Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович - Страница 73

• Предыдущая
• 73/89
• Следующая

Тассименше подносила амулет то к уху, то ко рту, мурлыкая, как кошка, и что-то шептала еле слышно, уткнувшись лицом в грудь оруженосца. А он, не расслышав, что она говорит, переспросил — и тогда Тассименше стала шептать ему на ухо.

Выглядело это, как воркование двух влюбленных, и другие рабыни, ожидали продолжения — но Ян Тавери вдруг отстранил от себя боевую гейшу и объявил всем:

— Придется идти в Асмут.

— Это еще зачем? — возмутился Эрлин, который спешил к себе в Таодар. Надежда, что он успеет туда раньше брата Грейфа, таяла с каждым часом, и Эрлин все больше нервничал.

Поэтому Ян Тавери положил руку на эфес меча, прежде чем ответить:

— А больше некуда. Назад нельзя, в Таодар не пройти. А в Асмут можно попасть через перевал Гро и долину Марит.

Вопреки ожиданиям, Эрлин отреагировал на это спокойно, зато встрепенулась Сандра сон-Бела, которая с детства жила в предгорьях Эркадара и хорошо знала многое из того, о чем другие только догадывались.

— За перевалом Гро начинаются владения Эрка, — сказала она. — Девушкам туда нельзя.

— Почему? — спросила одна из тех гейш, которых Барабин приобрел позднее других, отбив их у Ночного Вора во время рейда в Гиантрей.

— Если девушка переступит границу запретной земли, демоны тотчас унесут ее прямо в замок Эрка, — пояснила Сандра.

Однако у Яна Тавери и на это нашелся ответ.

— Граница пролегает у Синих гор, — сказал он. — А мы спустимся в долину Марит.

Возражать оруженосцу Сандра не рискнула. Даже будучи первой красавицей деревни Таугас, она стояла в табели о рангах гораздо ниже оруженосца. А став по собственной глупости рабыней, оказалась еще ниже.

К тому же несмотря на всю свою осведомленность, она довольно смутно представляла, где находятся Синие горы, а где — долина Марит. А Ян Тавери говорил как человек, которому то и другое хорошо известно.

Но повел всю группу за собой почему-то не он, а все та же Тассименше. И следуя за нею, рабыни Истребителя Народов все дальше уходили от того места, где у кромки воды из последних сил отбивался от дружины Грейфа Ингерфилиаса их бежавший из плена хозяин.

Прежде чем Барабина удалось свалить на землю и связать, он успел отправить на райский остров за последним морем не меньше четырех аргеманов.

Пятым мог бы стать сам Грейф, но тут Барабину не повезло.

Камень, пущенный из пращи, ударил его в правое плечо возле ключицы. Боль была адская, и рука отказалась повиноваться.

Самое время было подумать об удаче, которая до последних дней была с Романом заодно, а теперь вдруг отвернулась — причем настолько явно, что мистик давно бы задумался, уж не обидел ли он ее чем-нибудь.

В прежней жизни Барабин мистиком не был, но пребывание среди варваров в ранге колдуна кому угодно свернет мозги набекрень.

И когда Барабину крутили руки, причиняя адскую боль, в голове его мелькали обрывочные мысли о том, что надо принимать какие-то меры, дабы вернуть благосклонность судьбы.

Но к тому моменту, когда его грузили на «Торвангу», Роман так ничего и не придумал. А дальше ему стало и вовсе не до того. Его швырнули на дно драккара лицом вниз, а на дне, между тем, было полно воды.

Как уж там чинили «Торвангу» мастера из Альдебекара — это вопрос отдельный, но поставленная ими заплата протекала, как решето.

Кое как законопаченные щели между заплатой и досками днища плохо держали воду, и будь погода чуть похуже, драккар просто не дошел бы до того места, где с его борта заметили идущих по берегу беглецов.

И все-таки «Торванга» держалась. Вот только связанному Барабину было от этого мало радости. Ему приходилось предпринимать сверхчеловеческие усилия, чтобы не захлебнуться.

Дружина Грейфа Ингерфилиаса заметно поредела в результате боев в Альдебекаре, но Грейф не решился заставить вычерпывать воду плененных заново рабынь. Боевые гейши баргаутской принцессы были слишком опасны. Некоторых из них убили на месте, а остальных связали не менее надежно, чем Барабина.

