Загадка старого имения - Арсеньева Елена - Страница 23

• Предыдущая
• 23/35
• Следующая

– Да что говорить, – нехотя пробурчала Зосимовна, – папенька ваш распорядился выделить дочери его старинного друга, Данилы Хорошилова, содержание, какое Олимпиада Андреевна, вы, стало быть, нужным сочтет, ну а по смерти вашей, значит, если, господи помилуй, такое горе случится, все этой самой Александре Хорошиловой принадлежать станет. Но ежели барышня Протасова первая замуж выйдет, раньше, чем барышня Хорошилова, все имущество перейдет ее супругу, а барышня Хорошилова всего лишается и должна имение покинуть.

– А про то, что Александра моя сестра, что сказано? – не унималась Липушка.

– Да ничего! – с вызовом бросила Зосимовна, прямо глядя в глаза Александры, как бы говоря: «Даже если я лгу, уличить меня ты не можешь!»

«Может быть, она это завещание уничтожила? – с тоской подумала Александра. – Нет, тогда она не боялась бы меня… Тогда не пыталась бы от меня избавиться… Тогда она могла бы сказать, что Протасов его сам уничтожил, и вообще, обо мне там и помину нет. А что, если Протасов так спрятал это несчастное завещание, что никто его не может найти? Что, если именно его пытается Зосимовна отыскать в кабинете барина? Но как же быть с магическими книгами, в которых она ищет заговоры, составленные Феклистом?.. Да ведь одно другому не мешает! Она и то, и другое ищет! Но зачем ей это?»

– Значит, после моей смерти… – упавшим голосом пролепетала Липушка. – Нет, не хочу я о смерти говорить! Я жива, замуж пока не собираюсь, жениха у меня даже нет…

– Как нет? – спросила Александра. – А господин Полунин?

– Ну, господин Полунин еще не удосужились посвататься, – с поджатыми губами процедила Зосимовна.

Александра только хотела сказать: мол, сама же Зосимовна ему не давала такой возможности, но прикусила язык, понимая, как этой осведомленностью выдаст, что говорила с Полуниным, встречалась с ним.

– А значит, – продолжала Липушка, – Александра может при мне жить да радоваться. Я ее сестрой буду звать. И я счастлива, что никакой беды с ней не случилось из-за этой глупой Зорьки.

– Ах да, – спохватилась Александра, – надобно вернуть всех людей, которые меня по лесу ищут. Распорядись, Зосимовна.

– Ишь, – проворчала нянька, – уже начала хозяйничать!

– Иди распорядись, Зосимовна, поскорей! – строго поддержала Александру Липушка. – Нет, погоди минуточку. Мне нужны карты. Те самые, на которых вчера гадали. Дай их мне, пусть они у меня будут. Они мне очень понравились.

– Что, опять, как вчера, гадать станете? – насмешливо спросила Зосимовна. – Сделайте милость, да только что ж у вас за гадалка? Она вчера вам разных напастей нагадала, а они на нее же и навалились. Называется, чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу. Коса, коса… – И издевательски хихикнула.

И тут Александра внезапно потеряла власть над собой. Эта обнаглевшая бабища вызывала в ней ненависть, от которой мутилось в голове.

– Понимаю, – бросила она, – мне следовало сказать не коса, а горсть репейников да соли!

И тут же она горько пожалела, что не придержала язык. Но слово не воробей…

Зосимовна бросила взгляд, которому позавидовал бы василиск, имевший свойство отравлять людей до смерти одним своим взором, и вышла, напоследок швырнув на стол карточную колоду, которую вынула из кармана.

– Какой репейник? – удивилась Липушка. – Какая соль?

– Да это просто значения некоторых карт, – уклончиво ответила Александра, принимаясь разворачивать холстинный сверточек.

– Теперь, – нетерпеливо проговорила Липушка, – я бы хотела погадать на мужчину. Я хочу знать, как ко мне относится один мужчина! Мечтает он обо мне?

Александра нерешительно смотрела на карты. Гадать не хотелось отчаянно! Вчерашнее гаданье и в самом деле обратилось не против Липушки, а против нее самой.

– Ну, пожалуйста, сестрица! – шаловливо воскликнула Липушка, ластясь к ней. – Ну сделай милость, не откажи! Ну хочешь, я тебе свой платочек повяжу? Смотри, какой прекрасный, его наша лучшая кружевница из шелковых ниток плела!

