Поэма о старом моряке - Кольридж Сэмюель Тэйлор - Страница 2

"Так скучно дни идут. У всех

Стеклянный блеск в глазах.

Как скучно нам! Как скучно нам!

Как страшен блеск в глазах!

Смотрю вперед, и что-то вдруг

Мелькнуло в небесах.

Сперва, как легкое пятно,

И как туман потом;

Плывет, плывет и, наконец

Явилось кораблем.

Пятно — туман — корабль вдали,

И все плывет, плывет:

Как бы по воле духа вод

То прыгнет, то нырнет.

При приближенье это оказывается кораблем; и дорогой ценой Моряк добывает у Жажды возможность говорить.

С засохшим, черным языком

Кричать мы не могли;

Тогда я руку прокусил,

Напился крови и завыл:

— Корабль, корабль вдали!

С засохшим, черным языком,

В движеньях не тверды,

Они пытались хохотать

И снова начали дышать,

Как бы хлебнув воды.

Взрыв радости и за ним ужас. Ибо разве бывает корабль, плывущий без ветра или течения?

— Смотри! — кричал я — как он тих,

Не даст он счастья нам;

Но без теченья, без ветров

Летит он по водам.

На западе волна в огне,

Уходит день, как дым;

И был над самою волной

Шар солнца недвижим,

Когда чудесный призрак вдруг

Меж нами встал и ним.

Ему кажется, что это только скелет корабля.

Сквозь снасти Солнце видно нам

(Услышь, Мария, нас!)

Как за решеткою тюрьмы

Горящий, круглый глаз.

Увы! (я думал и дрожал)

Он продолжает плыть!

И неужели паруса —

На Солнце эта нить?

И реи кажутся тюремной решеткой на лике заходящего Солнца. На борту корабля-скелета только женщина-призрак и смерть, ее товарищ. Каково судно, такова и команда! Смерть и Жизнь по Смерти разыгрывают между собой моряков, и последняя получает Старого Моряка.

Пылает Солнце, как в тюрьме

Ужели между рей?

И женщина смеется нам?

Не Смерть ли? И вторая там?

Не Смерть ли та, что с ней?

Рот красен, желто-золотой

Ужасный взор горит:

Пугает кожа белизной,

То Жизнь по Смерти, дух ночной,

Что сердце леденит.

Вот близко, близко подошли

И занялись игрой,

И трижды свистнув, крикнул дух:

"Я выиграл, он мой!"

Нет сумерек на заходе солнца.

Уж Солнца нет; уж звезд черед:

Недолго вечер был,

И с шумом призрачный корабль

Опять в моря уплыл.

Мы слушали, смотрели вновь

И как из кубка, нашу кровь

Точил нз сердца страх;

Мутнели звезды, мрак густел

Был рулевой под лампой бел;

Восход месяца.

Роса — на парусах.

А на востоке встал тогда

Рогатый месяц, и звезда

Запуталась в рогах.

Один за другим

И каждый месяцем гоним,

Безмолвие храня,

Глазами, полными тоски,

Преследует меня.

Его товарищи падают мертвыми.

И двести их, живых людей

(А я не слышал слов),

С тяжелым стуком полегли,

Как груда мертвецов.

Помчались души их, спеша

Покинуть их тела!

И пела каждая душа,

Как та моя стрела".

Свадебный Гость боится, что говорит с призраком.

— Ты страшен мне, седой Моряк

С костлявою рукой

Ты темен, как морской песок,

Высокий и худой.

Но Старый Моряк уверяет его, продолжает свою ужасную исповедь.

Страшны горящие глаза,

Костлявая рука.

"Постой, не бойся, Брачный Гость!

Не умер я пока.

Одни, один, всегда один,

Один среди зыбей!

И нет святых, чтоб о душе

Припомнили моей.

Он презирает тварей, порожденных затишьем,

Так много молодых людей

Лишились бытия:

А слизких тварей миллион

Живет; а с ними я.

И сердится, зачем они живут, когда столько людей погибло.

Гляжу на гниль кишащих вод

И отвожу мой взгляд;

Гляжу на палубу потом,

Там мертвецы лежат.

Гляжу на небо и мольбу

Пытаюсь возносить,

Но раздается страшный звук,

Чтоб сердце мне сушить.

Когда же веки я сомкну,

Зрачков ужасен бой,

Небес и вод, небес и вод

Лежит на них тяжелый гнет,

И трупы под ногой.

Но проклятье ему видно в глазах мертвецов.

Холодный пот с лица их льет,

Но тленье чуждо им,

И взгляд, каким они глядят,

Навек неотвратим.

Сирот проклятье с высоты

Свергает духа в ад;

Но, ах! Проклятье мертвых глаз

Ужасней во сто крат!

Семь дней и семь ночей пред ним

Я умереть был рад.

Подвижный месяц поднялся

И поплыл в синеве:

Он тихо плыл, а рядом с ним

Одна звезда, иль две.

Была в лучах его бела,

Как иней, глубина;

Но там, где тень от корабля

Легла, там искрилась струя

Убийственно-красна.

При свете месяца он в полной тишине видит божьих тварей.

Где тени не бросал корабль,

Я видел змей морских:

Они неслись лучам во след,

Вставали на дыбы, и свет

Был в клочьях снеговых.

Где тени не бросал корабль,

Наряд их видел я, —

Зеленый, красный, голубой.

Они скользили над водой,

Там искрилась струя.

Их красота и их счастье. Он благословляет их в сердце своем.

Они живыми были! Как

Их прелесть описать!

Весна любви вошла в меня,

Я стал благословлять:

Святой мой пожалел меня,

Я стал благословлять.

Чары начинают спадать.

Я в этот миг молиться мог:

И с шеи, наконец,

Сорвавшись, канул Альбатрос

В пучину, как свинец".

"О, милый сон, по всей земле

И всем отраден он!

Марии вечная хвала!

Она душе моей дала

Небесный милый сон.

По милости богоматери Старый Моряк освежен дождем.

На деле чан один пустой

Случайно уцелел;

Мне снилось, полон он водой:

Проснулся — дождь шумел.