Семейный роман - Анисимова Ольга - Страница 49

• Предыдущая
• 49/54
• Следующая

Не успел Морозов приподняться из-за стола, как в комнату заглянула раскрасавица Яна — секретарь Макса.

— Кто тут у вас на телефоне повесился? Невозможно дозвониться! недовольно выдохнула она и тут же переменила тон, — Аль, тебя опять Максим Андреевич требует.

Алла встала из-за стола, взяла папку с бумагами, внутренне настраиваясь на этот незапланированный разговор. В голосе Яны слышалось странное участие. Вообще-то надменная Яночка вела себя с окружающими подчёркнуто высокомерно, как лицо приближенное к шефу. Из-за чего она переменилась теперь к Алле? Из сочувствия или оттого, что решила закрутить романчик с Ильёй — их уже не раз видели вместе в курилке и в кафешке внизу.

Алла замешкалась у стола и дождалась, пока Яна уйдёт. Ей почему-то не хотелось идти к Максу вместе. О чём заведёт благорасположенная Яночка разговор — о том, почему она расстались с Максом или захочет поболтать про Илюшу?

Нет, скорее всего Яну интересовал только Илья. Алла убедилась в этом, когда, шагая по коридору, увидела, как длинноногая красавица хохочет о чём-то с Илюшей на пороге его кабинета. Ах, Илюша, Илюша… Может быть, на самом деле Геле стоит поработать в фирме — поглядеть на своего драгоценного дядю в стенах фирмы, если ей не достаточно того, что у него живёт Дина. Возможно, хоть это её немного отрезвит. Или разозлит. Как сейчас Аллу, вынужденную опять нестись к шефу. Сейчас она ему скажет, что невозможно работать безошибочно, когда тебя всё время дёргают. Или нет, не надо! Она не покажет ему своего недовольства — она по-прежнему попытается быть сдержанной и спокойной — «да, Максим Андреевич», «Спасибо, Максим Андреевич за то, что указали мне на мою ошибку», «Я всё исправлю, ненаглядный Максим Андреевич, мой любимый, мой ненавистный….»

— Илюша, спасибо, что ты заехал ко мне, — Полина обняла Илью на пороге своей квартиры, — проходи, милый. Сколько мы уже не виделись, я так по тебе соскучилась…

Илья поцеловал Полину в щеку.

— Я тоже, мама Поля, — тихо ответил он. — Извини, что я долго не приезжал к тебе. И сегодня приехал только после твоего звонка. Я неблагодарная скотина. Как ты живёшь, как твои дела?

— Пойдём я тебя накормлю хорошим ужином. Ты ведь по-прежнему питаешься кое-как и где попало.

— Не беспокойся обо мне. Я уже вырос, — улыбнулся в ответ Илья.

— Вырос… — вздохнула Полина, усаживая Илью за стол, — вы все выросли, но я так беспокоюсь о вас. О тебе, о Саше, о девочках. Вот только за Кирюшку мне спокойнее. Во-первых, он живёт с отцом, а во-вторых, у него такая замечательная Юля.

— Девчонки тоже сейчас живут с отцом, — возразил Илья.

— Да-да, я знаю… Как там Алла? У меня за неё болит сердце.

— Алла — молодец. Она оказывается такая сильная, я не ожидал от неё. Сильная и гордая. Она, конечно, переживает, но виду не подаёт. Это бесит Макса, но должно ему и понравиться. Он уважает сильных людей. Я не знаю, как ей живётся дома, я там не бываю, но на работе она держится отлично.

Полина на минуту отвернулась к посудному шкафу за тарелками, протянула было руку, но тот час же её безвольно опустила.

Илья заметил это её непроизвольное движение и, выдохнув, произнёс:

— Мама Поля, оставь ты этот ужин, я вполне сыт, давай сядем и поговорим обо всём, что тебя волнует. Я знаю ведь, что не ужинать ты меня к себе позвала. О чём ты хочешь спросить у меня — о Сашке, о Геле, о моих отношениях с братом?

— Я не могу требовать у тебя отчёта… — неуверенно начала Полина.

— С Гелей я не встречаюсь, — довольно резко ответил Илья, — но если ты сейчас начнёшь меня благодарить за это — я уйду.

— Нет, нет, — воскликнула смятенно Полина и торопливо опустила руки Илье на плечи, будто он уже собрался соскочить с места и убежать. — Я знаю, как всё это нелегко — все эти разговоры, выяснения отношений, поучения… Илюша, но я вчера говорила с Гелей — и теперь не нахожу себе места. Ты не представляешь, что с ней творится — она чужая. Потерянная, измученная. Обозлённая на всех и вся. Я не представляю, как ей помочь. Она бредит тобой. Ещё немного — и она сорвётся, натворит каких-нибудь безумий.

