Дети железной дороги - Несбит Эдит - Страница 32

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая

– Не все ли равно, кто что сказал!

– Вот, смотри, я поправила твое гнездо, – сказала Бобби. – Дай мне уголек, я напишу твои инициалы.

– Все равно они не поймут! – настаивал Питер.

– Но тогда почему же на поздравительных открытках к Рождеству и ко Дню Святого Валентина рисуют ласточек с конвертом на цепочке вокруг шейки? Если бы они не умели читать, как бы они знали, куда лететь с письмом?

– Это же только на открытках! Ты видела хоть одну ласточку с письмом на шее?

– Ласточку нет, а голубя – да… Я не видела, но мне папа говорил. Только они носят письма не на шее, а на лапке. Но это ведь все равно.

– Завтра будут играть в «охоту на зайца», – напомнила Бобби.

– А кто устраивает? – спросил Питер.

– В школе устраивают. Перкс предложил, чтобы «заяц» бежал вдоль дороги, а «собаки» шли наперерез…

Игра в охоту оказалась более интересной темой для разговора, чем умственные способности ласточек. А на следующее утро мама отпустила детей на целый день – посмотреть на «заячью охоту».

– Если мы пойдем на разъезд, – сказал Питер, – то посмотрим на рабочих, даже если придется пропустить «охоту».

Разумеется, нужно было время, чтобы убрать с дороги камни, деревья и землю, обрушившиеся во время великого оползня. Это было в тот самый день, когда – вы помните? – трое детей спасли поезд от крушения, сделав шесть флажков из двух красных нижних юбок. Всегда необычайно интересно наблюдать за тем, как люди работают, особенно если при этом можно посмотреть на лопаты, кирки, совки, доски, тачки и другие замечательные вещи. К тому же поздно вечером место работы освещается при помощи чугунных котелков с круглыми отверстиями, куда положены горящие угли, а также навесных ламп. Конечно, поздно вечером дети не выходили из дому, но однажды, когда Питер вылез в сумерках через окно своей спальни на крышу, он видел на переезде большой красный фонарь.

Дети часто бегали смотреть на рабочих. Вот и теперь вид кирок, лопат и совков, мелькавших над досками и тачками, заворожил их настолько, что они напрочь забыли про «охоту на зайцев». И они подпрыгнули от неожиданности, когда услышали пыхтение и взволнованный голос: «Пожалуйста, пропустите меня!» Это был «заяц» – широкоплечий, ладный парнишка, с черными волосами, прилипшими к потному лбу. На плече у него болталась сумка с бумагой, пристегнутая ремешком. Дети расступились, и «заяц» помчался вдоль дороги. Рабочие, бросив свои кирки, стали наблюдать за ним. Парнишка бежал, не сбавляя скорости, и скрылся, наконец, в отверстии туннеля.

– Это он не по правилам действует! – заметил бригадир рабочих.

– А вам-то что? – улыбнулся пожилой рабочий. – Как говорят, живи и другим давай жить. Что вы, не были сами мальчишкой?

– Я должен доложить хозяевам, – нахмурился бригадир.

– Но ведь эта игра, спорт.

– Пассажирам запрещено пересекать пути – тут не может быть отговорок, – проворчал бригадир.

– Он не пассажир, – сказал один из рабочих.

– В общем, он не пересекал путь, и мы его не видели! – вставил другой.

– И мы не слыхали ни про какую игру! – дополнил третий.

– С глаз долой – из сердца вон. Считайте, что мы ничего не видели, – заключил пожилой.

И вдруг появились «собаки». Они знали путь «зайца», поскольку он оставлял за собой обрывки белой бумаги. «Собаки» стали сбегать вниз по крутым выступам, напоминавшим лестницу. Сбегали парами, по трое, а то и по шесть-семь человек. Бобби, Филлис и Питер, успели их сосчитать – ровно тридцать «собак». Первый «пес» замешкался на какое-то время у подножия «лестницы». Потом, заметив белые обрывки вдоль пути, двинулся к туннелю. Следом за ним и остальные «собаки» стали нырять в отверстие туннеля, пока все не пропали из виду. И вот последний, в красном свитере, мелькнул у черного зева и исчез в нем.

– Они не понимают, что делают, – покачал головой бригадир, – совсем не просто бежать в туннеле, там три или четыре поворота.

– А через сколько времени они оттуда выйдут? – спросил Питер.

