Самая нужная книга для чтения в метро. Третья линия (сборник) - Чернов Александр Викторович - Страница 18

Открыв дверь в отделение, Темнов громко распорядился:

— Стул и нашатырь!

Обмороки у дверей реанимации были делом если не регулярным, то, во всяком случае, не редким. Поэтому не прошло и минуты, как подкошенная стрессом мать была усажена на жесткий отделенческий стул и умело стимулирована к осознанной жизнедеятельности парами нашатырного спирта.

— Люда — давление. Если ниже девяноста на шестьдесят — гормоны, можно в мышцу. Пойдемте со мной! — вывел он из ступора нервно кивнувшего отца.

Путь не был дальним. Кабинет заведующего реанимационным отделением располагался за третьей по правой стороне дверью на территории кардиологии. Ввиду того что диван в ординаторской был один, а дежурная бригада включала двоих анестезиологов, возникали закономерные неудобства, связанные с обустройством ночного бдения последних. Поэтому, во избежание склок на почве дележа единственного койко-места, отнюдь не улучшавших трудовую дисциплину, Исаак Данилович милостиво позволял использовать свой кабинет в качестве дополнительной спальни. Для чего была специально изготовлена копия ключа, постоянно лежавшая в общеизвестном тайнике на одной из книжных полок в ординаторской. В начале почти каждого своего дежурства, дождавшись ухода заведующего, Александр предусмотрительно клал заветный ключ в карман и, убедившись, что старший напарник не претендует на уединение в кабинете, перебирался в уютную каморку, оставляя укомплектованную компьютером и больше-экранным телевизором ординаторскую в распоряжении коллеги. Зачастую, когда ремзал был пуст, он в ней и оставался, рискуя утром засесть за оформление историй поступивших ночью пациентов. Сейчас был как раз такой редкий, но весьма неприятный случай. На часах — половина четвертого утра. Девчонка в терминальном состоянии. Будь в его распоряжении компьютер, он параллельно с врачебным бдением оформил бы ее историю. Но будить мирно спящего в ординаторской Николая было верхом непорядочности. Тем более что Рассветов был едва ли не самым лояльным по отношению к темновским «уединениям» старожилом, вверяя молодому коллеге ключ от кабинета фактически на каждом их совместном дежурстве.

— Проходите. — Александр повернул выключатель и придержал дверь, пропуская шатко бредущего за ним мужчину. — Присаживайтесь.

Сам он расположился напротив отца пациентки, на разостланном диване.

— Ну?! — нарушил повисшую тишину врач. — Рассказывайте.

— Понимаете, доктор, здесь такая ситуация, — сбивчиво начал мужчина. — Мы не сказали вам всей правды… Мы не могли, доктор! — Он наградил Темнова умоляющим взглядом.

— Спокойно, спокойно! Я все понимаю. У вас были на то веские причины. — Об истинном диагнозе Александр уже начал догадываться. Неясной оставалась лишь мотивация лжи.

— Да-да, доктор! Причины очень важны… Скажите, она умрет?! — Его верхняя губа дрожала, а непроизвольно двигавшиеся руки казались лишними отростками.

— Сложно сказать… — (Чертова привычка к обтекаемым фразам!) — Вероятность очень велика, — выдохнул врач.

— Я так и знал! — Отец обреченно откинулся на спинку стула и, сцепив побелевшие пальцы в тугой замок, сделал несколько глубоких вдохов, словно ассимилируя полученную информацию. — И ничего нельзя сделать?! — Дежурный в подобных случаях вопрос сейчас окончательно выбил утомленного реаниматолога из колеи.

— Я не Бог! И не пророк! Вы спросили о прогнозе, я ответил… Варианты всегда возможны, — смягчился он. — Но шансов мало. — Темнов опустил ладонь на колено, ставя точку в утомительном бесплодном обмене фразами. — Я вас не за этим пригласил.

Вновь погрузившийся в защитный ступор отец, казалось, не слышал последней фразы.

Наклонившись, Темнов легонько толкнул обтянутое демисезонными брюками колено собеседника.

— Вы меня слушаете? — Поймав отчаявшийся взгляд карих глаз, врач повторил изначальный вопрос: — Чем она отравилась?

— Да, конечно… Вы ведь все уже поняли… Правда, доктор?

