Сквозь строй - Хэддикс Маргарет Петерсон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/50
• Следующая

— Да если тебе придется заплатить за мое путешествие миллион долларов, ты этого даже не заметишь! — проговорила мисс Плюдерботтом, и глаза ее сделались холодными как сталь. — А я, если бы захотела тебя повоспитывать — хотя это не совсем корректное слово в данном случае, — заставила бы тебя, например, сделать что-нибудь такое, что не прошло бы для тебя даром. Например, пообещать мне, что прочитаешь всего Шекспира. И написать сочинение по каждому его произведению.

— Я и так могу, — еле слышно ответил Йона.

Он думал, что она скажет — вот, ты можешь кого угодно нанять, чтобы за тебя написали отличное сочинение. Но эти вопросы можно уладить с помощью адвокатов. Пусть думают — это их работа.

Ну вот, кажется, и все.

Но неожиданно взгляд ее смягчился. И стал почти добрым.

— Да как же так, Йона? — растроганно сказала она, прижимая к сердцу кошелку времен холодной войны. — Почему? Каждый второй нормальный пятнадцатилетний подросток стал бы ныть и стонать и вести себя так, словно я собираюсь подвергнуть его страшнейшей из пыток! Но ты… ты ведь и правда любишь Шекспира. Я вижу это по тебе.

Йона подскочил словно ужаленный.

— Нет! — твердо сказал он. — Это неправда! Мисс Плюдерботтом не сводила с него строгих, проницательных глаз.

— А вот теперь ты лжешь, — сказала она. — Ты ведь не просто любишь Шекспира, ты его настоящий поклонник.

Йона бросился перед ней на колени.

— Пожалуйста! — взмолился он. — Не говорите никому об этом! Я все для вас готов сделать. Я куплю вам билеты на все пьесы Шекспира в каждый реконструированный «Глобус» мира. Вы будете в восторге от Токио! И Рима! И…

— Йона! — крикнула мисс Плюдерботтом и рассмеялась. — Но это не преступление — любить Шекспира!

— Но это разрушит мою репутацию! — в отчаянии завопил он. — Мой рэп, мой респект, мой аттитюд… мое стрит-кредо! Со всем будет покончено!

Разумеется, в кругу своих — исключительно в клане Януса — он не стеснялся бы признаться в любви к Шекспиру. И не только. А также к Моцарту, Рембрандту, Бетховену и Баху… Ко всем старикам.

Он даже как-то проговорился об этом Дэну, когда они были в Китае. Но он всегда может отказаться от своих слов.

Но поклонники! Им ни в коем случае нельзя знать эту сторону его жизни.

— Но это о'кей, — сказала мисс Плюдерботтом. — Честно, у Шекспира есть много общего с рэпом.

Йона тупо смотрел на нее.

— Но… это то, о чем я и сам все время думаю, — еле слышно сказал он.

— И именно поэтому каждый раз, когда я начинаю цикл лекций по шекспировскому сонету, я предваряю его твоей строкой «Жил я, жил, и гангстой стал». Дети тогда сразу понимают, что такое стихотворный размер.

Йона как стоял перед ней на коленях, так и рухнул на пол. Потом сел, встряхнул головой и медленно-медленно проговорил:

— Вы? Вы знаете мои песни?

— Вон из класса! — воскликнула мисс Плюдерботтом. — А ты думаешь, что семидесятилетняя кляча из штата Айова не способна полюбить рэп? А ты знаешь, что эта твоя последняя песня, которую ты выставил в онлайн — «Междоусобная боль», — лучшая из всех, что ты написал!

Ага, так, значит, мисс Плюдерботтом — просто еще одна фанатка. Все ясно. Проблем не будет.

— Значит, вы скажете и полиции, и журналистам, что вы просто обознались, — сказал Йона уверенно. — И просто приняли меня за какого-то другого парня. И что меня вообще не было в тот день в «Глобусе».

— Нет. Я не могу это сделать. Ты забыл, что я тебе сказала — о честности и прямоте? — напомнила мисс Плюдерботтом.

— Но вы же фанатка!

— И именно поэтому я не допущу, чтобы рядом с тобой существовала ложь! И тебе, и мне нужна только правда. «Всего превыше: верен будь себе. Тогда, как утро следует за ночью, последует за этим верность всем». Это из…

— «Гамлета», — хмуро продолжил Йона.

