Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления - Гогенцоллерн Фридрих Второй Великий - Страница 14

исследовать того, получил ли Адам владычество над зверьми или нет; но только знаю, что

мы гораздо бесчеловечнее и хищнее самих зверей, и что мы это мнимое над ними

владычество осуществляем весьма жестоко. Если мы чем и превосходим животных, на

которых охотимся, то это наш разум. Но люди, которые полностью предались охоте, часто

наполняют свою голову лошадьми, собаками и разного рода зверьми. Они иногда бывают

такими грубиянами, что следует опасаться, как бы они подобным образом и по

отношению к людям не проявили бесчеловечность, раз они проявляют ее по отношению к

зверям. Ведь от этого они могут бриобрести привычку безжалостно мучить зверей и не

иметь никакого сострадания по к человеческим мукам.

Прилично ли такое удовольствие благородному сердцу? И достойно ли оно

мысляшего существа, каковым является человек?

Противо этого охотники могут возразить, что охота полезна для здоровья. Мы

видим из опыта, что те, кто увлекается охотой, доживают до глубокой старости, что такое

невинное увлечение как охотапристойна господам, поскольку охота прогоняет печаль и

являет собой некое подобие битвы. Я далек от того, чтобы отвергать это занятие как

способ закалить свое тело, однако следует заметить, что в избыточных занятиях такого

рода говорит о невоздержанности. Ни один князь не жил больше кардинала де Флери48 и

нынешнего папы49, однако оба не были охотниками. Прилично ли нам это

времяпровождение, если оно ничего не обещает, кроме долгой жизни? Дольше всего

живут монахи. Но стоит ли только из-за этого идти в монастырь?

Какой смысл от бесполезно прожитой жизни, даже они сравнима по длительности с

жизнью пророка Мафусаила? Мне кажется, что чем больше человек мыслит, чем больше

он совершает полезных дел, тем дольше живет он на свете.

Я согласен с тем, что охота представляет собой великолепное зрелище, а всему

великолепному место при дворах государей, но государь может и иными способами

доказывать свое великолепие. Более того, охота — это занятие, которое менее всего

приличествует государям, поскольку их величие составляют дела, которые совершаются

на благо подданых.

Если количество зверей умножилось и они портят поля земледельцев, то легко

можно было бы поручить егерям, чтобы они истребили их за деньги. Что же касается

монархов, то им ни в чем более не следует упражняться, кроме управления государством,

которое заключается в том, чтобы иметь сведения о своей стране и применять знания на

48 Кардинал де Флери (1653-1743) государственный министр, фактический глава внешней политики

в первые годы царствования Людовика XV.

49 Речь идет о папе Клименте XII (1730-40).

благо своего народа. Их обязанность состоит в том, чтобы учиться правильно мыслить, и

разумно вести свои дела.

Кроме того, следует отметить, что и охота не способствует и воспитанию великих

полководцев: Густав-Адольф, Тюренн50, Мальборо и Принц Евгений, которые были

славными мужами и военачальниками, не являлись охотниками. То же самое можно

сказать и о Цезаре, Александре и Сципионе.

Гораздо основательнее и разумнее упражнять свой разум в военной науке,

рассуждая о расположении дорог, местностей, нежели думать о тетеревах, гончих собаках,

оленях и прочих зверях.

Один великий князь, предпринявший свой второй поход в Венгрию, заблудившись

на охоте, едва избежал опасности попасть в плен туркам. Поэтому следует запретить

заниматься охотой в военное время, поскольку это занятие способствует многим

беспорядкам, когда армия находится на марше.

Таким образом, я заключаю, что государям простительно упражняться в охоте

тогда, когда делают они это для отвлечения от злых и печальных мыслей. Я, говоря об

этом, ни в коем случае не запрещаю находить в охоте увеселение, однако попечение

государством, приведение его в цветущее состояние, его защита, а также возможность

видеть плоды своей деятельности, вне всякого сомнения, является величайшим

удовольствием. Следовательно, несчастен тот, кто находит удовлетворение в ином.

ГЛАВА XVI. О ЩЕДРОСТИ И ЭКОНОМИИ ГОСУДАРЯ.

Пифидий и Алкаменид, два славнейших ваятели, высекли из камня статуи

Минервы, одну из которых афиняне желали поставить на воздвигнутом постаменте. Эти

статуи были выставлены публично, и из них Алкаменидова получила похвалу, о другой

же было сказано, что она сделана нехорошо. Пифидий, не опровергая народного

заблуждения, просил, чтобы афиняне поставили их вместе. Те сделали это, и статуя

Пифидия стал выглядеть лучше изваяния соперника. Скульптор приписал это счастливое

происшествие своему умению соизмерять размеры предметов на расстоянии. Ту же

пропорциональность необходимо соблюдать и в науке управления. Различие мест создает

различие в правилах, если бы кто-нибудь желал употреблять только одни правила, он сам

был бы причиной того, что они в некоторых случаях оказались бы ложными. Ибо, что

подходит для великого королевства, в малом государстве может принести вред.

Равно и щедроты, проистекающие от изобилия и распространяющиеся по всем

частям государства, приводят великую страну в цветущее состояние, поддерживают ее, и

умножают нужды богатых людей, чтобы тем самым обеспечить убогим работу и

пропитание.

Если бы неосторожный министр пришел к мысли прекратить такое расходование

средств в великом государстве, то из-за этого оно стало бы слабым и бессильным. В

противоположность этому подобоный расход средств угрожал бы падением малому

государству, деньги выходящие в большом количестве из казны, и не возвращающиеся в

нее принесли бы нежному государственному телу болезнь и затем уничтожили бы его.

Поэтому каждый министр должен взять за правило не смешивать малые государства с

большими. Однако Макиавелли, рассуждая об этом сделал большие ошибки.

Первая его ошибка состоит в том, что он слово «щедрость» употребляет в

неопределенном смысле. Он не отличает щедрости от расточительства. Государь, говорит

он, должен быть скуп, если намерен совершить нечто важное, но я, напротив, утверждаю,

что ему в этом случае стоит проявлять больше щедрости, и это соответствует

действительности.

50 Густав II Адольф — (1594-1632), король Швеции с 1611 г., из династии Ваза, великий

полководец. Тюренн Анри де Ла Тур д'Овернь (1611-1675) — виконт, маршал Франции (с 1660 г.), считается

образцовым поководцем XVII столетия.

Я не знаю ни одного такого героя, который, в самом деле, не был бы таковым.

Скупость означает, что ты говоришь своим подданым: «Не ожидай от меня ничего, я твои

заслуги всегда буду плохо вознаграждать». Это означает ни что иное, как упразднить

побуждение, которое каждому подданному свойственно от природы, а именно, — верно

служить своему государю.

Без сомнения никому, кроме экономного хозяина, нельзя быть щедрым. Только тот,

кто разумно управляет своим имуществом, может творить добро другим.

Известно, что большие издержки французского короля Франциска I51 стали

причиной его несчастья. Этот король был не щедр, но расточителен; когда же его

состояние стало незначительным, он стал он настолько скуп, что деньги предназначенные

на расходы двора, спрятал. Однако не следует иметь сокровища, которые лежат без

всякого обращения.

Если кто ничего больше не умеет, кроме накопления денег и закапывания их в

землю, то, кто бы он ни был: частное лицо, или король, он ведет себя глупо. Двор Медичи,

только потому стал господствовать над Флоренцией, поскольку великий Козимо52, отец

отечества, хотя и был купцом, был при этом весьма способен и щедр. Что касается

скупого, то дух его ничтожен; и я думаю, что кардинал фон Нец справедлив, когда