— Для меня пока ясен лишь факт отравления. Предположительно, таблетками. — Александр решил не блюсти утомительную процедуру и выкладывал все начистоту. — Но характер яда мне неизвестен. Я могу лишь предполагать. Если же вы сообщите мне наименование препарата и приблизительную дозу, то я, возможно, — он сделал паузу, выделив последнее слово: — Возможно, смогу откорректировать лечение, подобрав более оптимальную схему.

— О, господи! За что нам это?! — Он театрально заломил руки, воздев влажные глаза к потолку. Пересохшие губы беззвучно задвигались.

— Успеете еще помолиться! — прервал неуместный, по его мнению, ритуал Темнов. — Вы меня задерживаете.

— Простите! Я просто… — Дрожащая рука отца извлекла из кармана куртки светло-желтый флакончик и протянула врачу: — Вот…

— Но ведь это рецептурное средство! Как оно оказалось у вас дома? — удивленно нахмурился реаниматолог, прочитав название сильнодействующего транквилизатора.

— Это жены. Она иногда принимает. Нервы, знаете ли…

— Она на учете у психиатра?

— Н-да… Только, пожалуйста, не разговаривайте с ней на эту тему… — поспешно предупредил он. — Я сам отвечу на все ваши вопросы.

«Ну, по крайней мере один любимый человек в его жизни останется», — горько отметил про себя врач.

— Сколько таблеток приняла девочка?

— Жена только на днях принесла новый флакон…

— То есть ваша дочь выпила все эти таблетки?

— Д-да. Э-эт-то м-мно-г-го?

— Спасибо. Пока все. — Темнов поднялся и отпер дверь. — Идите к жене. Вдвоем вам будет легче.

Поняв, что разговор окончен, мужчина, пошатываясь, вышел в коридор. Отошедшая от обморока мать вновь подпирала стену у входа в реанимационный отсек.

— Света, проводи родителей в холл перед кардиологией… Вы дойдете? — обратился врач к женщине.

— Я останусь здесь, — тихим, но непреклонным тоном произнесла она.

— Из больницы вас никто не гонит, — коряво успокоил ее Темнов. — Но под дверями реанимации находиться запрещено… Таков порядок, — развел руками он.

— Пожалуйста, доктор! — вступил отец. — Мы тихонько… Только постоим. И все. Мешать мы вам не будем…

— Будете! — Невыспавшийся Александр гневно сверкнул глазами на несчастных родителей. Его утомила беседа в кабинете, и он не собирался продолжать обмен мнениями. — Одним своим присутствием вы уже оказываете на нас определенное психологическое давление. Разве не понятно?! А это отнюдь не способствует более внимательному выполнению профессиональных обязанностей… — Жестко, но честно. — Света, возьми сидячую каталку.

Помедлив, отец согласно кивнул лысеющей макушкой. Мать, шатко отделившись от стены, устроилась в поданном санитаркой кресле. Проводив взглядом удаляющуюся по коридору троицу, Александр вошел в реанимационный блок.

— Давление скачет, — сообщила Татьяна. — Причем без видимых причин. На соде восемьдесят на сорок держалось, а как они поставили — до шестьдесят на тридцать упало. Странно как-то…

Уже зная, что он увидит, Темнов оценил неврологический статус пациентки и заглянул ей в глаза. «Твою мать!.. Плывут». Темно-голубые кружки значительно увеличились в размерах, занимая сейчас практически половину диаметра сетчатки.

Просмотрев лист назначений, реаниматолог на несколько секунд задумался:

— Усильте мозговую подпитку, — велел он медсестре. — Это и это, — он поставил дополнительные плюсы в графах напротив соответствующих медикаментов, — в двойной дозе. При снижении АД — сразу зовите.

Коридор был пуст. Не выключив свет, Темнов одетым улегся поверх одеяла и, созерцая пожелтевший от никотиновых смол потолок, попытался трезво проанализировать ситуацию. «Прогноз для жизни у девки хреновый. Отек мозгов не спадает… Невролога позвать, что ли…» Взгляд врача остановился на черных стрелках настенных часов. 3:20 утра. «А смысл? Он ее что, с аппарата ИВЛ снимет? Лечение я и без него назначил в полном объеме… Токсиколог?.. Те же яйца… Лаборатория раньше 8:30 — при самом идеальном раскладе — анализ не выдаст. К тому же препарат и так известен. Приблизительная доза — тоже… — При мысли о гигантской дозе принятых самоубийцей транквилизаторов Александра передернуло. — Эх, сейчас бы протокол первичного осмотра напечатать!.. Все равно уже не заснуть…»