И она развязала тонкую косыночку, прикрывавшую, по моде того времени, ее шею, и накинула на плечи Александры.

Та растрогалась, поцеловала Липушку в щеку и покорно разложила карты. Нашла «барина». Он оказался в окружении «клевера», то есть шестерки бубен, и «ключа», такой же восьмерки. Это были карты его самых сильных желаний и мечтаний. Никакой любви и в помине не видно было. Его заботила прибыль – и открытие какой-то тайны.

– Ну… – нерешительно начала Александра, обдумывая, как бы половчее соврать, а потом решила сказать правду: – Кто бы он ни был, о тебе он сейчас не думает. Только о своей удаче, да еще секрет какой-то открыть хочет.

У Липушки вытянулось личико, как вдруг в дверях, которые Зосимовна не удосужилась за собой прикрыть, появился Жорж Ский.

– Ах! – воскликнул он, увидев Александру. – Какое счастье, что вы нашлись! Я объездил всю округу, разыскивая вас, хотя сердце мое влекло меня к тому единственному, что занимает меня: быть рядом с Липушкой, думать о ней, мечтать о ней!

Липушка счастливо засмеялась и, бросив пренебрежительный взгляд на карты, воскликнула:

– Ах, Сашенька, Зосимовна была права, гадать ты совершенно не умеешь!

Жорж тоже увидел на столе карты – и даже судорога промелькнула на его лице!

– Бросьте вы эту пустую затею, – произнес он, с нежностью переведя взор на Липушку. – Я вам и без карт скажу, что вас ждет, Липушка! Любовь и счастливый брак. Причем очень скоро! Конечно, на пути могут возникнуть незначительные преграды, но если вы любите…

Липушка смотрела на него с таким восторгом, что Александра только головой покачала. Конечно, любит! Она безумно влюблена в Жоржа!

– Господа, ужин готов! – возвестила горничная девушка, появляясь на пороге.

– Очень хорошо, – радостно сказал Жорж, собирая карты и пряча их к себе в карман. – Самое время подкрепиться, а потом, как стемнеет, можно идти в сад и слушать соловьев.

– Да-да! – радостно воскликнула Липушка. – Сад! Соловьи!

Александра опустила голову. Силы ее вдруг оставили. Она кое-как поела и, не дождавшись сладкого, ушла к себе. Липушка ее не удерживала – сразу видно, мечтала остаться наедине с Жоржем. Зосимовна в столовой не появилась, и эти двое вовсю дали волю взглядам и многозначительным улыбкам.

Александра спросила воды, умылась и легла, заперев покрепче дверь. И тело, и душа ее болели. Тело – потому что дали себя знать безумная скачка, падение, долгая ходьба… Душа – потому что Александра тревожилась и печалилась, а вовсе не радовалась оттого, что Липушка вроде бы признала ее сестрой. Сейчас она думала не о себе, не о завещании Протасова, не об имении. Она думала о Николае Полунине. Ей было бесконечно грустно оттого, что глупенькая Липушка так очарована Жоржем, этим краснобаем, в то время как ее любит Полунин – добрый, чудесный человек. Александра представила, как он будет страдать, если Липушка выйдет за Жоржа, а слепому видно, что она только об этом мечтает! – и заплакала от жалости к Полунину, да так и заснула в слезах, уже не понимая, кого больше жалеет, его или себя.

Всю ночь во сне Александра читала письма Данилы Хорошилова. Вернее, пыталась прочитать. Стоило ей взять их в руки, как письма обретали крылышки и улетали от нее. Но улетали не вовсе: садились, словно ручные голуби, на подоконник и прикидывались смиренниками. Однако стоило ей подойти ближе, они вспархивали и улетали вновь. Она измучилась во сне и пробудилась, думая о них же. Наверное, в этих письмах было что-то очень важное, так что, окажись оно в руках Зосимовны, это дало бы ей оружие против Александры.

Ее начинала бить дрожь при одной только мысли о том, что вообще мог написать о ней Хорошилов. Одно слово, прочитанное Зосимовной, могло поставить под удар или даже уничтожить все! Как, ну как Александра могла их потерять?! А может быть, они до сих пор валяются в лесу? Как могла быть столь невнимательной и не найти?

• Предыдущая
• 23/35
• Следующая