Граф Карлштайн - Пулман Филип - Страница 11
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
— А твой тромбон по-прежнему при тебе, Макси? — нежно спросила Элиза.
— Это вовсе и не тромбон, Элиза, а почтовый рожок, — поправил он ее с достоинством.
— А где же твоя прекрасная карета, Макс? Ты ведь в ней сюда приехал?
— Нет, любовь моя. В Женеве со мной случилась одна неприятность… А все из-за порции сосисок! — Рука об руку они медленно пошли по дороге, а я двинулась за ними следом — не могла удержаться и не подслушать рассказ Макса.
— Из-за порции сосисок? — удивилась Элиза.
— Вот именно, — похоронным тоном подтвердил Макс. — Доставив вас с мисс Давенпорт в Женеву, я зашел в таверну и заказал порцию сосисок и пиво, чтобы немного скрасить горечь разлуки с тобой. У меня был с собой мушкет, и я поставил его на пол возле своего столика. На всякий случай, понимаешь? А когда служанка принесла мне сосиски, я нечаянно нажал ногой на спусковой крючок да забыл, что ружье-то заряжено. Вот оно и выстрелило! И пуля перебила ножку стула, на котором сидел один старый господин…
— Боже!
— Он упал навзничь и, падая, ухватился за край моего стола — представляешь? — отчего тарелка с горячими сосисками, так и исходившими паром, взлетела в воздух, и проклятые сосиски посыпались служанке прямо за шиворот! Она взвизгнула, выронила свечу, которую держала в руке, и эта свеча подожгла мои штаны…
— Ох, Макси!
— Мне оставалось только выбежать наружу, что я и сделал, вопя во все горло и полыхая огнем на ветру, и прыгнул в корыто, из которого как раз пила моя старушка Дженни. Бедная лошадь своего хозяина не узнала, должно быть испугавшись пламени, и понеслась по рыночной площади, круша на своем пути прилавки с яйцами и яблоками, а потом свалилась в озеро вместе с каретой и всем прочим.
— Ах, бедняжка! Бедная старая Дженни! Неужели она погибла?
— Нет, ее вытащили, а вот карете моей конец пришел. В общем, пока я сидел в лошадиной поилке, на меня все разом накинулись — и служанка, и тот старый господин, и хозяин таверны… Пришлось встать и защищаться, а потом… потом меня арестовали.
— Арестовали? Тебя? Но за что?
— Ну, когда я встал, то оказалось, что штаны мои сгорели почти полностью, а у них там, в Женеве, насчет штанов очень строго. Пришлось мне продать и старушку Дженни, и свой мушкет, чтобы оплатить тот ущерб, который нанесла рынку моя лошадь, и тридцать дней провести в тюрьме за появление в общественном месте без штанов.
— Ох, Макси, бедненький ты мой!
— Зато в тюрьме мне повезло, Элиза. Я встретил там одного господина, попавшего туда по ошибке. Во всяком случае, сам он так утверждал. Это доктор Кадаверецци. Он странствующий фокусник, и у него есть настоящая кунсткамера. Я стал его личным слугой и помогаю ему показывать всякие волшебные фокусы! И все бы хорошо, да только в настоящий момент, моя маленькая голубка, в кармане у меня ни гроша, так что в ближайшем будущем я, к сожалению, не смогу на тебе жениться, как мы собирались…
— Ах, Макси!
Тут они, видно уже забыв, как надо целоваться, решили снова попробовать, просто чтобы вспомнить, как это делается, а я подумала: «Зря я их подслушиваю! Такая милая пара… Не заслужили они, чтоб их подслушивали!»
— А твой подарочек, Макси, до сих пор у меня! — сказала Элиза минуты через две. — Помнишь? Та смешная сломанная монетка на цепочке. — Она выудила ее из выреза платья и показала ему.
— На обручальное кольцо, Элиза, у меня денег не хватило, — сказал Макс, — да только монетка эта и вправду драгоценная. Она у меня с тех пор, как я себя помню. Я подарил ее тебе в знак своей горячей любви, дорогая…
И снова начались поцелуи…
«Нет, не станут они искать девочек, — решила я. — Скорее, весь день будут по дороге бродить да обниматься. Вряд ли они и меня-то заметили, даже если б я выскочила на дорогу прямо перед ними и стала бы корчить рожи, размахивать у себя перед носом скрещенными пальцами — на случай сглаза — и стрелять в них малиной из картонной трубки!» Теперь лишь один человек на свете мог помочь Люси и Шарлотте. И это была я.
