Подняться на башню - Андронова Лора - Страница 51

• Предыдущая
• 51/71
• Следующая

— Завтракать будешь? — безмятежно спросила Риль, и по ее улыбке он понял, что волшебница прочитала его мысли.

Хёльв затравленно кивнул и, примостившись на краешке стола, придвинул к себе тарелку с ветчиной. Потянулся к булочкам.

— Так что, говоришь, есть надежда? — спросил Лэррен, продолжая начатый до появления юноши разговор. Риль кивнула:

— Горничные говорят, что, проснувшись утром, он расплакался и несколько раз пробормотал: «Всемилостивая Амна». Думаю, постепенно его можно будет вернуть. Да и подлечить не мешало бы: сестры явно не слишком старались поставить его на ноги.

Эльф неопределенно хмыкнул.

Из-за дверей донесся грохот, голоса, топот множества ног. В столовую вбежал раскрасневшийся паж, следом вошли две горничные, заботливо ведя спотыкавшегося юродивого.

От удивления Хёльв даже перестал есть. Умытый и причесанный, облаченный в костюм хорошего сукна, калека больше не походил на извалявшегося в придорожной канаве нищего. Его усы и борода были аккуратно подстрижены, щеки — выбриты и припудрены.

Опустив голову, калека неловко подошел к столу и вцепился пальцами в спинку стула.

Риль улыбнулась и поднялась ему навстречу, шелестя платьем.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Угощайтесь.

Калека поднял на нее глаза, и его лицо мгновенно изменилось. Сонное, бессмысленное выражение исчезло, уступив место живой заинтересованности. Отступив на шаг от стола, он склонился в поклоне, прижал правую руку к сердцу.

— Рыцарь Мерлок, прелестная госпожа. Почту за честь вам служить, — четко выговорил он.

Все с изумлением уставились на него.

— Однако, — буркнул Лэррен.

— Он понимает, — сказал Хёльв. Горничные тревожно защебетали.

— Неужели пришел в себя? — воскликнула одна.

— Каков кавалер! Не мог себе позволить при даме в безумии пребывать, прыснула другая.

Риль знаком приказала им замолчать, быстро подошла к рыцарю и заглянула ему в глаза.

— Я здоров, — хрипло сказал он. Моргнул, потряс головой. — Я совершенно здоров.

— Вид проснувшийся, — прокомментировал эльф, Мерлок выпрямился, с удивлением посмотрел на свои искалеченные ноги, на покрытые бугристыми шрамами кисти рук. Согнул и разогнул изуродованные пальцы.

— Что со мной? — прошептал он. Никто не ответил.

— Что со мной произошло? — повторил он настойчивее. Все молчали.

— Я не помню, — с ужасом сказал Мерлок. — Я ничего не помню.

Лэррен и Хёльв смущенно переглянулись. Чародейка вздохнула, обняла рыцаря за плечи.

— Вспомнишь, — пообещала она. — Ты все вспомнишь. Только не волнуйся. Оно вернется само.

Рыцарь в замешательстве посмотрел на нее.

— Риль, — представилась волшебница. — Риль Арбигейла.

— Мерлок, — сказал он и тяжело опустился на стул, задев локтем фарфоровый кувшинчик.

Напряженно прислушивавшиеся к разговору горничные бросились вытирать обширную молочную лужу.

— Ну-ка брысь, — прикрикнула на девушек Риль, подождав, когда они закончат.

Те неохотно повиновались, бросая любопытные взгляды на понуро молчавшего гостя.

— Замечательные булочки, — заметил Лэррен, прерывая затянувшуюся неловкую паузу. — Очень люблю корицу.

— И я, — поддакнул Хёльв. — Просто обожаю.

Риль налила Мерлоку чашку травяного отвара, положила на тарелку кусок пирога. Рыцарь покорно ковырнул ложкой в яблочной начинке и отпил глоток чая.

— Холодно, — пробормотал он.

— Что? — переспросила чародейка. Ее брови взметнулись вверх.

— Мне было холодно.

Мерлок беспомощно пожал плечами, желая показать, что сам понимает, насколько странно звучат его слова.

— Очень холодно.

— Не перенапрягайся, — мягко сказала Риль. — Не надо себя мучить.

Но рыцарь ее не слышал. Отодвинув чашку, он облокотился на стол, сжал ладонями виски. По его лицу промелькнула тень.

— Большое здание, — еле слышно шепнул он. — Огромное, старое. Замок.

Лэррен подался вперед:

— Брошенный? Пустой?

