Рыцарь без ордена - Легостаев Андрей - Страница 53

• Предыдущая
• 53/62
• Следующая

— Ему осталось последнее испытание — поединок с рыцарем, ни в чем ему не уступающем. По вашим, так сказать, рыцарским понятиям. Честный и благородный бой, которым вы столь дорожите… Он пройдет. — Последнюю фразу девчонка произнесла со спокойной уверенностью.

— А если не пройдет? — с тревогой спросил молодой человек.

— Тогда пойдешь ты, и станешь мне не братом, а отцом. Ты мне тоже симпатичен…

— отмахнулась она и задала вопрос: — Я хочу от тебя услышать все, что ты знаешь о нем. Кто он, к чему стремится, зачем приехал сюда? Рассказывай!

После непродолжительного раздумья — собирался с мыслями — Блекгарт начал рассказ об отце. Об отце, которого всю жизнь почитал как героя и почти не знал как человека, исключая последние дни плаванья, когда граф открылся своему сыну во всем. Но вот как раз об этом всем — об истинной цели путешествия, равноценной (если не более) спасению старого друга отца, рассказывать было нельзя. Блекгарт и не рассказал.

Он замолчал. Девчонка встала.

— Это действительная причина, по которой граф Астурский явился сюда? Чтобы спасти друга?

— Да! — твердо сказал Блекгарт. Потому, что это было правдой. Частью правды, но правдой.

Девчонка закрыла глаза, словно к чему-то прислушиваясь. У Блекгарта были десятки вопросов, но он не осмелился нарушить ее сосредоточенного молчания. Трудно, ох как трудно иметь дело с человеком, когда не понимаешь ход его мысли. Тем более, если человек этот — женщина.

— Вижу, — сказала она. — Да, ты прав, это амулет Астазии. Ему семьсот шестьдесят четыре года…

— Но ведь столько твоя мать…

— Это было семьдесят вторая Астазия, моя мать — сто пятьдесят девятая… — словно отмахивая от комара ответила девочка, сделав жест, чтобы он не отвлекал.

Блекгарт пытался подсчитать в уме, сколько же Астазий было на острове с момента создания амулета и по скольку ж лет они живут (он не удивился бы никаким результатам), но тут же сбился со счета.

— Все! — вдруг выдохнула она. — Амулет друга твоего отца, как и тот, что на твоем отце, вновь наполнился силой. А теперь скажи — если твой отец узнает, что друг спасен, он повернет назад?

— Нет! — не задумываясь ответил Блекгарт.

— Почему нет? Ведь теперь ему незачем вступать в смертельный поединок?

— Именно потому, что поединок смертельный и он так близок к цели, до которой доходили не многие, он и не повернет.

Не говорить же ей об истинной цели графа Астурского, Блистательного Эксперта ордена, имени не имеющего?

— Другого ответа я от тебя и не ждала! — рассмеялась девочка.

— Так это… — Блекгарт злился сам на себя, что соображает слишком медленно, — рыцарь Найжел уже в своем человеческом облике?

— Пока — нет.

— Почему? — глупо переспросил Блекгарт. И еще больше разозлился. Собственно, вопрос-то как раз не глупый, да вот с интонацией подкачал.

Слишком о многом ему хотелось спросить: и том, как там сейчас отец, начался ли уже поединок; и о том, откуда взялся этот остров, почему на нем живет странная отшельница Астазия, что скрывается за всем этим, какие тайны хранит суровый остров. Сотни «почему?», не одно.

— Да потому, что друг твоего отца еще не знает об этом, — ответила девчушка.

— Как только он подумает, что хочет сменить свой нынешний облик на человечий, так амулет сразу и отреагирует.

— Так надо сказать ему об этом! — воскликнул юноша. — Пойду, сообщу ему! — Мысленно он уже мчался к берегу и вскакивал в шлюпку, чтобы добраться до флагмана, где стояла золоченая бочка с зачарованной рыбой. — Ты не… Ты не против, если я пойду? Ты еще о чем-то хотела спросить? Или сказать?

— Да нет, я все выяснила. Иди, торопись. Только…

— Только что? — остановил он начатое было движение.

— Только я хотела позвать тебя посмотреть на поединок твоего отца с последним противником — самым сильным и отважным рыцарем в мире! Твой отец уже подходит к месту.