Глава шестая
Можно было только гадать, когда же наконец у меня найдется время, чтобы подняться в горы и отнести девочкам еду и трутницу, так много работы навалилось, ибо нет в доме более занятого человека, чем горничная. Стоило мне появиться в замке, как на меня набросилась фрау Мюллер:
— Где ты была? Как, интересно, я должна управлять целой толпой слуг, если все они с утра пораньше разбегаются кто куда и когда им самим заблагорассудится? Тут какая-то дама пришла, желает с графом повидаться, так ведь ей и прислуживать некому. Сейчас же снимай свой мерзкий плащ и отнеси ей вина. Да побыстрее, девчонка!
— А кто это? — спросила я у фрау Вензель, нашей поварихи, бросая плащ на спинку стула и торопливо приглаживая волосы. — А я думала, граф на охоте со своими гончими.
— А тебе какое дело? — услышала меня фрау Мюллер. — Уехал, а потом приехал. Твоя беда в том, что ты места своего не знаешь, — разозлилась она. — Уж больно ты дружна с этими маленькими вертихвостками, которые из дому сбежали! Да и слава богу! Оно, по-моему, и хорошо, что сбежали, и ты, Хильди Келмар, уж больно много о себе возомнила! Смотри у меня! Быстро ступай в гостиную, не заставляй графа и его гостью слишком долго ждать!
Я, скрывая тревогу, поспешила наверх. Граф Карлштайн стоял у камина, а пухленькая, тепло одетая дама лет тридцати пяти сидела в самом лучшем кресле, держа спину очень прямо. Я еще не была уверена, что знаю, кто это, но что-то неуловимое в ее облике напоминало Люси и Шарлотту. Наверное, потому, что она тоже была иностранкой? А еще она была немного похожа на майстера Хайфиша: в ней, как и в нем, чувствовался удивительно сильный характер и прямо-таки стальное упрямство, да и глаза ее смотрели так же твердо, как у него. Вот только она, безусловно, была очень хороша собой, хотя, пожалуй, несколько резковата на язык. Она с явным любопытством посмотрела на меня своими ясными глазами и, похоже, хотела что-то сказать, но передумала и промолчала. Это просто удивительно, но выглядела она на редкость спокойной и естественной, а вот граф явно нервничал.
— Могу я предложить вам вина, мисс Давенпорт? — спросил он.
«Ну конечно! — вспомнила я. — Мисс Давенпорт!»
— Весьма любезно с вашей стороны, — промолвила она. — У меня такое замечательное настроение после этой прогулки, да и утро сегодня такое прелестное! Спасибо, граф, но я лучше выпью немного воды.
Она говорила с сильным акцентом, но совершенно уверенно и свободно, хотя некоторые ее фразы и звучали странновато. Графа, похоже, ее желание выпить воды совершенно сбило с толку, он не мог даже скрыть презрительной гримасы, когда она это сказала (грубиян этакий!), а я, сделав книксен, хотела уже броситься исполнять ее просьбу, но она вдруг остановила меня:
— А скажите, граф, не могла бы эта горничная позвать сюда девочек, чтобы я могла наконец с ними поздороваться? Я ведь в ваших краях долго задерживаться не собираюсь.
Я вопросительно посмотрела на графа Карлштайна.
— Прошу прощения, — сухо ответил он, — но это совершенно невозможно. Девочки больны. Обе.
Ему явно стало не по себе, когда он это сказал. Странно, но этот негодяй оказался никудышным лжецом! Мисс Давенпорт тоже сразу догадалась, что он лжет, и я заметила, как сверкнули ее глаза, когда она чуточку наклонилась к графу.
— Ах, как жаль, граф! Чем же они больны?
— У них лихорадка.
— В таком случае вы просто должны позволить мне их осмотреть. У меня, конечно, нет медицинского диплома, но я долгое время занималась медициной частным образом под руководством профессора Вюрмхеля из Хайдельберга. Скажите, граф, а кто их лечащий врач? Позвольте мне поговорить с ним. А воды я могу попить и после того, как осмотрю девочек. Пусть ваша горничная проводит меня в их комнату. — И она решительно встала и подошла ко мне.
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