Губы Мерлока болезненно искривились.

— Нет. Там были люди. Много людей.

Хёльв вздрогнул, чувствуя, как темная шелестящая волна коснулась его ступней. В ушах тяжело зашумело, глаза затянуло пеленой. Он хотел крикнуть, махнуть рукой, позвать на помощь, но не смог и пошевелиться.

— Они… Они сражались. И я сражался тоже.

— Против кого вы сражались? — спросил эльф.

— Это была война? — поинтересовалась Риль.

Голоса друзей доносились будто издалека, стихая, растворяясь в пространстве. Столовую заволокло туманом — мокрым, плотным, живым.

— Убарис, — неуверенно произнес Мерлок. — Кажется, это был замок Убарис, резиденция герцога Акины.

Лэррен скептически хмыкнул:

— Ты уверен?

— Да. Я хорошо это помню.

«Убарис? Опять Убарис? Он же мне сегодня снился», — подумал Хёльв и потерял сознание.

Деревня горела. Веселое пламя плясало на руинах длинного, недавно отстроенного хлева; озорно потрескивая, пожирало соломенные крыши изб; стремительно бежало по изгороди, вспыхивая костерками на высохших кустах. Пахло гарью и кровью.

Возле полыхавших халуп лежали тела — обожженные, разрубленные, искалеченные.

Акина Убарский медленно шел по пожарищу, бывшему когда-то главной улицей Ягодного Яра. За ним, на расстоянии десяти шагов, следовал лейтенант Кирун. Повсюду мелькали черно-болотные мундиры, раздавались команды: военные пытались вытащить из огня запертых в собственных домах крестьян.

— Отвратительно, — сказал герцог, остановившись на относительно чистом каменном пятачке и брезгливо стряхивал с сапог пепел. — Солдаты не должны воевать с бабами и пахарями. Это мерзко. Мерзко и противоестественно.

— Злобные дикари, — робко заметил Кирун. — Чего от них можно ждать?

Вельможа глянул сквозь него и передернул плечами:

— Недоразвитые народы обычно видят сражение как поединок сильных, наиболее достойных мужей.

— Но эта бессмысленная резня… Герцог покачал головой:

— Именно эта бессмысленность меня и угнетает. — Он достал из кармана платок, повертел его в руках, словно не зная, что с ним делать. — Жаль, что мы не успели раньше.

Кирун не мог с ним не согласиться.

…Разведывательный отряд вошел в Ягодный Яр в три часа пополудни, но зарево пожара было видно давно, с того момента, как группа спустилась с лесистых холмов на равнину.

По пшеничному полю шла широкая просека — темная полоса частью вытоптанных, частью сожженных колосьев четко выделялась на желто-золотом фоне.

— Что твой большак, — сплюнул кто-то из солдат. — Пять рыцарей с копьями наперевес спокойно пройдут.

— Сколько зерна погубили, уроды забугорные. Крестьяне-то вкалывали, голодать теперь будут…

Немолодой бывалый вояка с сомнением посмотрел на затянутый алым дымом горизонт.

— Вряд ли, Пит, ой вряд ли.

Уже на ближних подступах к селу стало ясно, что старый солдат был прав: возле заросшего ряской пруда лежали тела четырех женщин. Все были убиты ударами ножа. Бросалось в глаза то, что смертельные раны нанесены уверенно и легко, походя. Без излишней жестокости, просто для того, чтобы убрать с пути досадное препятствие.

— Косарь, — коротко бросил Акнна. Присевший на корточки возле тел Кирун удивленно посмотрел на него снизу вверх.

— Не копье, не меч, не стрела, — пояснил герцог. — Просто косарь. Это значит, что кудиумы не сражались.

Кирун кивнул и нервно облизнул губы. Плотный черный дым столбом поднимался на горизонте…

— Лейтенант! Лейтенант? Нашел время спать. — Акина тронул его за плечо, возвращая к действительности.

— П-простите, светлейший господин, — смущенно пробормотал он. — Я задумался.

Герцог криво усмехнулся:

— Что ж, самое время.

Кирун побледнел, стиснул пальцами рукоятку меча.

— Но намерение похвальное. — Акина вздохнул. — Давай бегом, посмотри, как идут дела.

Лейтенант быстро поклонился и бросился исполнять приказ.

— Кого найдете в сознании, способного связно рассказывать, ведите сразу ко мне! — крикнул ему вслед герцог, — Лекарь потом.

• Предыдущая
• 51/71
• Следующая