– Через час, если не через полтора.

– А давайте пройдем поверху к тому концу туннеля и посмотрим, как они будут выходить. Мы раньше их туда поспеем, – предложил Питер сестрам.

Те, не сговариваясь, кивнули и отправились следом за ним.

По крутым ступенькам они поднялись наверх и повернулись в сторону холма, под которым проходил туннель. Отсюда становилось понятно, какая это была гигантская работа – проложить такой туннель.

– Как в Альпах! – воскликнула с придыханием Бобби.

– Или как в Андах, – поддержал Питер.

– Или еще как в Гималаях, ну, самая большая вершина… Эверстар? – вставила Филлис. – Давайте присядем.

– Эверест… Нам нельзя сбавлять скорость, – сказал Питер. – Второе дыхание закроется.

Филлис испугалась, что у нее закроется второе дыхание, и пошла быстрым шагом. Дети продолжали свой путь. Там, где был гладкий дерн и небольшой подъем, они бежали бегом. По камням они медленно взбирались, цепляясь за большие ветки. По узким, глубоким ложбинам приходилось почти ползти. И вот, наконец, ребята достигли вершины, на которой мечтали оказаться.

– Ура! – воскликнул Питер и повалился навзничь на траву. Это было плоское место, усыпанное замшелыми валунами и поросшее карликовыми ясенями.

Девочки тоже повалились на дерн рядом с ним.

– Времени у нас полно. Отдохнем, а потом будем спускаться, – тяжело дыша, проговорил Питер.

Когда они перевели дух настолько, что смогли присесть и оглядеться, Бобби воскликнула:

– Ой, посмотрите!

– На что?

– Какой чудесный вид!

– Терпеть не могу виды. Питер, а ты любишь? – пробормотала Филлис.

– Надо двигаться, – повелительным тоном проговорил Питер.

– Но это не такой вид, – продолжала Бобби, – как из окна экипажа, когда нас возили на море: все только волны, песок и голые холмы. Это скорее похоже на те картинки графств и округов, которые у мамы в книжках со стихами.

– Тут меньше пыли, – заметил Питер. – Вон, взгляните на акведук, он растянулся на всю долину, как сороконожка. А там, далеко, церковные шпили городов торчат из деревьев, как перья из чернильницы. Я вспомнил стихи:

Все двенадцать городов

Флаги вынесли навстречу!..

– Мне тут нравится! Стоило сюда лезть, – снова повторила Бобби.

– Стоило лезть, чтобы посмотреть игру «охота на зайца». А мы ее, боюсь, пропустили. Нам в самом деле пора, если хотим увидеть хотя бы ее окончание, – сказала Филлис, – теперь будем спускаться вниз.

– Я уже говорил вам это десять минут назад, – пробурчал Питер.

– А я сейчас сказала! Ну же, идем! – торопила Фил-лис.

– Вообще-то времени у нас много, – подумав, успокоил ее брат.

Тем не менее дети тронулись в путь. К тому времени, когда они оказались над выходным отверстием туннеля, никаких следов «зайца» или «собак» видно не было.

– Они уже далеко ушли! – расстроилась Филлис, когда дети подобрались к парапету над туннелем и облокотились на перила.

– Я так не думаю, – спорила Бобби. – Но даже если и так, тут есть еще много такого, на что стоит посмотреть. Например, как Дракон будет вырываться из своего логовища. Мы еще никогда не смотрели на поезда сверху.

– А ведь правда! – воскликнула Филлис и сразу же успокоилась.

Еще ни одно место не приводило детей в такой восторг. Они стояли высоко над рельсами, даже выше, чем ожидали. Словно на мосту, только на мосту не могут расти кустарник, колючки, трава и полевые цветы.

– Я уверена, что «охота» уже ушла, – повторяла Филлис каждые две минуты, сама не зная, рада она этому или нет. И вдруг она перегнулась через парапет и закричала:

– Глядите! Выходят!

Упершись руками в разогретые солнцем кирпичи, они стали наблюдать за тем, как «заяц» очень неторопливо выходит из туннеля.

– Ну вот, я что вам говорил! – воскликнул Питер. -Теперь очередь за «собаками».

Очень скоро показались и «собаки», так же, как входили, – парами, по трое или по шесть-семь человек. Они тоже не очень спешили.

• Предыдущая
• 32/42
• Следующая