Сама принцесса сидела, привалившись к борту. Вода заливала ее ноги, но она, по крайней мере, могла нормально дышать.

Барабина в конце концов тоже перевернули. Грейф по-прежнему хотел, чтобы он остался жив.

Романа и Каиссу даже не стали наказывать по прибытии в Фораберген. Зато боевые рабыни поплатились з бегство сполна.

Их отдали на расправу семьям тех, чьи дети погибли и чьи дома сгорели во время побега.

Каиссе пришлось на это смотреть, и зрелище было таким, что она вновь впала в прострацию.

Теоретически аргеманы могли оставить гейш, выданных на расправу, у себя в рабстве, дабы они работой загладили нанесенный ущерб. Но ни одна из пострадавших семей так не поступила.

Рабынь из личной стражи принцессы жгли огнем, травили собаками, забрасывали камнями, били смертным боем и в конце концов убили всех.

Хотели убить и Барабина с принцессой, но Грейф с боевым топором в руках встал на их защиту.

Эта добыча была слишком ценной.

Грейфа в Форабергене боялись — но пока чинили заново «Торвангу», ему приходилось все время держать Романа и Каиссу в поле зрения.

Большой драккар ремонтировали несколько дней, и каждый вечер Барабин, засыпая, не знал, проснется ли он утром. Теперь его заковали так, что о сопротивлении любому нападению нечего было и думать. А кроме того, к нему приковали Каиссу.

И чтобы совсем уж лишить их воли и силы, пленников все эти дни не кормили.

Когда «Торванга» была отремонтирована окончательно, Грейф собрался идти на ней вдоль берега вглубь Таодара, захватив с собой Барабина и Каиссу. Но это вызвало недовольство среди жителей Форабергена.

Они знали не только о том, что перемирие с баргаутами разорвано, но и о том, что король Родерик задумал продолжить дело отца и намерен вторгнуться в Таодар. А Фораберген — это первое селение аргеманов на Таодарской дороге.

Однако Грейф знал о делах в Баргауте больше. Родерик связался в свару с горцами, а это никогда еще не доводило до добра. Так что аргеманам пока опасаться нечего.

Поход же на Торванге в центральную часть Таодара сулит большие выгоды всем, кто участвовал в захвате особо ценной добычи. Уже найден покупатель, готовый заплатить огромные деньги за принцессу Каиссу. И есть человек, который согласен выложить приличный выкуп за чародея бар-Рабина.

И с этой сделкой надо торопиться. Потому что королева Барбарис уже прислала из замка дона Груса Лео Когерана воззвание, в котором заклеймила позором вероломного Родерика и отреклась от него, как от сына. И сказано в этом воззвании, что королева на Книге Друидов поклялась отдать принцессу Каиссу тому воину, который освободит ее из плена.

И хотя Каисса была опозорена рабством, в баргаутском стане говорили, что королевская кровь сильнее любого позора.

А раз так, что среди баргаутов могли найтись горячие головы, готовые сунуться ради принцессы не то что в Фораберген, но даже и в глубину Таодара. Тем более, что по королевству Баргаут с легкой руки майора Грегана, с которым слишком откровенничал Эрлин Ингерфилиас, с быстротою лесного пожара распространяется слух о бичевании принцессы и крови ее, пролитой по вине Родерика.

Понятно, что это сообщение ничуть не успокоило жителей Форабергена. Горячие головы — тоже не подарок, и в ожидании их нападения лучше будет держать «Торвангу» и дружину наготове у границ аргеманской земли.

— Пусть плату за гейшу и выкуп за колдуна везут сюда, в Фораберген! — кричали Грейфу, но он только усмехался в ответ.

— Такие сделки не заключаются в деревне на краю аргеманской земли. Такие сделки совершаются в пещере клятв.

С жителями Форабергена Грейф разговаривал на аргеманском языке, которого пленники не понимали. Так что Барабин узнал о том, куда именно они плывут, последним, уже на борту «Торванги».

Но зато он был чуть ли не единственный, кто сразу догадался, с какой целью старший Ингерфилиас так стремится доставить его и принцессу в пещеру клятв.

• Предыдущая
• 73/89
• Следующая