Йона и чувствовал себя словно Гамлет. Обреченным. Мисс Плюдерботтом никогда не изменит своих показаний. Йоне предъявят обвинение в вандализме. Его карьере настанет конец. А гонка за ключами будет все хуже и хуже — пока ему действительно не придется кого-нибудь пристрелить.

— Йона, это не просто слова, — неожиданно ласково обратилась к нему мисс Плюдерботтом. — По-моему, тебе действительно надо стать верным себе. Перестать себя обманывать и стать самим собой.

«О чем она? Наверное, она хочет, чтобы я на весь мир признался в любви к Шекспиру. Но нет, не только это… В ее голосе есть что-то еще… Кто есть истинный я? Тот, кто чуть не убил Дэна, или тот, кто спас ему жизнь? Маменькин сынок или тот, у кого есть собственное мнение?»

«Кто я?»

Дэн заглянул в люльку. В ней лежала кукла, которая, видимо, представляла собой Шекспира-младенца.

«А вдруг ключ в кукле? — подумал он. — У нее под платьем? Или внутри?»

Дэн осторожно протянул руку…

И почувствовал, как его тело само откинулось назад. Кто-то цепко держал его за ворот.

— Молодой человек!

Это был экскурсовод. Та самая дама с обманчиво добрыми глазами, которая встретила их на пороге дома, в котором якобы родился Шекспир.

Она не спускала с него строгих глаз.

— Ни к чему не прикасаться! — предупредила она твердо.

— Но вы сами сказали, что здесь нет оригиналов…

— Но всем этим вещам не одна сотня лет! — прервала его она.

Интересно, он только хуже сделает, если скажет: «Да, но только не кукле. Она из пластмассы». Или лучше не надо?

Но не успел Дэн решить, стоит ли ему искушать судьбу, как экскурсовод, держа его за загривок, выпроводила из зала.

— Вон! — командным тоном сказала она.

Эми с Нелли остались в доме, притворясь, что они не с ним. Они тоже вполне способны найти ключ. Вдруг у них получится?

Но вскоре они присоединились к нему в саду шекспировского дома. У Эми был мрачный вид. Она грустно качала головой, как бы говоря, что нет, ничего у них не получилось.

— Эта тетка вылитый верстовой столб! — пожаловался Дэн.

— Это тоже из Шекспира? — спросила Нелли.

— Нет. Это из дорожной вывески, — объяснил он. — Вы не заметили — когда мы ехали, там на дороге были такие знаки: «Осторожно, верстовые столбы!» Что это, как вы думаете? Как у нас лежачие полицейские? Думаю, что так. Но очень похоже на ругательство.

Эми скинула со спины рюкзак. Он с грохотом упал на землю. Она так и носила с собой всю библиотеку за спиной. И всего Шекспира. «На всякий случай». Кажется, она целилась прямо ему в ногу. Но все обошлось. Он вовремя отпрыгнул.

— Ну, правда, Дэн! Ты думал на глазах у этого гида просто так взять что-то в музее?! Где твои мозги?

— На месте мои мозги, — ответил он. — Я думал, что она не смотрит. И что в этой кукле лучше всего спрятать ключ. И что надо торопиться. Вдруг кто-то успеет до нас его похитить?

Эми уперлась кулаками в бока.

— Ты здесь кого-нибудь видишь, кроме нас? — строго спросила она.

— Нет, но…

Дэн замолчал, потому что она больше его не слушала. Она растерянно озиралась по сторонам. Потом подошла к ограде пустынного сада и выглянула на улицу.

— Ты что-то потеряла? — язвительно спросил он.

— Кэхиллов, — передразнила она его. — Вам не кажется странным, что их нет вокруг?

«Действительно странно», — решил Дэн.

У всех других кланов было восемнадцать часов, чтобы догнать их. Когда они наконец добрались вчера до Стратфорд-на-Эйвоне, дом-музей Шекспира был уже на замке. И все окна были закрыты ставнями. Так что им пришлось идти в гостиницу и ждать до утра.

— Спорю, что никто ничего не понял из тех обрывков, которые им достались. Мне достался самый большой кусок из стихотворения! — гордо сообщил Дэн. — Они ничего не знают!

— Да, но, с другой стороны, если ты ищешь что-то, связанное с именем Шекспира, это же просто очевидно, что все пути ведут сюда, на его родину, — заспорила Эми. — Все кланы знают, что ключ связан именно с Шекспиром, раз они были в «Глобусе». Скорее всего, это мы чего-то не знаем. Может быть, все они уже давно в другом его доме.

• Предыдущая
• 18/50
• Следующая