Нет чужих бед - Демченко Оксана Б. - Страница 67

• Предыдущая
• 67/125
• Следующая

— Гадать я не люблю. Давай так, — звучно рубанул ладонью по порогу сотник. — Завтра отдыхаем. Потом выезжаем к столице и останавливаемся в одном переходе от ворот. Я сам съезжу и гляну, что там творится: жив ли маэстро, цел ли родич нашей леди. И будем решать.

— Наверное, ты прав, — согласился Нагиал. — Странно мне сидеть тут и бояться за нашу Арину. Вон оно за спиной — подтверждение удачи самых смелых планов. Хоть и не людьми установлено, а я в него верю.

— Ты учись у леди, — усмехнулся Фарнор. — Она каменюку положила, а дела не забросила. От вашей тихой веры блага не прибавится. Копи силы и думай, как станешь втолковывать служителям важное. О союзниках думай. Какие у тебя шансы стать нашим новым маэстро?

— Если исключить Серебряного…

— Лично удавлю, — пообещал сотник совершенно серьезно.

— Тогда я один из трех претендентов. Пожалуй, второй по предпочтениям. Но первого не уважают на юге. Если связаться со знатью и задействовать их возможности…

— Уже лучше думаешь, — похвалил Фарнор. — Поехали, позолоченный. Глядишь, дотянем тебя до золотого.

Нагиал кивнул, еще раз покосился на камни, упрямо не желающие ни качаться, ни падать вопреки всем его представлениям о равновесии. Потому что это иное, не свойственное людям качество — умение добровольно создавать баланс. Брать столько, сколько надо, а не столько, сколько хочется… И отдавать — тоже в соответствии с общими интересами. Глупо сомневаться, ведь леди Арина много раз вливала в него свою кровь. С настоем трав или как-то иначе. Омолаживала и лечила, и теперь сама едва способна ходить. Люди не стали бы так делиться. И прощать. Потеряв и продолжая терять родных, все же искать это самое странное, очень важное общее равновесие.

Если он все же достигнет власти маэстро, пообещал себе Нагиал, то постарается привести храм к новому состоянию. Сделать его прибежищем осознанного знания, а не слепой веры, творящей порой слишком страшные дела. И порождающей не свет, а мрак. Нынешний Гармониум — богатый, владеющий землями и золотом — больше похож на разжиревшее грифство, нежели на духовный оплот людей. Но изменить это можно.

Когда Фарнор и Нагиал вернулись в лагерь, там уже обедали. Леди выглядела отдохнувшей и повеселевшей, она даже затеяла пирожки, чтобы побаловать пожилого сладкоежку Ёрру. Зрец вздыхал, морщился и ругался, отчетливо разбирая подначки светцов. Да, у каждого свои слабости. Он, например, готов простить любое прегрешение чада, обратившегося за помощью духовной, но только после хорошего обеда…

Чада уже маялись на пороге, ломая шапки и торопливым шепотом убеждая родню добавить в корзину с подношениями хоть малый горшочек меда. Зрец — гость для селения небывалый. Тем более такой, настоящий. Не про упырей рассуждающий, а про дела понятные, насущные.

Вот если бы он еще на денек остался да глянул, где колодец копать!

Ёрра жевал пирожок и слепо, но безошибочно созерцал сквозь потолок и крышу белого Адалора. Люди перешептывались: ведь точно глядит на него, ни на волос мимо не отклоняет взора! Уже три раза проверяли, на улицу выбегали.

— Колодец ваш мне нужен столь же мало, как и вам самим, — отметил Ёрра. — Что землю зазря копать… Управляющего грифского, над вашим селением поставленного, предъявите-ка сюда.

Дежурный десяток светцов без лишних слов покинул зал. Ёрру в последнее время слушались беспрекословно. Слепой придвинул поближе горшочек с медом, глубоко погрузил плюшку, утопил пальцем для надежности и стал ждать, пока она пропитается насквозь. Леди достала из печи большой пирог, разрезала на дольки и устроила в середине стола.

— С черницею, — довольно возвестил зрец.

— Все ведает, — охнул один из просителей.

Нагиал устроился на скамье и, выбрав кусок покрупнее, заинтересованно изучил срез, прежде чем откусить в первый раз. Действительно, начинку Ёрра назвал верно. Как принято говорить, сегодня он зрит глубоко: то есть ведает тайное, не испытывая утомления и не ошибаясь. Впрочем, с недавних пор всегда так…

На вкус пирог оказался великолепен. Рецепт Нагиал счел совершенно незнакомым и предположил, выбирая второй кусок, что относится он к кухне ампари. И пусть. Главное — вкусно.

