Охотник за бабочками - Костин Сергей - Страница 70

— Расчетная высота установлена, — Волк, пока я тут думу думал, совершил ряд маневров. С пользой для нас и с полной безопасностью для расположенного под нами странного миниатюрного мира, — Активности на поверхности не наблюдается. Разве что чуть повысилась ветреность, да речка из берегов вылезла. Это мы на нее так действуем.

Это ничего. Это пройдет.

Я посмотрел в иллюминатор выходного шлюза.

Высоко, черт. Четыре метра, считай. Хорошо, хоть на мох. Все мягче.

— Ты главное воздуха побольше набери, да глаза не открывай, — посоветовал Кузьмич, который, пока я пялился на поверхность, тщательно проверял мое снаряжение, — Да и нос прикрой на всякий случай. Отморозишь.

Я послушно защемил нос пальцами. Набрал воздуха и дернул головой.

Кузьмич понимающе кивнул в ответ, дернул за рычаг.

Дверь переходной камеры с шипением захлопнулась, а выходной с таким же шипением распахнулась. Не долго думая, я сиганул вниз. Медлить нельзя. Нос носом, а уши тоже беречь надо.

Приземление прошло более чем удачно. Правда, как я и предполагал, в стратосфере немного прихватило уши, а в верхних слоях атмосферы в меня врезалась какая-то глупая птица. Чуть глаз не выколола клювом своим. Но мох тундры был мягок и упруг. Словно… С чем бы его сравнить? Мох. Ну да ладно. Обойдется.

Я задрал голову и помахал приветливо кораблю. Но потом подумал и махнул ему в сторону. Вали отсюда, небо не загораживай.

Волк согласно моргнул габаритами, Кузьмич на расстоянии пожал мне руку, и корабль величественно отвалил, красиво мерцая в ионосфере планеты. Встал на стоянку метрах в трехстах от орбиты и затих. Наверняка подсматривает и контролирует каждый мой шаг.

Я вобрал в себя носом свежий воздух тундры, скосил глаза на расположившийся в паре метров от меня экваториальный пояс, заросший лианами и парочкой эвкалиптов, и подумал. Все-таки воздух Родины лучше. Не по мне все эти пустыни и джунгли.

Остроконечная хижина располагалась метрах в десяти от меня. Вход с обратной стороны. Что ж. Нанесем вежливый визит. Интересно, а не разбудил ли их Волк своим шумом? Вынув из ушей бируши и, не заметив никакой враждебной деятельности со стороны хижины, я понял, что Волк все проделал на высшем уровне.

До хижины я пошел в окружную, держась от него на безопасном расстоянии. Миновав болотистую местность с тучей комаров, количеством в восемь…семь… три… Всё, занесены в местную красную книгу. Потом дорога прошла по чернозему, глинозему, пескозему и, по какой-то местной фудзияме, с симпатичным кусочком снега на макушке.

Я собрал этот снег, слепил снежок и осторожно кинул его в дверь хижины. Пока снежок летел, и пока обитатели хижины открывали двери, я быстренько осмотрелся. Главное не навредить местной флоре и фауне. А то потом…

Из хижины донеслось надсадное кашлянье.

Расценив это, как достаточно миролюбивое приглашение войти, я двинулся, прямиком через обширный лесной массив из трех сосен, через пару метров степного ковыля, к хижине.

— Тук, тук, тук, — стучать было не по чему, одна кожа натянутая, и я сымитировал стук посредством голоса.

— Кто там, — раздался из глубины хижины старческий надтреснутый голос.

— Это я, — ответил я, — Крас… тьфу ты, Константин Сергеев. Земное содружество, галактика такая-то, созвездие такое-то.

В хижине с минуту раздумывали, потом, видимо, решили, что я безопасен, и ответили.

— Там справа от входа веревка висит. Дерни за нее. Только не сильно дергай!

Поздно. У меня, как у профессионального охотника за бабочками мгновенная реакция. Сказали за веревку дернуть, я дернул. В результате в руках оказался оторванный с корнем грязно серый кусок с мохнатым распушением на конце. Я повертел веревку, а может и не веревку вовсе, перед глазами, затем осторожно закинул ее от греха подальше в тундру.

Потом подковырнул ножом кожу дверей, там что-то затрещало, крякнуло, и я ввалился внутрь хижины.

— Здрасте — поздоровался я, аккуратно прикрывая за собой вход.

