенок.
— Ко-тенок, — повторила девчушка, словно слышала слово впервые. — Котенок. — На этот раз вышло свободнее. Пальцы девочки погладили шерстку. — Мягкий.
Что-то в этой пацанке странное, подумал Коди. Здорово странное. И говорит не так, и стоит тоже не по-людски. Слишком уж скованно она держала спину, словно напрягалась под тяжестью собственных костей. Лицо и волосы были в пыли, а джинсы с футболкой выглядели так, будто она каталась по земле. Правда, лицо девчонки было знакомым; где-то Коди ее уже видел. Он вспомнил, где: в школе, еще в апреле. За мистером Хэммондом тогда зашли жена с дочкой. Девчонку звали то ли Сэнди, то ли Стиффи — что-то в этом роде.
— Ты пацанка мистера Хэммонда, — сказал он. — Чего бродишь одна?
Внимание девочки все еще было сосредоточено на котенке.
— Хорошенький, — сказала Дифин, которая пришла к выводу, что у нее в руках — более молодая форма поджидающего неподалеку создания, так же, как занятая ею самой форма была юной женской формой человеков. Она осторожно погладила тельце. — Хрупкая конструкция этот котенок.
— А?
— Хрупкий, — повторила она, поднимая глаза на Коди. — Разве это неправильный термин?
Несколько секунд Коди молчал. У него пропал голос. Очень, очень странно, подумал он и осторожно ответил:
— Котята крепче, чем кажутся.
— Дочки тоже, — сказала Дифин, главным образом — себе самой. Она аккуратно нагнулась и поставила котенка на то самое место, где нашла. Старшее четвероногое немедленно схватило его за шиворот и быстро убежало за угол дома.
— Э… как тебя зовут? — сердце Коди опять заколотилось, по спине поползла струйка пота. Под мышками уже проступили мокрые круги: ночь была жаркой и душной. — Сэнди, правильно?
— Дифин. — Девчонка не сводила с него глаз.
— По-моему, я скоро созрею для психушки. — Коди прочесал пятерней спутанную шевелюру. Может быть, ему вмазали сильнее, чем он думал, и резьба в голове сорвалась? — Ведь ты дочка мистера Хэммонда, разве не так?
Она взвешивала правильный ответ на его вопрос. Круто уходившие вверх черты этого человека были в странных пятнах, а злость, как заметила Дифин, уступила место недоумению. Она знала, что он посчитает ее такой же чужой, каким она считает его. А что за странная добавка свисала со звукоприемной раковины, именуемой тут «ухом»? Почему одна зрительная сфера была меньше другой? И что за молчащий теперь монстр с ревом вылетел на нее из мутной пелены? Загадки, загадки. Тем не менее ужаса, переполнявшего тех человеков, с которыми она бежала из разрушенного культового дома, Дифин в этом человеке не ощущала.
— Я избрала… — Как правильно перевести? — …своим одеянием эту дочку. — Она подняла руки, словно демонстрируя новое чудесное платье.
— Своим одеянием. Угу. — Коди кивнул, широко раскрыв один глаз и подмигнув вторым, заплывшим. — «Ну, мужик, провалиться мне, если ты не сделал мертвую петлю!» — сказал он себе. Перед ним вроде бы стояла пацанка мистера Хэммонда, однако разговаривала она совершенно не по-детски. Разве что девчонка была не в себе, в чем Коди не сомневался. Кто-то из них должен был быть не в себе. — Тебе надо домой, — сказал он. — Нельзя бродить по улицам одной — тут вон какая хреновина торчит.
— Да. Соплища, — сказала она.
— Точно. — Еще один медленный кивок. — Хочешь, отведу тебя домой?
— О! — Девочка быстро втянула воздух. — О, если бы ты мог, — прошептала она и посмотрела наверх, на зарешеченное небо. Темнота заявляла свои права на все ориентиры.
— Ты живешь на Селеста-стрит, — напомнил Коди. Он ткнул пальцем в сторону конторы ветеринара, до которой от них была всего пара кварталов. — Там.
— Мой дом. Мой дом. — Дифин, раскрыв ладони, тянулась к небу. — Мой дом очень далеко отсюда, и я не вижу дороги. — Занятое ею тело дрожало, а за горным хребтом собственного профиля она почувствовала жар. Дело было не только в стремительном токе жизнеобеспечивающей жидкости по удивительной сети артерий, не только в согласованном с мозгом работе мышечного насоса. Глубоко внутри, в самом центре ее существа, тоска раскручивала воспоминания о доме. Рожденные серебристым перезвоном родного языка, пропущенные через человеческий мозг, они лились с языка земной речью. — Я вижу приливы. Я чувствую их: подъем, спуск. Я чувствую в этих приливах жизнь. Я чувствую своих родных. — Коди увидел, как тело девочки слегка заколыхалось, словно повторяя ритм течений спектрального океана. — Великие города и мирные рощи. Приливы приходят из-за гор, катят по долинам и садам, где всякий труд — любовь. Я чувствую их. Даже здесь они касаются меня. Зовут меня домой. — Тело Дифин внезапно застыло. Она уставилась себе на руки, на пугающие отростки чужой плоти, и ужас действительности рассеял воспоминания.
- Предыдущая
- 72/120
- Следующая
