Самая нужная книга для чтения в метро. Третья линия (сборник) - Чернов Александр Викторович - Страница 17

— Давления нет, попрятались все! — Людмила суетилась над безвольно повисшим запястьем. — Эх, подпорку бы! А то рука висит…

— Приготовьте еще адреналин! Я скажу, когда подать.

В остановившемся между этажами лифте становилось жарко.

— Почему люк в потолке не открыт? — Вопрос был призван в некоторой степени разрядить обстановку, но прозвучал как порицание.

— Так холодно же еще?! — Сбитая с толку лифтерша на мгновение прекратила дыхательную стимуляцию.

— Дышать! — напомнил Александр. — Парься теперь из-за вашей криофобии! — Пот мерзкими теплыми струйками стекал по его разгоряченному лицу.

— Есть гормоны! — сообщила справившаяся с неуловимой веной медсестра. — Что дальше?

«Молиться!» — внутренне ответил Темнов, но, соблюдая алгоритм, приказал:

— Атропин! Катетер стойкий?

— Пока действует. — В доказательство Людмила отвинтила крохотную заглушку, продемонстрировав одинокую капельку темной крови.

— Хорошо. Промойте и ждите. — Реаниматолог вновь тщетно попытался нащупать пульс на шейных сосудах пациентки. — Прекратите дышать!

Выпрямившись, Александр с размаху опустил правый кулак на область сердца девушки.

— Есть шумы! — сообщил врач, прильнув фонендоскопом к покрасневшей от его манипуляций груди. — Дышите, дышите! — подстегнул он замершую по его предыдущей команде лифтершу. — Люда, еще гормоны! Массаж пока отставим.

Через минуту Темнов с удовлетворением убедился в нарастании сердечной деятельности.

— Хорошо! На этот раз вернули. Давайте я вас сменю. — Отобрав у лифтерши мешок, доктор осторожно продолжил подачу воздуха, согласуя поток с едва наметившимся самостоятельным дыхательным ритмом пациентки. — Поехали!

Остановленный между этажами лифт возобновил свое шумное вознесение. Как и предполагал Александр, в холле пятого этажа их уже ожидали родители сопровождаемого им груза. Две пары испуганных глаз с настороженной подозрительностью уставились сначала на тело дочери, а затем обратили взгляды на реаниматолога.

— Что случилось?! Ей хуже?!

— Немного, — соврал он в максимально допустимых для данной ситуации пределах.

— Это опасно? Она жива?! — Мать судорожно ухватилась за ее бледную ладонь.

«Пока — да». Но вслух озвучил менее обтекаемую формулировку:

— Состояние тяжелое. Выводы делать рано… Помогите нам! — велел он лифтерше, уступая место в изголовье каталки. Сам же, став слева, продолжил ненавязчивую дыхательную поддержку.

Усилиями двух женщин каталка двинулась по длинному коридору.

— Не так быстро! — осадил ретивых сотрудниц Александр. — Марафон сейчас ни к чему.

Взволнованные родители буквально наступали им на пятки, едва не забегая по бокам и психологически подстегивая и без того взвинченных медсестер. В большинстве других случаев Темнов бы в весьма бесцеремонной манере осадил настырно-торопливых пращуров, но сейчас даже минимальный прессинг на шокированную родню казался ему неуместным.

«Еще фактически ребенок. Девчонка сопливая! И такой хреновый прогноз… Что же это за аллергия такая?!»

Двери в реанимационное отделение были предупредительно распахнуты. Стоявшие на пороге медсестра и санитарка с беспокойством поглядывали на приближающиеся носилки.

Все! Дальше начиналась закрытая зона. Никаких родственников!

— Ожидайте здесь, у входа, — не терпящим возражений тоном сообщил врач не сбавлявшим темп родителям. — Я скоро к вам выйду.

Створки массивных дверей захлопнулись за его спиной, изолировав реанимационный отсек от внешнего мира.

— Аппарат, девочки, живее! Переводим на искусственную вентиляцию.

— Была остановка, — объяснила сотрудницам сопровождавшая тело медсестра. — Прямо в лифте. Брр…

— Бодрее! — как можно спокойнее произнес Темнов. — Даст Бог, обойдется!.. Так, атропин мы вводили… Интубируем. Нет, без релаксантов… Здесь фактически атония… Люда, стань рядом… Вижу щель! Трубку! Проводник! — Гибкий чужеродный элемент в дыхательных путях фактически не вызвал сопротивления со стороны пациентки. Подсоединив конец трубки к шлангу дыхательного аппарата, реаниматолог прослушал дыхательные шумы над легкими и, разогнувшись, еще раз осмотрел безвольно раскинувшееся на широкой кровати тело.