Юный рыцарь набрал полную грудь возмущения, но сдержался, выдохнул.

Она явно издевалась над ним, изучая его реакцию. Блекгарт подумал, что если она действительно станет его сестрой, то когда-нибудь, на правах старшего брата, он от души отшлепает ее по попке!

— Я смогу ему помочь? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил он.

— Однозначно — нет.

— Тогда зачем ты меня зовешь?

— Чтобы ты мог рассказать потомкам о героической кончине их предка, если граф погибнет. Или всем об его успехе — ведь Теня-то у него больше нет, рассказать некому.

Девчонка, оказывается, знала об отце значительно больше, чем прикидывалась.

Поиграть с ним в кошки-мышки решила… Но сила (не физическая, естественно) на ее стороне…

— Так ты идешь? Или боишься?

— А вот этого говорить не стоило, сестрица, — вдруг почувствовал себя старшим Блекгарт. — Рыцаря на «слабо» не возьмешь. Я иду, но вовсе не потому, что мне важно, что ты сейчас обо мне подумаешь.

— А если я обращусь во многоглавого монстра и сожру тебя?

Блекгарт вдруг понял, что она произнесла именно те слова, которые пришли ему в голову, когда он только увидел ее.

— Тогда я буду сражаться, — уже совершенно спокойным и даже веселым тоном ответил он. — Идем быстрее!

Он направился ко входу в пещеру, у которого жгли костры караульные.

— Куда ты? — насмешливо остановила его еще нерожденная Астазия. — Вот же, так короче.

Блекгарт обернулся. В монолите серой скалы красовался ровный, нерукотворный (но и не природный) проход.

Блекгарт вздохнул, воздел очи к небесам, словно говоря: «Терпению моему нет границ, переживу и это!»и направился за девочкой, бесстрашно ступив в чародейский коридор.

Он был убежден в безграничной чародейской силе этого существа, называющего себя его будущей сестрой. Если б он знал, что несмотря на всю силу магии, принадлежащую не ей, она всего лишь ребенок, он может подумал бы — стоит ли следовать за ней к центру острова, на пути к которому сложил голову не один герой.

Эта соплюшка даже не заметила внимательного взгляда, следившего за ними из-за кустов, и не озаботилась закрыть за собой проход!

Казалось бы давно забытые приключения, улетучившиеся из памяти как пар из котла, лишь осевшие сухими строчками в книгах Теней, вдруг сослужили для графа Астурского неоценимую службу. Только применимо ли здесь слово «вдруг»? Он, возможно, и сам не всегда отдавая себе в этом отчета, всю жизнь готовил себя именно для этого, самого важного события. Он приближался к заветной цели.

Он чувствовал, что она очень близка — может быть за следующим поворотом. Он не ждал, что все само упадет ему в руки, он готов был выгрызать победу зубами.

Поход к центру острова, являющегося тайным центром мира, ибо связывал его с иномирьем, начался трагично и скупо: граф, не пройдя и полутора тысяч шагов услышал за спиной сдавленный стон и глухой звук. Оборачиваясь, он был готов ко всему, только не к этому. Его Тень лежал бездыханный, сердце не билось. И никаких внешних проявлений опасности — ни тебе падающих потолков, ни ядовитых тварей… Лишь усеянная костями несбывшихся героев земля туннеля говорила об опасности самого места.

Другой бы счел это случайностью, граф — знамением. Дорога назад, к прежней жизни была закрыта. Он должен идти вперед. И дойти, чтобы гибель Теня не была напрасной.

Конечно, можно было говорить, что Тень уже не молод, что страшно все же идти по полному опасностей туннелю, тусклый свет в котором, казалось, источают сами стены, что сердце не выдержало напряжения предстоящего ужаса. Говорить можно…

К слову, так могло быть и на самом деле…

Но за долгие горы граф слишком хорошо изучил (не обращая никогда на своего спутника внимания) своего Теня. Этот не умрет от страха…

Туннель был безжизненен, угрозы в воздухе не ощущалось… Но Роберт, скорбя сердцем, встал и не задерживаясь пошел вперед…

Когда он удалился от павшего товарища шагов на сто, позади неожиданно послышались хруст и чавкающие звуки. Они к нему не приближались и граф не замедлил шага.

• Предыдущая
• 53/62
• Следующая