— Что Я могу сделать? — глухо и напряжённо спросил Илья, — только одно — исчезнуть навсегда из её жизни. Уехать, раствориться, умереть…

— Перестань! — закричала Полина, — как я могу тебе желать такое — ты для меня — мой ребёнок! Но ведь ты сильнее!.. Она — маленькая, избалованная романтичная дурочка. А ты взрослый умный мужчина, только ты один можешь всё изменить и всё исправить.

— Исправить? — глаза Ильи сузились, — ах, понятно — исправить. Значит, ты тоже считаешь меня виноватым. Не говори ничего — я уже слышал всё это от Антона. Ладно, пусть так. Пусть я негодяй и подлец, кровосмеситель… ненавижу это слово!!!! Скажи мне, что я должен сделать, чтобы всё изменить и исправить. Скажи мне, ты ведь уже придумала — и я пойду.

— Илья, прости! — вырвалось у Полины вместе со слезами, — никуда ты не пойдёшь, забудь всё, что я тебе наговорила… просто я до сих пор не могу прийти в себя после встречи с Гелей. Скажи мне, Илюша, ты любишь её?

— Нет! — кровь отхлынула от лица…

— Она всего лишь моя племянница, — почему-то вдруг перехватило горло…

— Это была ошибка, — перед глазами встал туман.

— Скажи, как мне её исправить и я исправлю, — погас голос.

Полина смотрела на плачущего Илью и невыносимое горе переполняло её. Горе и страх за своих несчастных, непутёвых детей. А ещё было ни с чем не соизмеримое ощущение вины. Да никакие условности не стоят капли этих слёз. Что ужасного натворили дети? Просто хотели любить. И как расплата за любовь — боль и унижение от того, что их любовь бесчувственно и холодно растоптали, прикрываясь непререкаемыми постулатами. Что же они все получили взамен? Потерянного Илью с обвалившимся на него лавиной одиночеством, бросившую им вызов Гелю, которая будто бы целью себе поставила сорвать все запретные плоды разом.

Она ворвалась вчера в квартиру Полины — безудержно, лихорадочно весёлая, словно пьяная.

— Мамуль, я порвала, блин, колготки! Мы квасили в пивном ресторане, там такие дурацкие лавки! А потом я вдруг вспомнила, что ты тут рядом живёшь. Дай мне во что — нибудь переодеться!

Полина хотела было сказать дочери, что пива бы ей уже довольно. Но вдруг почуяла сладковатый запах «травки». Она знала его хорошо. К ним в кризисный центр приходили девчонки и дамы с проблемой наркомании. Иногда от них пахло так же.

Полина испугалась не на шутку. Анаша — это очень серьёзно, потому что она — только начало…

— Мам, давай скорее, меня ждут. Мы сегодня празднуем Ванькин день рождения! — торопила её Геля, а Полина не могла сдвинуться с места. Кто такой этот Ванька, куда они поедут дальше, что за люди сейчас вокруг её маленькой девочки?

Надо немедленно закрыть дверь, запереть её на все замки, но не выпустить Гелю! что ещё делать? Звонить Антону, психологу, психиатру — кому угодно, только чтобы они что-нибудь сделали!!!

Полина едва сдержала свой первый безумный порыв, попыталась взять себя в руки и спокойно, как ни в чём ни бывало спросила:

— А Костя тоже с вами?

— Кто? Костя? Какой ещё Костя? Нету с нами никакого Кости. Юрка есть, Никита, Ванька… Ещё кто-то — не помню, как зовут, — Геля говорила и не переставая смеялась, — из-за него-то я и порвала колготки. Он такой неуклюжий. Просто валенок. И болван! Да все они болваны! Кретины, идиоты…

Гелька заливалась смехом, стягивая колготки.

— Все мужики — кретины и идиоты… грубые и самодовольные! Как они мне все надоели!

— Так может, останешься и не поедешь никуда? — попыталась вставить Полина в сумятную речь дочери. Но Геля её не слышала:

— Липнут, лезут целоваться, так противно!

А потом вдруг словно осеклась, сбилась и уже совсем другим тоном, нервным, торопливо — судорожно продолжила:

— А ты знаешь, как целует мой Илья? Так никто не может… ты не представляешь, какой он ласковый, мой Илья. Я так по нему скучаю, ма-амочка!..

• Предыдущая
• 49/54
• Следующая