В распахнутую дверь два светца внесли под локти управляющего, еле живого от ужаса, волочащего ноги и беспрестанно охающего. Ёрра вспомнил про плюшку и выудил ее, истекающую горячим медом. Принюхался, улыбнулся, откусил кусочек и снова сунул в горшочек.

— Садись, чадо. Перо очини и пиши.

Делать управляющему ничего не пришлось: светцы и усадили, и перо в руку сунули, и пергамент принесли, расправили. Обеспечили чернильницей, поднесли кружку с взваром трав.

— Так, пиши, — благодушно предложил зрец, обнимая горшочек с медом. — Ворую, мол, нещадно. С малолетства тем промышляю. В Адалора не верую, потому что завещал он людям жить в доброте и согласии, а я не умею и не пробовал даже. Пишешь ли? Вот и правильно, чего стесняться-то… Все мы грешники, а Белый милостив. Далее пиши: у грифа украденное золото храню прикопанным в цветочной гряде перед домом моим. В трех кипках, раздельно.

Управляющий всхлипнул и сжался, с ужасом наблюдая за растущую кляксу и понимая, что этот зрец ужасен. Подкупить его вряд ли получится. Тем более — нечем уже в общем-то…

Ёрра снова откусил от плюшки и погладил горшочек. Глянул на солнышко, крайне довольный столь сладким и ясным днем.

— Украденное же у селян обращаю в товар и землю. Владею я пастбищами и выкосами, хоть и значатся они за иными людьми. А именно… — Зрец задумался. — Ну что это я говорю? Если я за тебя все сообщу, не будет тебе покаяния и спасения. Далее пиши сам. Чадо, знаешь ли ты, как карает Адалор в посмертии? Я могу поведать. Тебе на пользу пойдет, готовиться-то важно заранее. Ждет он тебя. Не изменишься, так уйдешь еще до весны.

Перо хрустнуло в сведенной судорогой руке. Управляющий снова всхлипнул и уставился на залитый чернилами пергамент. В узоре клякс, видимо, содержалось немало подсказок по поводу деталей предстоящей встречи с Адалором. И ни одна не обещала ничего хорошего.

— Вот видишь, сколь тягостно жить во грехе, — вздохнул Ёрра. — А без оного мог бы и до ста кип дотянуть. Здоровье — оно ведь из уважения произрастает. Как пожелают тебе не болеть, от души, всем сердцем, так и отсрочится твое погребение на денек.

— Все золото сам откопаю и в храм отдам, — сипло выдохнул управляющий.

— Зачем в храм? Другу твоему, служителем туточки состоящему, и самому есть что откопать. Ты напомни ему: горшок зарыт за храмом, у ограды парка. Стар он, как бы памятью не ослаб…

— Тебе, чудодей, до последней медной денежки отдам, — заныл управляющий, норовя сползти с табурета и бить поклоны. Не вышло — светцы удержали.

Ёрра склонил голову, вслушиваясь в причитания и стоны управляющего. Тот окончательно запутался: жить хочется, и жить не бедствуя… Или все же просто выжить, спастись от гнева грифа? Глядишь, примет зрец золото да и успокоится. Уедет, а без него прочим рот заткнуть станет проще.

— Я уеду, — понятливо кивнул Ёрра. — Только не полезно мне золото, мед куда лучше. Не оценю мзды и здоровья тебе не пожелаю. В одном ты прав: откопай, чадо. Откопай и пусти на благое дело. Сыну подбери жену, какая ему по сердцу, а не ту, что за золото высмотрел. Жене шубу купи, сколько можно женщину изводить обманом? Дочке денег выдели, негоже ей мыкаться. Опять же землицу перемеряй, под выгоны недоданную. Колодец выкопай.

— Найму людишек, — часто закивал управляющий.

— Ты, чадо, слухом ослаб? Выкопай, молвлю, а не найми, — нахмурился зрец. — А далее сам думай, как жить. Худо станет — приходи ко мне, присоветую, что и как… Пока же сгинь, нет у меня более слов для тебя. Темный ты, смотреть не в радость. Не жилец пока что, не жилец.

Управляющий сглотнул и вскочил, опрокинув табурет. Тупо и неразборчиво устремился к выходу, двигаясь практически на ощупь. Потрясенные услышанным и увиденным селяне заспешили внести свои дары, раздумав просить что-либо взамен. Ёрра сердито стукнул кулаком по столу:

• Предыдущая
• 67/125
• Следующая