Губы и крылья носа слегка порозовели, но пальцы оставались синюшными, конечности мертвенно холодили теплую ладонь врача. «Хреново! Периферический кровоток не возобновляется… Глубокий шок, однако!»

— Света! — окликнул он замершую у стола санитарку. — Толстый желудочный зонд. Конец намочи… И воды побольше. Мыть на совесть будем.

Приняв поданный медсестрой упругий шланг, он, придерживая длинноволосую голову, осторожно ввел зонд в рот коматозницы и, медленно проталкивая его вглубь пищевода, погрузил в полость желудка. Произвольных выделений не было. «Так, пищи нет. А на голодный желудок витаминчикам легче всосаться. Невезучая девка…»

— Света! Заливай… Осторожно. Стоп! — Он опустил подсоединенную к выходному концу зонда воронку ниже уровня кровати и внимательно следил за содержимым поступавшей из желудка жидкости. Чисто. Слив слегка замутненную воду в таз, Александр повторил процедуру. Кроме одиноких волокон застарелого содержимого, никаких «полезных» для диагностики примесей в промывных водах не наблюдалось. — Ну, Бог троицу… Еще раз! — И людская настойчивость, похоже, сейчас импонировала Божьей воле, потому что в этот раз на стенках воронки осела пара белых кругляшек, не оставлявших сомнения в том, что прием медикаментозных средств все-таки был. — Странные витамины… — Темнов осторожно подобрал находку затянутыми в резиновую перчатку пальцами. — Вам не кажется? — продемонстрировал он таблетки медсестрам. — Я таких не припомню… Разве что аскорбинка… Но она гораздо крупнее… Рассосались, что ли…

Отложив таинственные пилюли, врач залил в желудок болтушку с адсорбентом и лишь после этого плавно вынул зонд из девичьего рта.

— Люда — соду медленной каплей. Таня — мочевой катетер.

Пульсоксиметр стабильно выдавал 90/60 и частоту сердечных сокращений в районе 110.

Стянув мокрые перчатки, Александр вновь прослушал сердечные шумы и оценил пульсацию на шейных сосудах пациентки. Деятельность слабая, но ритмичная. Однако зрачки ему не нравились. Расширившиеся во время клинической смерти темно-голубые кружки так и не сузились до нормального диаметра, а глазные рефлексы были настолько вялы, что впору было думать о глубокой коме. За почти семилетнюю врачебную практику он впервые столкнулся со столь бурной аллергической реакцией. Да еще на простые витамины. Вырисовывалась явная нестыковка между сообщенными фактами и действительными находками…

— Таня, сохрани эти пилюльки. Утром лаборатория разберется… Если раньше правды не узнаем…

Набросав план интенсивной терапии, рассчитанной на мощную мозговую и сердечную поддержку, Темнов дал указания медсестрам:

— Ставьте вторую вену. Пока — по схеме, — ткнул он в свежеисписанный лист назначений. — Я выйду, пообщаюсь с родней.

Испуг во взглядах дожидающейся пары за прошедшие несколько минут успел смениться паническим ужасом. Опершись о стену, женщина непрерывно обмахивала бледное лицо платком и, судя по всему, едва сдерживала рыдания. Смуглое лицо мужчины блестело от пота, хотя в коридоре было весьма прохладно. Отец первым дифференцировал представшего перед ними врача:

— Доктор! Как она?! — Он испуганно осекся, боясь честного ответа.

— Стабильно… Но состояние тяжелое. — Сейчас Александру было не до сюсюканий.

— Но она выживет?! Ведь выживет?! Не молчите, доктор! — Он, казалось, требовал ответа раньше, чем сам формулировал вопрос. Впрочем, у Темнова все больше укреплялось впечатление, что реальный прогноз не был для них загадкой.

— Чем она отравилась? — Реаниматолог даже несколько пожалел о столь жесткой прямолинейности вопроса. Но времени для самоосуждения не было.

— Что?!.. Ой, доктор, мы… — Отец смолк, отрешенно уставившись в пространство.

Женщина на заднем плане качнулась вбок и, скользнув тонкой рукой по стене, бессильно присела на пол.