— Здравствуй, коль не шутишь.

Свесив с широкой двуспальной кровати босые ноги, в белой ночнушке, сидел приятной наружности старичок и внимательно разглядывал меня в бинокль. Рассмотрев все, что его интересовало, он достал из-под подушки черную коробочку и стал чуть слышно в нее говорить:

— Человек. Назвался Константином. По фамилии Сергеев. Утверждает, что с Земли. Лицо наглое и хитрое. Порядковый номер такой-то. Конец записи.

Старик засунул коробочку обратно под подушку, нащупал ногами тапки, спрыгнул с кровати, покряхтел, кутаясь в махровый халат. Потом прошамкал в дальней угол хижины и, покрутив ручку старого и странного аппарата, (я такой же на Бабяге в лифте видел) поставил на черный блин штуковину. Из угла хижины полилась медленная, весьма симпатичная музыка. Скрипки, тромбоны и все такое прочее.

— Садись, путник, — старик прошел к дубовому столу, сел в скрипучее кресло и пододвинул к себе толстую замасляную книгу. Таких толстых я никогда раньше не видел. ПаПА обычно из раскопок только тощие привозит. Иногда с картинками.

— Ага, — поблагодарил я за приглашение и уселся на пол перед столом. Из мебели кроме вышеназванной двуспальной кровати, стола и стариковского в хижине больше ничего не имелось.

— Цель визита? — спросил старик, разглядывая конец гусиного пера.

— Чего? — не понял я.

Дед отвел перо в сторону, внимательно взглянул на меня и почесал под бородой.

— Цель визита, спрашиваю. Пообщаться, познакомится, пожениться. А может так, по баловству ненадолго. Женсчину, мунсчину, а может что другое? С вредными привычками или без. Как насчет из мест лишения?

— Нам бы пожениться, — скромно улыбнулся я. А у самого в сердце стучит. Ведь какой выбор старик предлагает.

Дед захлопнул книгу и аккуратно отложил ее на край стола.

— По объявлению, что ли? — поинтересовался он, сморкаясь в широкий желтый платок.

Я вспомнил объявление на трехпутье и кивнул. По объявлению.

— Если жениться, да по объявлению, да еще и с женсчиной… — он вопросительно посмотрел мне в глаза.

— С женщиной, с женщиной, — хорошо, старик, что конечную цель обозначил.

— С женсчиной, — отчетливо подчеркнул дед, — Тогда только одна кандидатура имеется.

Дел открыл ящик стола и стал разгребать имеющийся там мусор.

— Зовут совсем даже неплохо. Василиса Премудрая. Фамилия такая. Премудрая. У тебя, путник, тож не сахар. Давно уже на картотеке у меня. Засиделась бабонька. Ага. Вот. Взгляни-ка на фотохграфию.

Дед протянул через стол прямоугольник.

С пожелтевшего листка размером девять на двенадцать (глаз-алмаз) на меня взирала плоская (изображение такое) Василиса по фамилии Премудрая.

И ничего даже такая. Щеки красные, намазанные. Брови черные намазанные. Губы алые намазанные. Волосы черные, намазанные. Нос… Нет, нос вполне нормальный. С прыщиком, правда, небольшим на кончике. На голове то ли устройство передающее, а может и принимающее. то ли аппарат для обучения неизвестной мне конструкции. А так… Отмыть если, то вроде бы и симпатичная.

— Нечего деваха? — дед перегнулся через стол, и сам любовался Премудрой, — Тридцать три языка знает, участок дачный в Карбоне. Повезет кому-то?

— Ничего, — согласился я, — А с головой как? Все дома?

Старик пару мгновений, стандартных конечно, смотрел на меня непонимающими глазами, потом лицо его посветлело и он хлопнул себя ладонью по лбу.

— Дома?! Дома все в порядке. Полна чаша. И золотишко. И парча. И немного кумача.

Я решил поправить деда.

— Премудрая только фамилия, или суть души?

На этот раз дед сообразил быстрее.

— Умна! Тут ничего не скажешь. Умна и работяща. Хочешь, любое животное взбесившееся на бегу остановит. А хочешь, в любую агрессивную среду за тобой пойдет. Так берешь, али как?

Второе-то мне без надобности, а вот то, как она с животными умеет, это пригодится. Я уже представил, как мы вдвоем с этой самой Премудрой бабочек на пару загоняем.